Километры

      Апрель.       Холодно… Холодно бывает по-разному. Порой ты просто сидишь дома за ноутбуком, играешь в игры, а пальцы на ногах предательски начинают неметь от низкой температуры. Ругаешься, поджимаешь под себя ноги, трешь подушечки, чтобы согреться, и нет, надеть носки — совсем не выход. Кому вообще надо кутаться в халат или одеяло, надевать носки или тапочки? Вполне можно мерзнуть и дальше, ругаясь на погоду и отопление. А бывает, что замерзаешь оттого, что тебе до одури одиноко и от этого грустно. Как же глупо — мерзнуть от одиночества. Вот мерзнут у тебя ноги, у тебя хотя бы есть выбор: одеться или терпеть. Но если душа страдает, а от неё и тело, то тут хоть костер инквизиции разводи, ничего не поможет.       Ваня, конечно, чаще мерз от низкой температуры в квартире. Они с Есениным иногда просто закутывались в плед и грели друг друга, пока на ноутбуке транслировался какой-нибудь фильм. Однако за последние несколько месяцев холодно становилось именно от странного одиночества, терзающего душу. Он виделся с друзьями, много раз: то они с Юрой крутятся около тату-студии и копейки считают, ведь до стипендии ещё грести и грести. То они с Мироном у него дома спаивают Марка, скандируя его имя. В такие моменты Евстигнеев забывался, отключал сознание и просто жил, наслаждаясь моментом. А потом снова холодная квартира, толстяк Есенин, который опять пожрал и так увядающий цветок. Ваня уже потерял какую-либо надежду выходить непонятную «траву» в горшке, а после содействия Еськи и вовсе решил, что это судьба растения — умереть вот так. Но даже несмотря на это, плохо сваренный рис с овощами и сосиски, всё равно позитив какой-никакой, но был. Ваня продолжал общаться с Варей.       Варвара действительно стала каким-то спасательным кругом за последний месяц. Эта девчонка была на своей волне, часто на позитиве, но иногда до неё нельзя было ни дописаться, ни дозвониться, девушка просто уходила в себя. Порой Ваня боялся, что девушка может с собой что-нибудь сделать. А что, если он слишком плохо её знает, и у Черных появились мысли о суициде? Парнишка не хотел бы попрощаться со своей новой хорошей подругой. Странно это было, он как будто нуждался в ней: в её глупых шутках и сарказме, в её рисунках, по которым часто можно было понять о настроении Вари, по звонкам с долгим молчанием в трубку, потому что обоим неловко начать разговор. От этого на душе становилось спокойно и тепло, хотя ноги продолжали мерзнуть.       Ежедневные сообщения от Вари стали уже традицией, а когда Ваня не получал «доброе утро, оладушек», начинал переживать, как курица наседка за своих цыплят. Ему важен был сам факт того, что девушка ему писала, а не то, что было в сообщении. Да пусть она хоть шлет просто набор букв, случайно набранный в пьяном угаре, но сообщение то есть. Но когда их не было, Ваня звонил, несмотря на то, что мог только встать с дивана, даже не умывшись. Какая-то эмпатия или внутренний голос подсказывали ему, что Варя не такая уж и позитивная девочка, что у неё есть явно заморочки, которые ни к чему хорошему не приведут. А после того, как Черных отвечала на звонок и шептала раздраженно: «Ваня, блин, я на паре», становилось легче. Жива подружаня, можно пойти спокойно отлить лишнее и зубы почистить.       Варваре и самой нужно было это общение, порой даже жизненно необходимо. Догадки Вани всегда были правдивыми по поводу скелетов в шкафу, но девушка старалась этого не показывать. Её же это проблемы, в конце концов? Но даже и так, пассивная поддержка Евстигнеева грела душу Черных. Называй это хоть юношеским максимализмом, какими-то постподростковыми заебами, но ей было трудно. На первый взгляд и не скажешь, но у неё были большие проблемы с доверием, а отсюда и с общением с окружающими людьми. Конфликт с семьей, друзьями, стрессы в учебе копились как вода с протекающего крана. Медленно, постепенно наслаиваясь друг на друга, потом превращались в огромные проблемы с психикой, которая не вела ни к чему хорошему, только к мыслям о том, чтобы покончить с собой. Но именно эта судьбоносная встреча с Ваней её спасала. Его — от одиночества, её — от мысли, что мир сплошная грязь. Они друг для друга стали хорошими друзьями, олицетворяя взаимно подобие пощечины, когда жизнь заставляла сомневаться.       