Changes

      Признаюсь, я любил внимание. Я любил, когда вокруг меня много событий и людей, много эмоциональных поворотов и неожиданных приключений. Я никогда не сомневался в себе. Шоу на выживание, через которое я… нет, мы прошли, было всего лишь шоу. К середине мы уже знали, где чье место. Это же знал и я. И несмотря на это, я все также возбужденно и энергично ждал новых съемок. Я позволял себе дурачиться и расслабляться, есть сколько душе угодно и тренироваться спустя рукава. Я даже мог подшучивать над другими участниками и показывать свое самолюбие. Не обходилось, конечно, без скачков моего рейтинга, но в принципе… в принципе, я всегда был в безопасности. Пока остальные будущие мои одногруппники строили из себя трудяг и моралфагов, я просто был собой.       Месяца проходили быстро. Эпизоды выходили каждую неделю, и один был успешнее другого. Иногда, когда нам удавалось выходить в интернет, мы смотрели рейтинги и просмотры на индивидуальных фанкамах, чтобы потом удивленно охать и смеяться, поздравляя друг друга с достижением очередного миллиона на YouTube и Naver. В то время я очень сдружился с Хёнбином и Джэхваном. Хоть моменты нашей дружбы не показывали так явно, как, например, Джихуна и Самуэля или Даниэля и Уджина, все вокруг были в курсе, что мы часто проводим время вместе. Вскоре к нам присоединился и Минхен. Этот Минхен… удивительный парень. Я не мог понять, как его группа могла оставаться непопулярной, когда у нее был такой алмаз? И это только один Хван, что уж говорить о Бэкхо, Минки, Джонхене и даже Ароне, который по каким-то причинам не участвовал в Produce 101. Нам вчетвером никогда не было скучно. Конечно, очередные задания отвлекали нас и заставляли меньше времени проводить вместе, однако никто не был в силах помешать нашим квартетным собраниям, когда мы, далеко заполночь, запирались в одной из маленьких комнат для практики вокала, заваливались прямо на пол, иногда с гитарой Кима, а иногда с едой, и подолгу обсуждали всякие глупости и смеялись над шутками друг друга, будто нам было по пятнадцать лет. Шумнее всех, несложно догадаться, себя вел Джэхван, поэтому иногда нам попадало от стафа, который следил за каждым нашим шагом. Но в принципе всех все устраивало, ведь тогда нашим позициям в общем рейтинге можно было только позавидовать.       Я не мог понять тех, кто плакал во время того, как их товарищи не проходили дальше. Я действительно не мог понять, почему? Это ведь шоу, тем более, шоу на вылет, так почему они плакали, когда им улыбалась удача пройти дальше и еще на шаг приблизиться к мечте?       Я хорошо был знаком с Кан Даниэлем. Мы часто попадали в одну команду по танцам или еще по каким-то обстоятельствам были вместе. Мы были абсолютно разными. Я желал для себя только лучшего, он же был соседским добряком, переживающим обо всем подряд и очаровательно говорящим на своем сатури. Господи, как же я злился на него. Я и сам не знал почему. Просто было в нем что-то ужасно глупое и милое, что-то, что я никак не мог переварить, а потому и не старался с ним сблизиться.       Я так бы и не понимал, почему все вокруг плачут, когда их товарищи покидали стены тренировочного лагеря, если бы сам не столкнулся с этим. С каждым эпизодом нас становилось все меньше, и когда дело дошло до нашего квартета, первым нас покинул Хенбин. Честно говоря, никто не удивился особо. Квон Хенбин… он был ужасно красивым, с приятным говором и невероятными пропорциями тела. Он был идеальной моделью для всех журналов, которые я только знал, но вот айдол из него был никакой. Ему всегда было сложно поспевать за хореографией, держать одну ноту дольше трех секунд и читать длинные тексты без запинок. Ему не хватало навыков по всем параметрам, но в тот день я не смог сдержаться. Когда он уходил, я поймал его за сценой, там, где нас не увидели бы камеры и крепко обнял. Кажется, я тогда даже был в большем шоке, чем он. Я ничего не говорил, и он тоже. Горячие слезы текли по моим щекам, а в голове пролетали один за другим наши моменты, когда все казалось таким далеким и нереальным. Тогда мы думали, что у нас целая вселенная и целая вечность только для нас.       Мы прощались недолго. Те, кто прошел дальше, должны были пойти на поклон и поблагодарить всех, кто голосовал за них и позволил двигаться вперед. Но вместо благодарности тогда, хотя по правде говоря, я был очень благодарен, я хотел сказать и многое другое. Я промолчал там, промолчу и тут.

