эгоист

красные тени проходятся по веку, блестки поверх теней попадают на пухлые алые губы, черная подводка намечает острую стрелку над длинными ресницами. яркая помада не нужна, глаза и сами способны справятся с ролью «зеркала души», а душа у донхека полыхает, сгорает от предвкушения, от страсти и волнения. блестки как те оставшиеся частицы разумности, отдавшиеся власти чувств и юношеского темперамента, и теперь сверкающие в свете азарта и риска. хек бы и дальше лежал себе на диване и играл в приставку, наслаждаясь первыми деньками жаркого лета и своим одиночеством, а не надевал бы на себя красную полупрозрачную рубашку и не заправлял бы ее в черные джинсы. вот только пару часов назад донхеку на телефон пришло уведомление сообщения от одноклассника: «сегодня в восемь у меня все собираются, придешь?». донхек и бровью не повел: «а кто придет?». и одноклассник присылает ему список тех, кто согласился. хек и не пошел бы, не сунулся бы на эту чертову тусовку, если бы не одно злосчастное имя, будто единственное выделяющееся из всего списка. марк ли. и у донхека темнеет в глазах. он там будет. он будет рядом с ним. он будет смеяться над его шутками и будет с ним сидеть на одном диване. он. тот, кто уезжает навсегда из кореи в эту гребану америку, и чью улыбку хеку не повезет увидеть, может, больше никогда. этот вечер – последний, когда подросток будет иметь возможность наконец-то попробовать губы своего предмета обожания на вкус. и плевать, есть ли у него хоть какие-то ответные к нему чувства, гетеро ли он или есть ли у него уже кто-то. плевать. донхек не любил рисковать, но и ждать у него сил больше не было, а тут и ждать больше будет невозможно. от размышлений парня выбивает очередной звук уведомления: «и да, принеси плиз алкашки какой-нибудь, а то у нас небольшой дефицит….». "понятно, - думает хек. - значит, совершеннолетних там не будет". подросток бросает короткое «ок» в ответ, и выключает игровую консоль. и вот теперь, для завершения лука осталось лишь надеть серебряные сережки и цепочку. донхек смотрит на себя в зеркало и довольно хмыкает. "он будет сражен на повал". подросток надевает черные кеды и берет свой рюкзак, в котором, под видом яблочного компота, в бутылке из под воды хранится медовая сорокоградусная настойка, которая уже год валялась в родительском баре, но никто к ней так и не соизволил притронуться. парень уверенным шагом добирается до места проведения сего мероприятия (читать: пьянки). его встречают радостными возгласами и объятиями. хек достает из рюкзака бутылку, когда ему поручают заказать на всех пиццу, и когда слышит, что хозяин квартиры за нее платит, он достает телефон с еще большим энтузиазмом. в просторной гостиной стоял диван и телевизор, а за ним большой обеденный стол, на котором расположились закуски и алкоголь и за который уселся донхек, изредка (читать: каждую минуту) поглядывая в сторону входа. в квартиру начали заходить его знакомые, люди, которых он и не знал, но того единственного взор парня еще не уловил. может, он передумал идти, а может, просто опаздывает. хек лишь вздыхает и возвращается к большой пицце маргарите. он уже думает нажать кнопку «заказать» и ввести адрес, как со стороны двери слышится до боли в животе знакомый голос. это он. о господи, это он. ладони начинают слегка потеть, а щеки покрываться румянцем, когда марк входит в гостиную, предварительно поздоровавшись со всеми и пожав всем своим хорошим друзьям руку. донхека он тоже не обделил вниманием, помахав ему, направляясь в сторону закусок и кладя в рот чипсы. хек не может отвести взгляд от столь простых, но столь изящных движений. венки на руках марка слегка набухли, открывая взор на голубые реки протекающие под белоснежной кожей, а черный бомбер переливался под светом прожекторов, что освещали различными цветами всю гостиную, будто марк – волшебный. нет, неземной. ли замечает на себе пристальный взгляд и оборачивается в сторону донхека. - что-то случилось? – он спрашивает, а хек явно не ожидал того, что его заметят, поэтому лепит первое, что взбрело ему в голову. - да, мне тут пиццу поручили заказать, я уже всех спросил, какую они хотят, может, и ты выберешь? – выговаривает парень сжимая сильнее телефон в руках, ведь он соврал, и никого он не спрашивал, ибо знает, что все равно все выберут