Минусом стало только то, что оба они стали много проводить времени «в телефоне». Порой Ваня слишком зацикливался на своем смартфоне, что проезжал на остановку дальше, а иногда не слышал, что ему говорил Юра в разговоре о тату. Из-за чего серьезно прилетало по затылку ладошкой, что, в свою очередь, очень не нравилось Ване.       — Братан, у тебя девчонка появилась? Ты постоянно в телефоне и лыбу давишь, как ебаный Джокер. — бурчал Мирон, когда они в очередной раз зашли в бар. Парнишка хмурился, сдувая со лба темные кудри, чтобы было удобнее смотреть на друга. И что он там постоянно читает, что так улыбается? Фёдоров всё никак не мог понять. — Не заставляй меня надевать маску мыши и пиздить тебя.       — Иди в жопу, Мир. — не отрываясь от экрана, отвечал ему Ваня. Ну не мешает же он никому, чего пристали?       — Нет, мне интересно, кто там такой важный, что отбирает у меня друга, — Фёдоров в ту же секунду выхватил у Евстигнеева телефон из рук и начал изучать полученную улику. — Так-так-так… Ой, Марк, ты только посмотри, его тут оладушками соблазняют.       — Надеюсь, оладушки на фото у девушки на груди? — рассмеялся Маркул, отхлебывая пиво из огромной кружки.       — Неа, что-то скромно: просто в тарелке. — ухмыльнулся Мирон. — Варвара…       — Блять, Мирон. — выругался Ваня и отвесил другу подзатыльник, отбирая телефон. — Ты в курсе, что это, твою за ногу, личное?       — Да вы на него посмотрите, личное. А ссать в один унитаз струей накрест после бухича — это, извините меня, не личное, да? — продолжал издеваться парень, пока Марка одолевал истерический смех. — Бля, Марик, ты уже хрюкать начал, завязывай.       — Еще раз говорю: иди в жопу. — нахмурившись, выругался Ваня. Он любил своих друзей, ценил их, они, считай, для него как семья. Но иногда кто-нибудь мог что-нибудь такое отчебучить, что бесило крайне и крайне сильно.       — Она хоть симпатичная? — хохотнул Мирон, похлопав Маркула по спине. — Живи, братан, живи.       — Не знаю. Мы не обменивались фотографиями. — Ваня вдруг задумался: они с Варей действительно не видели друг друга. Хотя, если так подумать, никому это и не нужно было, общение и без того устраивало обоих.       — Погоди… Серьезно?       — Мир, это не очередная девочка, которой ты пишешь, лишь бы её трахнуть, ясно? И давай-ка мы эту тему закроем, пока я вообще не взбесился окончательно.       У Вани действительно такое было периодически, что он просто выходил из себя и не мог совладать с эмоциями. Да, он не был хулиганом, вполне себе приличный юноша-фотограф, но иногда точка кипения доходила просто выше нормы. В такие моменты Евстигнеев действительно становился опасным, потому что никто не знал, что от него ожидать на эмоциях. Мирон это прекрасно знал, поэтому решил, что с тупыми подначками лучше завязать. Скорее всего для Вани эта тема была какой-то особенной, непорочной, раз он реагирует на это слишком бурно. И раз уж это так важно для его друга, то Фёдоров смело засунет язык в жопу.       После бара Ваня был не в самом лучшем настроении: Мирон действительно перегнул палку, пусть и понял это спустя несколько минут. А Евстигнееву теперь как хочешь, но настроение на нуле. Общение с Варей для него было тем самым лучиком позитива, которого катастрофически не хватало в жизни. И теперь было странное ощущение, будто кто-то грязными ногами прошёлся по белому ковру. Разговаривать особо ни с кем не хотелось, даже Есенину Ваня сказал только «иди ешь», после того, как положил котяре корм. Упав на диван, парень тяжело вздохнул. Стоило бы уже успокоиться и прийти в себя, но было стойкое ощущение, что кто-то подливает масла в огонь.