***

      В момент, когда БоА гордо объявила мое имя, я искренне удивился. То, что я войду в топ11 не было секретом. Ни для меня, ни для друзей, ни для продюсеров. Но я все равно чувствовал гордость, а также грусть. Я снова ощущал, будто у меня впереди вечность, вечность с моими друзьями. К слову, с Даниэлем мы все же поладили. Как и со всеми остальными. Уджин, Сонун, Джисон, Джихун, Лайлинь, Бэджин, Дэхви, Даниэль, Минхен и Джэхван — все они стали бутонами моей жизни. А после они цвели и пахли, и я не мог не признаться себе, что я их всех очень полюбил. Я не знаю, чувствовали ли они то же самое, но я никак не мог насытиться ими, их голосами, мимикой, жестами, их вниманием. Я все также любил внимание. Но теперь я больше любил их внимание, а не фанатов. То есть… я ценил каждого фаната, но я не мог поставить их выше своих цветов. — Я так вас люблю, — однажды вырвалось у меня за общим ужином. Одним из тех редких, когда все были вместе; шутили и смеялись, некоторые даже пили. Обдумывание этого признания заняло у меня целый год. — Я так люблю каждого из вас. Каждого.       Я улыбался, но по моим щекам текли слезы. Я вспоминал Хенбина и наши дружеские посиделки, общие тренировки с Сеуном, с которым мы тоже сблизились, и те глупые игры, во время которых я был ведущим на пару с Джисоном.       Кажется тогда я здорово всех напугал. Они всегда дарили мне много внимания. Они точно знали, что мне было нужно, чтобы чувствовать себя в своей тарелке. Они делали это так умело, что я не сразу это замечал. Во время танцевальных практик Уджин и Джихун всегда ставили мои любимые песни, и мое настроение летело вверх. Джисон с Сонуном всегда слушали мои возмущения и всегда помогали советами. Даниэль всегда смеялся с моих шуток, зная как мне это важно. Макнэ-лайн всегда звали меня играть в баскетбол или видео-игры, несмотря на то, что я и в том, и в другом был полным лузером. Джэхван всегда советовался со мной по поводу новых песен. Минхен же… мой Минхен просто всегда был собой. Я видел как он скучал по своим одногруппникам, но никогда не признавался в этом. Я часто обнимал его. Я часто видел комментарии вроде Минхен проходит службу в Wanna One или Неужели через месяц Минхен снова вернется домой! Мне было так горько от таких слов. Мы никогда не относились к нему или Сонуну плохо, так почему?       Постепенно мое «Я» уходило на задний план. Но все занимало у меня слишком много времени. На дворе уже была зима. Последняя наша с ними зима. Я видел как напряжены были мои друзья, но я не знал, как можно было их подбодрить. Признаться, мне бы тоже не мешало как-то отвлечь себя. В Сеуле было мало снега. Я хотел погулять с ними, но нам так и не позволили. С нашим декабрьским расписанием, мы едва ли успевали спать и есть. Ни о каких прогулках и речи не шло. Все мы с грустью готовились к последним концертам. Однажды в начале декабря я видел, как плачет Гуаньлинь.       Он сидел в студии звукозаписи и, спрятав лицо за ладонями, тихо всхлипывал. Его плечи слабо подрагивали, а волосы были ужасно растрепаны. Я совсем забыл, что он ребенок. Ребенок в чужой стране. Я никогда не задумывался о том, что ему приходилось тяжелее всех. Но почему же он никогда не плакал?       Я сжал губы настолько сильно, что, казалось, вся кровь отлила от них, до того они побелели. Я уже дернулся вперед, чтобы успокоить ребенка, но он и сам тряхнул головой и тыльной стороной ладони провел по своим щекам, стирая мокрые дорожки. Не зная, что предпринять, я просто остался на месте, наблюдая. Перед Линем стоял синтезатор. Он умел играть, хоть никогда и не показывал этого. Тогда он провел пальцами по белым клавишам и начал наигрывать что-то, что я точно раньше не слышал. Атмосфера вокруг него казалась такой интимной, что я не посмел его тревожить.       Тогда я просто ушел, но на протяжении нескольких дней усиленно думал об этом эпизоде наших жизней.

