Октоберфест

Данталиан сыто улыбнулся и пристроил голову на плече обожаемого создания божьего, похлопывая себя по животу и радуясь, что можно вот так вот прийти в публичное место, где все уже приготовлено, тебе приносят заказ, красиво расставляют, желают приятного аппетита, а ты просто наслаждаешься потрясающими десертами и запиваешь их ароматным кофе. Это заведение специализировалось на десертах, горячих и прохладительных напитках и было достаточно популярным, судя по многочисленным посетителям, сидящим на диванчиках и попивающим из стаканов и кружек. — Я объелся — признался он, слушая музыку в одном наушнике и гладя рукой ангельскую коленку. — Я вообще не понимаю, как можно умять столько сладкого с утра, — хихикнул Караэль, попивая кофе и рассматривая пустые тарелочки и вазочки, на которых ещё полчаса назад было мороженое в виде спагетти, коричные звёздочки и несколько кусков торта. Нет, он тоже участвовал в «празднике живота», но ему вполне хватило одной порции мороженого и двух кусков торта, чтобы понять, что ему хватит. Хотя вроде как сладкоежкой был именно он, но Данталиан хотел попробовать все и с таким азартом тыкал своим пальчиком в меню, что потом еле съел. Караэль предложил просто ещё немного посидеть, спокойно допить кофе и прогулочным шагом двинуться в сторону луга Терезы, где и будет днём проходить турнир по стрельбе из лука. Он невольно про себя отметил, что его накопившееся раздражение на людей как-то само по себе утихло. Нет, они не перестали его бесить и раздражать как вид — все эти чувства обязательно вернутся на небесах, он уже себя знал, потом перерастут в усталость и желание язвить, когда очередная душа будет оправдываться, стоя в круге, в середине его кабинета, но пока это были просто люди, живущие своей обычной жизнью, и язвить совсем не хотелось. «Хотя, может быть и нет…» — подумалось ему, когда на плече поерзала синяя макушка. Может быть все уже не будет как прежде, ведь Данталиан будет рядом, а ещё у него останутся такие замечательные воспоминания об этом отпуске, и весь негатив затмит ожидание следующих каникул. Он погладил женское плечико и невольно залюбовался парочкой сидящей за соседним столиком: девушка также, как и демон, положила свою голову на плечо парня и довольно улыбалась, слушая, что он ей тихо рассказывал. «Я тоже так хочу», — невольно признался себе Караэль, немного удивляясь своему желанию. Всего четвертый день отпуска, а он начинает опять завидовать. И кому? Человеческой девушке?! Караэль было нахмурился, по привычке одергивая себя, ведь слуга Господа не должен испытывать такие эмоции, а потом честно задал себе вопрос, чему же именно он так завидует. Если отбросить все эти половые признаки, то он хотел почувствовать себя защищённым, посметь побыть слабым и взбалмошным, хрупким и уязвимым. — Ди, а если я буду девушкой и меня кто-то ущипнет за задницу, ты тоже ему рожу набьешь, да? — задумчиво он спросил Данталиана, который попивал кофе. — Я ему все кости переломаю, — серьезно заявил демон, даже не задумываясь. — И мне наплевать на нарушение закона. Караэль смущённо хмыкнул и замолчал, стараясь больше не задавать таких провокационных вопросов. На него внимательно посмотрели синие глаза, но Данталиан не стал дальше расспрашивать, снова устроил свою голову на его плече и сделал глоток из кружки. В ушах заиграла очередная вызывающая песня о том, как исполнительница поцеловала девушку и ей понравилось. — Нравится мне твой плейлист. То песни про оральный секс, теперь про поцелуи двух девушек, — хмыкнул демон. — Ну, все о чем люди додумались спеть, то и услышишь, — немного стушевался Караэль. — Эй, мне нравится! Я сказал, что мне все нравится, ты меня слышишь? — Данталиан отставил кружку и обнял его за шею. — Почему ты смущаешься? Нормальная песня! Караэль обнял в ответ и буркнул, что обычно никто не знал о его музыкальных предпочтениях, никто подряд не слушал его «сборную солянку» и не комментировал, поэтому ему немного не по себе. — Я вот стал девушкой и мне понравилось! — тихо прошептали ему переделанную строчку в ухо. — Ты стал девушкой и мне