Оладушек, ты там куда пропал?

      Ваня оторвал голову от подушки, услышав звук оповещения. Глянув на содержимое сообщения, он не смог сдержать улыбки. Его почему-то одновременно смущало и радовало то, как девушка называет его «оладушком» или просто фотографом. Рудбой, просто Руд, Рудбоич в конце концов, Охра… Как его только не называли друзья и знакомые, но так к нему не обращался никто. И это снова делало общение с Черных особенным событием в жизни.       Прости, просто не в настроении.

Что-то случилось? Чью куклу вуду мне сделать?

      Оно того не стоит, поверь. Точнее он того не стоит. Просто друг немного залез не туда, куда надо, а я очень злюсь.       Варя ничего не ответила, отправила только картинку со злым котенком "злюся", только потом добавив подпись «это ты».       Нет, я суровый и злой, а этот котик милый.

Но ты тоже милый.

      Ты делаешь поспешные выводы, Варь. Ты ведь не знаешь меня в жизни.

А сейчас ты не в жизни? Ты в криокапсуле? Не говори ерунды. Со мной ты очень милый, не знаю, как с другими.

      Я имел ввиду в реале. Ты не видела меня, не знаешь моих поступков.

Бебебе. Может и узнаю.

      О чем ты?..       Ваню это немного насторожило. Что она подразумевает под «узнаю»? Кажется, живот стянуло спазмом от волнения.

Моя сестра собирается ехать этим летом в Питер. Хочу ей сесть на хвост.

      Когда?       Кажется, у него сейчас руки от нервов вывернет: его подруга приедет в Питер. Черт возьми, разве это не лучшая новость за эти месяцы?

Скорее всего в июле. У меня же сессия.

      Да помню, изошник. Я жду тебя с нетерпением.

Шаурмой угостишь?

      Я не понимаю тебя. У нас такого не существует.

Ой, простите, сэр. Я имела ввиду шаверму.

      Такое блюдо у нас имеется. Приезжайте, государыня, накормим, напоим, спать уложим.

Звучит немного странно. Ты будто набухать меня собираешься.

      Не без того. В кругу моих друзей это просто нельзя упустить.

Тогда тебе придется тащить меня до дома. Я не очень лажу с алкоголем иногда.

      Ноу проблем, мисс. Всё для вас за ваши деньги.

Рабам не платят.

      А если я скажу волшебное слово?

Какое?

      Быстренько деньги на стол.

А больше ты ничего не хочешь?