***

      Последний концерт проходил двадцать седьмого января. Я с самого утра не мог собрать себя. Мне весь день было не по себе, хотя ребята и пытались поддерживать веселое настроение. По сути, они делали мою работу. Пока мы ехали в Гочок Скайдом, я очерчивал унылым взглядом каждого. Я так сильно вас люблю, хотелось сказать мне, но после этого я бы снова расплакался, как тогда на кухне. Поэтому я промолчал. Однако по взгляду Джихуна я понял, что он услышал мое признание. Джихун, этот парень. Я всегда подшучивал над ним и всячески дразнил его Чоджан и Куку-кака, но он никогда не обижался.       И давно он стал таким взрослым? На секунду, всего на секунду, я заметил блеск в его глазах, а после он отвернулся. Но и на этот раз я сдержал слезы.       Однако на концерте я сдержаться не смог. Во время Двенадцатой звезды я не смог.       Я смотрел по сторонам и видел плачущих фанатов, плачущего лидера и с ужасом почувствовал собственные слезы.       Лидер, наш дорогой лидер. Еще ни разу в жизни я не встречал таких людей. Или, возможно, встречал? По сравнению с тобой они не такие сильные. Сколько раз тебя звали некрасивым? Сколько раз шутили над твоими данными? Сколько раз сравнивали с другими лидерами? Почитав комментарии под статьей лишь раз, я навсегда запретил себе делать это снова. Но сколько пережил ты?..       Я перевел глаза на большой экран и заметил, что на нем мое заплаканное лицо. Его показали ненадолго, к счастью, затем перевели на Уджина. Увидев мокрые дорожки на его щеках, я почувствовал как земля уходит из-под ног.       Уджин-а… Никогда я в этом не признавался, но настроение в группе всегда задавал именно ты, вовсе не я. Наш самый активный, веселый и шумный ребенок. Мне всегда было интересно, насколько слепы люди, чтобы не замечать золото среди бижутерии? Я смотрел на него и думал, что он никогда не получит столько любви, сколько заслуживает. Я всегда буду считать, что ему этого мало.       Больше я смотреть не хотел. Мысль, что это последний наш групповой концерт упала на меня только сейчас. И поверьте мне, она была тяжелее всех других на всем свете. Я закрыл лицо рукой и упал на одно колено. Мне было горько, стыдно и очень больно показывать то, насколько я расстроен, но сделать я уже, увы, ничего не смог. Слезы лились таким потоком, что даже Алиса из страны Чудес могла мне позавидовать. Дыхание, несмотря на неплохую физическую подготовку, сбилось к черту, поэтому свою партию даже в микрофон я прошептать был не в состоянии.       Но песни имеют свойство заканчиваться. К сожалению, наша не исключение. Когда в зале погас свет, ко мне подошел Джинен. Он позвал меня совсем тихо, глухо. И чуть позже я понял почему. Он тоже плакал. Хоть и казалось, что он успокоился, это было совсем не так. Таков был наш Джинен. Тихий. Даже когда чувства разрывали его изнутри, он плакал тихо, едва заметно подрагивая всем телом.       Во время последней речи я звал Ваннабль много раз. Пять? Шесть? Десять раз? Я говорил, и говорил, и говорил. В итоге я потерял нить смысла в своей речи, хотя до начала концерта был уверен, что выучил ее наизусть.       Самым большим нашим фанатом был я. Я так любил каждого, все их привычки, разные диалекты, непроизвольные жесты, стили, выражения лиц. Я никогда не делал так много фотографий, как за последние полтора года.       Когда концерт закончился, настало время разъезжаться. Минхен и Сонун к тому времени уже съехали из общежития, а потому отправлялись по своим старым домам. Осознание разбивало мне сердце. С Сонуном я уже успел попрощаться.       