понравилось! — он также ответил на признание Данталиана и чмокнул женское ушко. — Короче, главное — делать то, что нравится, угу? — подмигнуло ему исчадие ада и быстро чмокнуло ангельские губы. — Ой, ладно, может медленно пойдем? Караэль расплатился, поднялся и почти уже потащил с собой грязную посуду, чтобы убрать, как полагается в небесной столовой, но Данталиан, быстро заметив, что тут так не принято, полез к нему обниматься и потянул его на выход, шепотом напоминая, что они в отпуске и убирают за собой только дома. Караэль растерянно улыбнулся, отругал себя за невнимательность и рассеянность — опять думает о своем и что-то делает на автомате, вместо того, чтобы наслаждаться моментом сейчас, человеческим миром и приятной компанией. На улице Данталиан обнял его одной рукой за талию и прищурился. — Что-то ты больно рассеянный, а ну-ка наклонись! У тебя тут шоколад остался! Караэль послушно наклонился, даже не пробуя выяснить, где же у него шоколад и почувствовал, что его обнимают за шею и жарко целуют. На улице и при всех. Он попробовал отодвинуться, но женские руки ещё сильнее сомкнулись на его шее, не позволяя этого сделать. «Значит, неправильный ответ», — сообразил он, тоже обнимая и придвигаясь обратно. Когда Данталиан убедился, что Караэль, наконец-то, вовлекся в процесс, то отодвинулся и хитро посмотрел. — Ну вот, вроде все чисто. — Спорим там ничего не было? — Не было, — захихикал Данталиан. — Шоколада не было, а вот нахмуренные брови были, а теперь всё чисто. И что можно на такое сказать? Ничего. Караэль приобнял хрупкие плечи, подождал, пока ему всунут наушник в ухо, обнимут за талию и медленно пошел, подстраиваясь под темп ходьбы женского тела. Привычно уловив заинтересованные взгляды прохожих, идущих навстречу, он шепнул в маленькое ушко, что они опять привлекли внимание местного населения. Данталиан только победно ухмыльнулся, нагло заявив, что вполне себе адекватная реакция на красу и гордость небесной канцелярии. Караэль сначала засмеялся, приняв это за шутку, но, когда на него покосился Данталиан, он понял, что заявлено было на полном серьёзе. — Ну, я не думаю, что меня считают красой и гордостью Небесной канцелярии, — пояснил он свою реакцию. — У меня нет громких дел, разбираюсь я с офисным планктоном, да и вообще мне никто из небесных прокуроров такое не скажет, ты чего? А вдруг я возгоржусь? — Дураки они, — безапелляционно припечатал Данталиан, обнимая его покрепче. — Да и ладно. Если они слепые, мне же лучше. Меньше желающих на тебя позариться. Караэль вдохнул поглубже, чтобы снова не краснеть: Данталиан выдавал комплименты искренне и непосредственно. Вернее, в исполнении демона они звучали как непреложная истина в последней инстанции, и от этого смущали ещё больше. Караэль решил отвлечься и начал рассматривать архитектуру, посматривая наверх. Однажды одна из бывших пассий обратила его внимание, что самое красивое в зданиях находится выше, чем первый этаж, на который люди обычно привыкли смотреть. Когда Караэль невольно сбился с ритма ходьбы, засмотревшись на какой-то витиеватый герб, задрав голову, Данталиан перестал рассматривать прохожих в упор, проверяя насколько долго человек сможет выдержать зрительный контакт с ним, и посмотрел на ангела, который увлеченно что-то рассматривал на доме, задрав голову. Он тоже посмотрел вверх в ту же сторону и хмыкнул. — А чего не сказал, что хочешь рассмотреть? — резонно поинтересовался он, останавливаясь и поворачиваясь к зданию. Караэль снова смутился, а потом сбивчиво начал объяснять, что вспомнил, что в Чехии, например, очень много украшений зданий, которые находятся выше обычной линии взгляда, и потому приходилось задирать голову, чтобы увидеть все богатство оформления фасада. А во время прогулки он вспомнил об этом, и просто решил проверить: так ли это в Германии, и вот — невольно засмотрелся, а его сразу же подловили! «Ну хорошо хоть извиняться снова не начал», — подумал про себя Данталиан, радуясь, что Караэль просто объяснил, а не принялся просить прощения, а потом переживать из-за собственной забывчивости. Ну забывал тот