***
— Не думал, что найду тебя здесь, — годами позже знакомый голос отвлекает внимание Кроули от кружки. Пятнадцатилетний Антихрист, каким-то чудом оказавшийся в грязном пабе в Наро Мору, придвигает к его столику еще один стул. Кроули кивает пожилому кенийскому бармену: — Еще бутылку. — О, я не пью. Мне нельзя, я на школьной экскурсии, — быстро добавляет Адам. — А-а… Антихрист был самым лучащимся здоровьем и загаром школьником, которого Кроули только доводилось видеть. Вышедший из детского возраста, он стремительно приближался к превращению в юношу удивительной красоты. — Мне кажется, тебе лучше поехать домой, — говорит ему Адам, стараясь звучать как можно спокойней, — Видишь ли, я начал уделять внимание этому миру, — я имею в виду, серьезно, — и недавно понял, как сильно я люблю Англию. Всю ее. И мне думается, что там тебе намного безопасней. Кроули прошибает холодный пот. Храни его Манчестер, Антихрист, у которого было время набрать полную силу, осознал свои способности и влияние на мир. И теперь, видимо, предлагает ему свое покровительство. «Знаешь, пожалуй, я так и сделаю», — намеревается сказать Кроули перед тем, как бежать в Британию так быстро, как только может. — Азирафель, — то, что срывается у него с губ вместо этого. Глаза Адама полны непритворной жалости: — Я не знаю, Кроули.***
Кроули едет домой. Не домой в Лондон, не домой в Манчестер (конец девятнадцатого века) и даже не в Эдинбург (недолгий период где-то в 1560-х), но в новое место. Он ищет что-то, как можно более отдаленное от центра, и останавливается на малюсеньком поселке возле моря. Там холодно, серо и очень влажно. Кроули мрачнеет и раскошеливается на двойной стеклопакет. Его ближайшие соседи, пожилая пара, гадают о причинах его уединенного образа жизни, периодически докучая ему запеканками и связанными вручную свитерами.***
— Ну есть хоть что-нибудь? — спрашивает Кроули у самого молодого члена Британского Парламента, в настоящий момент занимающего единственное место от Партии зеленых в Палате Лордов. — Мне правда жаль… — говорит Адам, а сожаление в его голосе слышно даже на фоне разрывающегося от правительственных звонков телефона. После скомканного прощания Кроули отправляется запугивать свои растения. И ему не становится лучше даже тогда, когда филодендрон начинает плакать листьями на ковер.***
«Наверное, пришло время поменять компьютер», — думает Кроули, хотя теперь эта мысль стала скорее отвлеченным раздумьем, которое посещало его примерно раз в четыре месяца или около того. Сверкающий черный ящик на его рабочем столе — скорее декорация, чем рабочий аппарат, вещица, вызывающая острую ностальгию по минималистичному декору и белоснежной кожаной мебели, совершенно непохожей на то, что окружало его в этом маленьком скрипучем коттедже. Кроули не был полностью уверен в том, какой компьютер захотел бы иметь тот человек, которым он притворялся, потому что, честно говоря, он не совсем понимал, каким именно человеком он притворяется. Однажды ночью Кроули бездумно включает компьютер, мучаясь от скуки и праздного любопытства насчет того, как эта машина работает на самом деле. — ЧЕРТ ВОЗЬМИ, КРОУЛИ, НЕУЖЕЛИ ТЫ НИКОГДА НЕ ВКЛЮЧАЕШЬ ЭТУ АДСКУЮ ШТУКОВИНУ? — немедленно кричит на него экран. Эспрессо демона разливается по всему ковру. — Я ЖДУ ЗДЕСЬ УЖЕ ТРИ МЕСЯЦА! — текстовое окно на экране гневно мигает, сопровождая свое негодование пиликаньем. Пальцы Кроули дрожат, когда он пытается закрыть эту явно проклятую программу. — Но я, правда, — продолжает компьютер, почти издав усталый вздох из своих кулеров, — очень рад видеть тебя, мой дорогой. — Азирафель? — Кроули шумно глотает воздух, — Какого… Как ты… — Это совершенно неважно. Просто вытащи меня уже из Интернета, пожалуйста. — Где, черт подери, ты был? — вопит Кроули, вскакивая на ноги, — Ты вообще в курсе, сколько тебя не было? Меня преследовали, глупый ты ангел! Я думал они добрались и до тебя тоже. Все это время я искал тебя, а ты, оказывается, просто прохлаждался в чертовом Интернете! Курсор прохладно мигает в ответ, а затем осторожно печатает: «Содом и Гоморра». Кроули цепенеет. Жена Лота. Великий потоп. Десять казней египетских. Грехопадение. Падение, Кроули. Демон медленно опускается обратно в кресло. — Непостижимая милость, Кроули, — холодно добавляет Азирафель, — совсем не милостивая. — Я достану тебя оттуда, обещаю, — говорит Кроули перед тем, как стремительно вылететь из комнаты.***