      Нет. К тому моменту я уже ничего не буду хотеть.       И снова молчание. Наверное, написанная им фраза звучала немного странно, хотя сразу так и не скажешь. Но если прочитать вслух, то слышится странный подтекст, который сам Ваня не понимал до конца.       Тем не менее, новость о том, что его друг, а точнее Варя, приедет в Питер — была просто крышесносной. Мирон долго не мог понять, почему Ваня такой счастливый и замкнутый в себе. Если он не был занят телефоном, то обязательно витал где-то в облаках, из-за чего порой приходилось иногда повторять одну и туже фразу по несколько раз. Чем являлась причина такого странного поведения, Фёдоров так и не смог понять, а Ваня постоянно уходил от ответа. И что такого в том, чтобы сказать своему лучшему другу? Было немного обидно, но Мирон одернул себя, мысленно сказав, что и у лучшего друга должно быть личное пространство.       Время шло, Санкт-Петербург постепенно освобождался от холодных оков, укутываясь в зелень и цветы. Май, как и всегда, пролетел незаметно, как падающая звезда. Вот она сверкнула и тут же пропала, оставив только смутное воспоминание о своем существовании. Июнь тянулся куда дольше по двум причинам: одна из них это сессия, в которую все студенты, как правило, не живут, а выживают. А вторая — приезд Варвары. Всегда, когда чего-то очень сильно ждешь, оно обычно как будто специально задерживается, упираясь всеми лапами подобно коту, который не хочет принимать ванну. Глупо было сидеть как на иголках в ожидании чуда, ведь дата уже была известна, и куда-то деться она уже не могла. По сути — сдавай себе сессию и жди, но нет, Ваня предпочитал ходить на углях и нервно ругаться на всё вокруг.       Июль всё-таки наступил, одарив своим жаром северную столицу. В городе будто чувствовалась какая-то легкость и концентрация активной жизни, поражающая своей динамикой и полным отсутствием стагнации вне контекста экономики. Город жил, бурлил и отказывался останавливаться хотя бы на секунду. А Ваня и не хотел, чтобы всё встало на паузу, иначе бы это отделяло его от долгожданной встречи с другом. Он не мог думать нормально, выбегая на перрон как бешеный пес. От жары пот лился ручьями по спине, но от волнения и бега Евстигнееву казалось, что он ходячий водопад Ниагара. И вот в таком виде он встретит Варю? Ничего ужаснее нельзя было придумать.       Монотонный голос оповестил, что поезд совсем скоро прибудет на третий путь, где, собственно, уже был Ваня.

Я буду в футболке с Тором. Ты сразу поймешь, что это я. Как я тебя узнаю?

      Ты не пропустишь дрыща-каланчу в толпе. Это буду я.

Я очень сильно на это надеюсь.

      Не страшно, если она не сразу поймет, что это он, главное Ваня уже знает, как он найдет Черных, а остальное неважно. Хотелось просто увидеть свою подругу, которая за эти недолгие месяцы стала человеком, ближе которого мало кого можно было найти. Разве что Мирон, как лучший друг, чуть ли не брат, но это уже другая история.       Состав постепенно замедлялся, скрипя колесами по рельсам. Глаза то и дело бегали по окнам, пытаясь выхватить злополучную футболку. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, настолько волнительно это было. Что ему сказать ей? Ваня не имел ни малейшего понятия, а в особенности, когда поезд остановился полностью. Двери нужного вагона открылись, народ вокруг толпился, а проводница всем добродушно желала добра, когда люди с сумками выходили и встречались со своими возможно родственниками или друзьями. А футболки с комиксным героем так и не было. Может, он ошибся вагоном? Днем? Временем? Городом?! Страшно было представить, если он действительно всё перепутал.       Но потом она мелькнула с черным рюкзаком, мило улыбнувшись проводнице. Высокая и с первого взгляда даже похожая на мальчишку. Короткие волосы, падающие на глаза непослушными локонами и немного неуверенная походка. Не сказать, что Варвара была красивой, она вообще не вписывалась ни в один из тупых стандартов красоты, но Ваню это почему-то совсем не волновало. Его подруга приехала, она здесь. Варя оглядывалась по сторонам, пытаясь найти его, но Евстигнеев как специально резко оказался рядом и обнял девчонку, схватив в крепкие объятия.       — О боже… — только и проговорила девушка, обнимая парня в ответ. Для неё это было так внезапно, что она не сразу поняла, что случилось. Но как только руки сомкнулись за чужой спиной, как Варя отпустила все мысли, которые её тревожили.       — Поверить не могу, что это ты. — проговорил Ваня, прижимая к себе девушку.       — Ожидал, что я буду красивее? — усмехнулась Черных, прижавшись щекой к уху юноши. Тот стиснул её еще больше в объятиях, слегка покачиваясь, будто убаюкивая.       — Нет. Я просто не могу поверить, что мы встретились.       — Я, если честно, тоже.