объяснять мотивы своих поступков, но ведь это не смертельно, зачем извиняться и переживать? Поэтому он вслух сделал комплимент гербу и наблюдениям ангела, ненавязчиво поинтересовался куда надо смотреть, и тоже включился в игру «найди красоту, которую сразу не видно». Вспомнив, что Караэль любит фотографировать места, в которых он побывал, Данталиан предложил пока не слушать музыку, а сделать красивые фотографии каждому, чтобы было много разнообразных снимков. Вытащил свой телефон и принялся щелкать на камеру телефона все то, на что обращало внимание обожаемое создание божье, и что нравилось ему самому. И стало как-то даже интереснее, чем смотреть людям в глаза — оказывается столько эстетики остается незамеченной! Они пошли ещё медленнее, показывая друг другу на гербы, символы, надписи, отмечая кое-где башенки и пристройки на крышах, резные флюгеля, статуи, лица из камня на фасадах домов. Все сразу же снималось и сохранялось не только в памяти, но и на телефонах. Количество фотографий росло в геометрической прогрессии. Данталиан изредка посматривал на уже сделанные снимки, и про себя немного сокрушался, что еще не обладает способностью настолько четко улавливать нюансы, как Караэль. В фотографиях ангела чувствовалась атмосфера, и он умел привлекать внимание зрителя к деталям и акцентам, тем самым вызывая определенные эмоции и даже толкать на философские размышления. Решив, что рано расстраиваться — дома перекинет на компьютер все, что наснимал, и попросит Караэля вместе посмотреть снимки. Пусть тот объяснит ему как надо снимать, если получилось не очень — Данталиан же хочет научиться фотографировать так же потрясающе. А пока он просто решил продолжать снимать все, что, по его скромному мнению, было красиво и достойно внимания. В эту категорию, кстати, входил и Караэль, поэтому Данталиан, как бы невзначай, начал фотографировать и его, отмечая, что ангел чертовски фотогеничен и на фотографиях получается просто идеально, чтобы ни делал в процессе самой съемки: смотрел наверх, фотографировал или просто размышлял. Данталиан настолько увлекся фотосессией Караэля, что все никак не мог остановиться: нажимал на кнопку, сохраняя мгновения, которые хотелось растянуть навечно, и понимал, что ему все мало. Ещё улыбок, взглядов, жестов, поз, ещё больше обожаемого создания божьего, пока тот не успел заметить, что невольно стал фотомоделью. А потом Данталиан внезапно осознал, что хочет сфотографировать Караэля нормально, хочет видеть его лицо, хочет сделать селфи вдвоем, а не вот так вот, украдкой, снимать спину, затылок или профиль. Да, Караэль не любит много внимания, но может стоит озвучить открыто и не допускать ошибок, как это было со взломанным телефоном или его выходкой в костюме ангела. Может хватит уже додумывать, не спрашивая? Данталиан решительно подошел к Караэлю и застыл, не мешая делать снимок. А потом тронул того за руку, кусая губы и подбирая слова. Противное липкое чувство беспокойства и мысли о том, что зря он все это затеял, не покидали его, но он вдохнул поглубже, и решил не отступать. Лучше договориться сразу открыто, чем повторять свои промахи. — Кей, я хочу тебя пофотографировать, — выпалил он на одном дыхании и затараторил дальше: — Я знаю, что ты не любишь много внимания, но мне так хочется оставить этот отпуск не только в памяти, понимаешь? Хочу, чтобы на фотографиях был ты, а не только архитектура и природа. Хочу вернуться на небеса и пересматривать! Хочу пересматривать фотографии вместе, когда ты будешь украдкой приходить ко мне в гости или мы будем встречаться на крыше. Хочу смотреть на них, когда мне придется спать одному, без тебя, и мне будет одиноко. Если все мои «хочу» не аргумент, то вот тебе другой — мне нужны доказательства того, что все это было на самом деле, а не просто сном! Караэль смотрел на взвинченное исчадие ада, на выдохе перечисляющее свои потребности и аргументы, словно от скорости убеждения зависела вся его дальнейшая жизнь, и понимал, что Данталиану потребовалось нехилое мужество, чтобы открыто озвучить свои желания, ведь это могло его задеть или обидеть. И