quick late

      Денис говорит, что ненавидит опоздания, но сам едва ли успевает за Юликом, опаздывает.       Шмальц — первое — не успевает за глазами: бегают, смеются; Дэн глупо смеется тоже над глупой шуткой: справедливо.       У Юлика глаза не такие, в какие по канонам всем влюбляются, — вдумчивые, в душу самые лезущие: Денис не любит, когда в душу лезут, а Онешко там еще и высмеет все холодно-глуповато, но обидно, пусти только, вскрой замки, открой двери, выкладывай благими намерениями дорогу в Ад.       Денис — второе — не успел уже за едкой насмешливостью Юлика. Он его не трогает, и сидит дальше, чем положено: хочется, да колется; Шмальц боится так, что кажется, Юлик физически его прожжет желчной саркастичностью своей, и до самых-самых костей дойдет, и желчь разъест их, и Онешко       засмеется.       И Денис будет счастлив, если успеет глазами столкнуться с улыбкой Юлика, и он благодарен будет, что уйдет под злой смех под улыбкой, где расходятся лучиками морщинки от глаз и в сердце западают, текут в самую серединку неадекватного мышления мозга.       Денису — третье — никогда не успеть за любовью Юлика.       Она у него — огонь открытый, почти пожар, и долгоиграющий, жаркий. Шмальц в огонь не бросается, еще в руках держит себя.       На огонь смотреть можно вечно, но сетчатку прожигает больно и по мозгам долбит сонливая усталость безустанно.       Денис не наглый, и ему не жалко, и он Юлика не делит: Онешко сам уходит в торжестве чужого опечаленного взгляда, зачарованного им; Юлик смеется только, мол, мной не восхищаются и своим словам — и только им — верит.       Шмальц смеется тоже, — через силу только, как-то натянуто. Он смеется перед тем, как уйти, перед тем, как уйдет Юлик.       Он убеждает себя в том, что одному, конечно, лучше, пока убеждение не рвется, не выедает язвой, не выпадет из тщательно подобранных ложных фраз, не ставит перед фактом, что, вот, ты себя обманываешь снова, не летит к чертям.       У Дениса получается обмануть себя, пока Юлик не приходит снова: становится натянуто-весело, но Онешко никогда не опаздывает, и факт давнего опоздания Шмальца упирается в горло лезвием, больно выжигая дыхательные пути.

наш диалог еще не завершен. извини, но мне пора домой. спасибо, это был мой лучший сон.