— Я сбежал в свой компьютер, как только они выбили меня из тела. — рассказывает ему Азирафель, пока Кроули возится с настройками дисплея, — Когда они наконец вычислили, где я, я уже успел оказаться в ноутбуке соседа. Естественно, они начали меня преследовать, поэтому я не мог просто взять и остановиться. Мне пришлось бегать от них целых три года, чтобы они окончательно меня потеряли. — Три года? — Они были весьма рассержены. — И что, все это время ты жил в Интернете? — Да. Кроули издает смешок: — Это странно. — Что странно? — Ну… ты. И компьютеры. Как ты вообще узнал о существовании Интернета? — Я не настолько застрял в прошлом, Кроули, — огрызается Азирафель, — Я ведь не хожу вокруг в тоге, разговаривая на аккадском. Рано или поздно, я все равно поспеваю за временем. И вообще, по крайней мере я умею включать компьютер. — Я знаю, как включать компьютер, ангел. Я просто не хотел этого делать, — рычит в ответ Кроули, и они больше не разговаривают до конца недели.***
В конце концов, Кроули приходится собирать новое тело для Азирафеля самым сложным путем из существующих: молекула за молекулой. После того как он намечает первую цепочку ДНК, дело идет проще, но все еще очень медленно, в частности из-за постоянных вмешательств Азирафеля. Совсем необязательно делать это так, Кроули. Сделай… лучше. Окончательно запутавшись с цепочкой, демон шипит: — Лучше? — Ну да. Ты знаешь, — курсор умудряется шмыгнуть, — подходящим мне. Кроули практически рычит, когда наполовину собранный вихрь из углеродных цепей и азотистых оснований пытается расщепиться. Громкий рев, странный засасывающий звук и, наконец, божественный грохот, по мере того, как Азирафель выскакивает из USB-порта, а компьютер Кроули взрывается, влетев в заднюю стену. Кроули приземляется на пол, придавленный телом ангела. Азирафель стонет и морщится: — Ох, — он изумленно моргает, — У меня снова есть глаза. — Что? — спрашивает Кроули, а затем гаденько улыбается, — Неплохо получилось, а? Ангел испуганно рассматривает свое нагое, покрытое шрамами тело: — Кроули, это что… — Тот погонщик верблюдов, который пытался делать это с кактусами. Ага. Лицо Азирафеля — сломанный нос, густые брови, грубая кожа — наливается гневом. — Мне кажется, весьма подходяще, что скажешь? — усмехается Кроули. Нынешнему телосложению ангела позавидовал бы и игрок в регби. Он оглядывает себя еще раз, уже менее гневно, но все еще с толикой отчаяния. — Ну. Это не очень похоже — как бы выразиться — Это не совсем я, тебе не кажется? Кроули бросает в него простыню и, хлопнув дверью, вылетает из коттеджа только для того, чтобы долго и недовольно бродить вдоль пляжа, швыряя гальку в океан и распугивая чаек. Он возвращается к вечеру, чтобы обнаружить на столе ужин, и ангела, умудрившегося натянуть на себя свитер на три размера меньше, чем надо бы, и репетировавшего извинения перед раковиной.***
— У меня здесь есть лишняя кровать. В кладовке, — добавляет Кроули, — С другими моими… лишними вещами. Я пойду, приведу их в порядок. — Спасибо. — Ты, конечно, понимаешь, что это огромные неудобства для меня. — Естественно. Он проскальзывает в комнату сквозь едва открытую дверь, не позволяя ангелу заглянуть внутрь. — Секунду. Из комнаты доносятся странные звуки. Кроули возится возле шкафа, гремит туалетным столиком и для верности несколько раз стучит оконной рамой. Он небрежно смахивает пыль с одеяла, а затем, неудовлетворенный результатом, стягивает его с постели и пару раз неуклюже встряхивает, надеясь устранить все следы пыли с кровати, которая стояла здесь, заправленная и ни разу неиспользованная, целых шесть лет.***