маргариту. но марка он обязан был спросить. даже если он выберет эту тупую с ананасами, хек закажет ее, а потом съест, давясь, ибо пиццу с ананасами он ненавидел. - ну, давай, - марк вытирает сальные после чипсов руки и идет к донхеку. хек думал, что отдаст парню свой телефон, и он уже сам как-то выберет, но ли наклоняется прямо над телефоном, оказываясь в считанных сантиметрах от лица донхека. у парня сбивается дыхание, а лицо покраснело так, будто он час сидел в парилке. всю минуту, что марк выбирал себе эту чертову пиццу, хек сидел смирно на месте, боясь шевельнуться, и вот долгожданное «я, наверное, тоже возьму маргариту», и эта лучезарная улыбка, и у подросток блаженно выдыхает. через полчаса привозят пиццу. и абсолютно все знали, что начнется после ее съедения. донхек, после двух кусочков, идет к обеденному столу и открывает свою настойку, остальные потихоньку подтягиваются. у всех разные цели нахождения на этой вечеринке, но «нужно напиться» как мантра звучит весь вечер в голове у каждого. хек наливает в стакан настойку и смешивает ее с колой, ибо «фу, она без разбавки параша какая-то». стакан первый, стакан второй. количество алкоголя в каждом из них мизерное, но подростка начинает уже немного выносить. музыка играет на полную, и плевать что скажут соседи, всем сейчас весело, всем сейчас важно уйти от проблем и расслабиться. кто-то вышел танцевать, кто-то остался сидеть на диване со стаканом в руках. хек оказался в числе первых. крышу сносит динамитом, и уже плевать, что скажут о твоих неумелых движениях другие, ибо они сами в такой же ситуации. самое классное на вечеринках – это когда нету наблюдателей. мистер или миссис «я не пью, я за зож», снимающие твои пьяные проделки, а потом показывающие это другим. и, о господи, как же у подростка отлегает от сердца, когда в поле зрения он не видит ни одну из таких личностей - можно веселиться на полную катушку. после четвертого стакана у хека мутнеет в глазах, а мозг частично отключается. еще способный здраво мыслить, донхек считает, что одиннадцать вечера этого дня будут самым ярким событием в его жизни, или же самым горьким провалом. пока еще никто не знает, но пришло время раскрыть эту тайну. парень взглядом провожает марка до одной из пустых комнат, а потом и сам плетется в ее сторону. сердце бьется в бешеном темпе, дыхание горячее, как и желание, как и страсть, вырывающиеся наружу. провал не выходит из головы хека весь вечер, но ему абсолютно плевать. ну и что, что он откажет. похуй. сейчас главное коснуться своими губами его губ и забыться. наконец-то почувствовать человека, к которому тянулся последние три года. и до лампочки, если он ударит. вообще чихать на его желания и чувства. донхек эгоист, и он готов доказать это на деле. - ну, привет, - подросток опирается о дверной косяк и наблюдает за своим предметом обожания, сидящим на кровати (видимо, хозяина квартиры) и ковыряясь в телефоне. - вечер добрый, - марк отвлекается на донхека и хмыкает, пока тот проходит к кровати и садится рядом с ним. - марк, тебе кто-нибудь нравится? – бросает донхек, смотря прямо ему в глаза. - допустим, - собеседник отключает телефон и кладет его в карман, не отрывая взгляда от глаз напротив. - скажешь, кто это? – у хека даже дыхание не сбивается, ему уже плевать, если он скажет имя другой или другого. лишь температура тела возрастает, заставляя щеки гореть пуще прежнего. - не хочу, - ли озорно улыбается. - это… лия? мина? солин? – подросток начинает перечислять имена всех их знакомых девушек. - нет, это не из нашей школы, - марк улыбается. – она из америки. и у хека пустота в сердце. и хек понимает, что все – это конец. что больше можно и не сражаться, что можно перестать мечтать одинокими вечерами о нем. что все, он улетает в америку и не будет писать хеку о том, как он проводит там свои будни, не будет слать ему фотографий, и уж точно не будет вспоминать их поцелуй семнадцатого июня в одиннадцать вечера, ведь поцелуя никакого и не будет. ведь хек просто молча уйдет из комнаты допивать свой пятый стакан этой мерзопакостной настойки. ведь хеку не плевать. ему не похуй, и не до лампочки ему, и чихать он ни на кого не хотел. ведь хеку важен марк, и все его чувства важны, и мысли ему его важны. и хек нисколько не эгоист, хек лишь хочет ответной любви и марка.