так сразу почти физически больно стало, что именно высший демон идет на такие подвиги ради него, что он не не удержался и, быстро сунув телефон в карман, просто притянул к себе это невообразимое создание, жарко целуя в дрожащие губы, заверяя, что если это Данталиан, то у него никаких претензий вообще нет — пусть хоть зафотографируется. Данталиан цеплялся своими пальцами в его куртку, мелко подрагивая всем телом и так же жарко отвечая в ответ. Поцелуи лучше слов передавали все то разнообразие чувств, что они оба испытывали. Каждое прикосновение губ к губам выражало столько разных оттенков эмоций и отношений, которым иногда так тяжело найти подходящее описание, что у него невольно подкосились ноги и закружилась голова. Впервые интенсивность чувств была столь высока, что казалось их можно потрогать и ощутить как нечто осязаемое. Караэль мгновенно среагировал, обняв покрепче прижимая к себе и внимательно заглядывая в глаза — все ли хорошо. — Все просто отлично! — шумно выдохнул Данталиан. — Только чувствую себя странно: мне так хорошо, что от этого у меня кружится голова, слабость в теле, а в груди щемит так сильно, что я чувствую себя сердечно больным. — Люди называют это влюбленностью, — успокоил его Караэль, поглаживая по спине и рассматривая блестящими глазами. — Представляешь, да? Ты — краса и гордость преисподней, бессмертный высший демон просто-напросто по уши втрескался. — Втрескался в бессмертного высшего ангела, красу и гордость небесной канцелярии, который по уши втрескался в меня, — хихикнул Данталиан, чмокая улыбающиеся губы ангела. — Даже отпираться не собираюсь — я тоже серьезно запал на одно потрясающее исчадие ада, серьезно так запал и, по ходу, надолго. Караэль немножко развернул женское тело и достал телефон из кармана куртки. Включил фронтальную камеру, подождал, пока Данталиан кивнет и сделал снимок, потом картинно чмокнул женскую щеку и тоже сфотографировал. Конечно же демон не успокоился пока сам не сделал что-то подобное в ответ: за пять минут на телефоне прибавилось порядком двадцати разных селфи с поцелуями, разных-разных гримас и выражений. Но и на этом Данталиан не остановился, продолжая Караэля щелкать на камеру всю дорогу, требуя замереть в определенных позах и закатывая глаза, что ну нельзя быть таким красивым, фотограф аж не может нормально снимать. Караэль сначала смущался, а потом как-то стал все меньше и меньше зажиматься, обращая внимания только на горящие восторгом синие глаза. Действительно, какая разница, как это воспримет Отец небесный или что подумают люди вокруг, ведь он ничего противозаконного не делает, а всего лишь получает удовольствие и потакает невинным капризам дорогого ему существа. Данталиан вился вокруг, щелкая камерой, временами подбегая и неожиданно чмокая его куда попало, а потом отбегая на пару шагов, заливисто смеясь и показывая ему язык. Караэль даже не старался догнать Данталиана или как-то ему помешать — разрешил же ему фоткать хоть до посинения, ну вот он и фоткает. Потом сообразил, что и ему никто не мешает делать снимки своей «девушки» и он тоже принялся командовать, чтобы неугомонное создание замерло и не двигалось — «сейчас же птичка вылетит!». Данталиан понял его шутку о старых фотоаппаратах, и все хлопал своими длиннющими ресницами и невинно вопрошал — где же обещанная птица? Караэль старался громко не смеяться, шикал на демона, чтобы прекратил дурачиться и просто был красивой девушкой, но получалось с переменным успехом — на фотках каких только поз и выражений лица не было, но все они были чертовски милыми. «Воистину, самые красивые на свете фотографии получаются, когда фотографируешь влюбленных людей… ну или демонов», — невольно думал Караэль, продолжая увлеченно щелкать камерой и уже предвкушая, как посмотрит на все это на большом экране компьютера, когда они вернутся домой. Наснимав достаточно, он махнул рукой Данталиану, подзывая того к себе. — Все, а то ты зазнаешься, — улыбнулся он, обнимая бойкое исчадие ада. — Пошли уже из лука стрелять. — Как скажешь, — довольно улыбнулся Данталиан, блестя глазами, — как скажешь.