Ближайшая деревня, где Кроули закупается всем необходимым, еще долго жужжит от сплетен о внезапном появлении Азирафеля. К бесконечному стыду Кроули, ангел, кажется, ничего не замечает и продолжает крутиться вокруг него, словно пробковый поплавок в деревенском пруду, счастливо болтая с каждым любопытным зевакой, который только встретится им на пути, и постоянно восхищаясь преимуществами человеческих глазных яблок. — Ваш гость еще долго собирается здесь оставаться? — вежливо спрашивает Кроули его пожилая соседка, принося ему уже третий пирог за неделю только для того, чтобы попялиться на вновь прибывшего, — Он, конечно, не ваш брат: вы двое, как день и ночь. — Ага, — бурчит Кроули, стараясь сдержаться от использования слов с шипящими, — Спасибо. Вы совершенно не обязаны приносить пироги, этого вполне достаточно. — Такой здоровый мужчина, как он, должен хорошо есть! — Не утруждайте себя, — Кроули свирепо сверкает глазами. — Я настаиваю, — говорит она, мило улыбаясь. — Разве ты не любишь пироги с персиками? — спрашивает у него Азирафель, насаживая на вилку уже третий кусок. — Конечно люблю! — восклицает Кроули, насаживая на вилку остатки гарнира из зеленых бобов, — Они только начали меня игнорировать! Азирафель согласно мычит и делает Кроули лапсанг сушонг с идеальным количеством сахара. Привыкнув к возможности пить отличный чай, когда ему заблагорассудится, Кроули ворчит на ангела за то, что тот разбаловал его, и уходит терроризировать африканские фиалки.***
Кроули находится в самом разгаре своей напутственной речи гиацинтам, когда окно рядом с ним открывается и оттуда высовывается Азирафель. Он полностью покрыт пылью и держит в руке потрепанную картонную коробку. Единственное, что пока сделал ангел, серьезно настроенный на весеннюю уборку, это разнес пыль из кладовки по всему дому. Похоже, он слишком наслаждался поводом перебрать и изучить все вещи демона. — Кроули, это что, рождественская открытка от Адама? — Угу, — отвлеченно отвечает Кроули, больше обеспокоенный плющом, растущим на стене коттеджа. Побеги растения опасно близко подобрались к окнам. Однажды он попробовал вселить в плющ страх гнева Кроули, но битва с тонким упругим растением закончилась таким позором демона, что теперь он просто пытался не дать коварному плющу подобраться к его домашним растениям и подать им мятежнические идеи. Азирафель машет открыткой, привлекая его внимание: — Дорогому дяде Тони? — Он присылает их каждый год. Иногда еще письма. Там есть и твои тоже, — Кроули неожиданно закашливается, угрожающе размахивая шлангом в сторону гиацинтов, — Понятия не имею, зачем он присылает их мне.***
Вскоре и Азирафелю надоедает шепот за его спиной, и он вступает в горячий, но ядовито вежливый спор с местным пастором. Естественно, пастор проигрывает. Сложно выиграть в споре о Библии с существом, чья работа заключается в дословном знании каждой строчки каждой священной книги. Жена священника работает в маленьком польским ресторане в конце улицы, где Кроули любит заказывать клецки по вторникам. — Прошу прощения, — говорит Кроули очень, очень медленно, — Что значит, мы не можем войти? — У вас есть пара свободных столиков, — вежливо замечает Азирафель. — Я боюсь, нет. — она поджимает губы, — Это семейный ресторан. — И? — практически рычит Кроули, чувствуя на своем затылке взгляды любопытных прохожих. Она смотрит на них сверху вниз, и кровь Кроули вскипает. — Мы не обслуживаем таких, как вы. — Что, простите? — демон брызжет слюной, стремительно теряя терпение. Он чувствует, как Азирафель щиплет его за локоть, но игнорирует этот жест, замечая только то, как он заставляет щеки женщины вспыхнуть от гнева. — Я приходил ссссюда мессссяцами! — Дорогой, — едва слышно шепчет ангел. — Я был здессссь на прошлой неделе! — вопит Кроули, — Что значит, вы не обссслуживаете… — Кроули! — Азирафель использует свой самый суровый тон. Демон выдергивает локоть из его хватки, разворачивается на пятках и несется прочь, оставляя улицу жужжать, как растревоженный улей. Азирафель догоняет его только через два блока, поправляя кашемировый шарф на своей шее: — Я ведь просил тебя не подстрекать Павла, — тихо добавляет он. Кроули прикусывает язык, чтобы не укусить Азирафеля. — Я уверен, это и моя вина в какой-то мере, — утешающе продолжает ангел и эта чертова забота в его голосе раздражает Кроули еще сильней, — Они здесь не очень-то привыкли к иудейским погонщикам верблюдов. — Как? — не скрывая злости, спрашивает Кроули. — Почему ты не бесссссссишься? К его удивлению, в ответ Азирафель громко смеется: — О, милый мой, — горько усмехается он, — Я видел 4chan.***
Той ночью каждый цветок в образцовом саду пастора умирает ужасной и мучительной смертью. Соседи Кроули ежедневно приносят им пироги и фланы. Так же поступает половина деревни.***
— Это просто невозможно, — раздается из спальни Азирафеля. Кроули что-то невнятно мычит в ответ. Его щека вся в красных полосках от коврика, на котором он, прилично выпив, заснул прошлой ночью. Разминая затекшую шею, Кроули гадает, почему он не мог дойти до постели, чтобы отключиться уже там. — Не могу поверить, что я снова это сделал! Я… Черт! — Тщеславие — это грех, ангел. — дразнит его Кроули, незаметно подкравшийся и прислонившийся к дверному проему. — Я знаю, — огрызается Азирафель, отворачиваясь от зеркала. Он выглядит изрядно помятым, его взгляд затуманен, а шевелюра встрепана. Более того на нем нет рубашки. Азирафель прикрывает руками слегка округлившийся живот. Кроули замечал, что ангел полнеет, но ничего не говорил. Надо признать, Азирафель носил вес, смягчавший его широкоплечее телосложение, стильно и с достоинством. По хмурому взгляду ангела Кроули понял, что тот, видимо, не разделял его мнения. — Ангел, ради Бога, ты выглядишь отлично. — Легко тебе говорить, — Азирафель порядком раздражен. — Не будь идиотом. Я питаюсь по-другому. Еда — это не то, что приносит мне наслаждение. — А что тогда приносит? — требовательно спрашивает Азирафель, — Ты ничего и не делаешь, кроме того, что терроризируешь свои растения, пьешь вино и проводишь все свое время, слоняясь рядом, мешая мне читать и… Ангел прерывается на полуслове, пока его рот приоткрывается, образуя удивленное «о». Кроули чувствует, как кровь с жаром приливает к его лицу. — Милый мой, — ласково говорит Азирафель. — Замолчи. — Я… — Ангел. Проссссто заткниссссь.***
Весь оставшийся день Азирафель молчит, изредка бросая на Кроули обеспокоенные взгляды: демон притворяется, что не замечает их. Тем не менее, Кроули понимает, что совсем не удивлен, когда поздней ночью дверь его комнаты со скрипом приоткрывается. Матрас чуть прогибается под весом еще одного тела. — Кажется, у тебя было больше времени, чем у меня, чтобы все это обдумать, — тихо шепчет Азирафель, — И я ценю твое терпение, правда. — И? — Кроули приподнимается на локте и смотрит на него прищуренным взглядом. Ангел смеется, устало и слегка удивленно: — Кроули, дорогой мой. Конечно я тебя люблю. Как могу я не любить? Он проскальзывает в постель, а Кроули ощущает прикосновение теплой и мягкой кожи к своей и влажный, слегка неуклюжий поцелуй на губах. И это та самая идиллия, в любви к которой Кроули никогда не признается.***
После неслучившегося Апокалипсиса прошло четыре тысячи двести девяносто три дня. Солнечные лучи пронзают комнату, волны негромко шумят где-то снаружи. Кроули просыпается в обнимку с Азирафелем. Ангел тихо сопит в подушку, а его холодные ступни касаются лодыжек Кроули. Очень тихо, на случай если ОН слушает, Кроули просит, чтобы все оставшиеся ему дни начинались вот так.