Я схватил Минхена за руку и увел ото всех камер и взглядов в гримерку. Клянусь, я еще ни разу не обнимал кого-либо так крепко. Нос снова стал покалывать, а в уголках глаз начала собираться влага. Я звал его даже более отчаянно, чем фанатов в своей прощальной речи. Сжимал пальцами его пиджак и прижимал к себе так сильно, как будто хотел сломать ему позвоночник. — Наш Сону, — тихо говорил Минхен дрожащим голосом, — прости, что хён больше не сможет дарить тебе столько внимания. Сону-я. Сону.       С каждым его словом мне становилось только тяжелее. — Мы все так гордимся нашим самым талантливым участником, — судорожно шептал он и тихо, на всхлипах смеялся. А потом обхватил мое лицо руками и посмотрел на меня так внимательно, будто больше у него такой возможности не будет.       А после, сказав, что его уже ждут, снова коротко обнял меня и побежал вон из комнаты.       Во время прощального ужина мы болтали, смеялись, вспоминая наше начало, а потом плакали, понимая, что тут все заканчивается. Wanna One тут заканчиваются. Джэхван старался не плакать вовсе. Но, конечно же, у него ничего не вышло. Из-за напряжения и попыток сдержать слезы, его лицо покрылось красными пятнами, но даже тогда он был красивым. Он опускал глаза каждый раз, когда из них текли слезы, а после похлопывал рядом сидящего Уджина по спине.       Джэхван так вырос. Однажды он сказал мне, что одного таланта было мало и что он завидовал мне. Глупый. Прекраснее человека встретить сложно. Или, кажется, я уже говорил так о ком-то из ребят? Я просто очень их люблю. Всех до одного.       Дебюты и камбэки ребят были рассыпаны по каждому месяцу. Я же попросил агентство повременить с дебютом.       Первым дебютировал наш Ха Сонун. — Сону-я, ты наверное так занят подготовкой к съемкам, вовсе не стоило звонить!       Не помню точно, что говорил ему тогда, скорее всего хвалил его альбом и желал только успехов его деятельности в будущем. Сонун долго рассказывал про подготовку и дуэт с Джихуном, а я с глупой улыбкой слушал и чувствовал дух нашей группы в каждом произнесенном им слове.       Вторым был Юн Джисон. Дозвониться до него оказалось ужасно сложно, но и с этим я справился. — Сону-я! Ты уже слушал мои песни? Мне было так неловко выступать одному, ты видел как я дергался? — он смеялся, но слушать его смех лишь по телефону было невыносимо. Я спрашивал его о его самочувствии и планах на ближайшее будущее. Он терпеливо отвечал на каждый мой вопрос, особенно подробно рассказывая о Даниэле, у которого сейчас были проблемы с агентством. Я лишь попросил передать ему привет и поздравить с рекордом в Инстаграм.       По очереди все мои друзья начали дебютировать. Больше всех я ждал камбэка Минхена. Но когда их клип вышел я никак не мог заставить себя его посмотреть. На третий день я это сделал. Видеть его среди Арона, Джонхена, Бэкхо и Минки было так… правильно?       Правильно, хорошо, складно и ужасно плохо, больно и горько.       Я так и не смог позвонить ему тогда. Зато с левого аккаунта на YouTube оставил ему длинное послание, которое тут же затерялось среди других.       Оказавшись один, я долго не мог прийти в себя. Все казалось пустым и незавершенным, но я продолжал идти. Я следил за своими цветами ежедневно, смотрел все их шоу и прямые эфиры, покупал альбомы и слушал их новые релизы на репите. Мы иногда встречались, обычно поздно ночью и чаще неполным составом и кричали «All I wanna do! Wanna One!» в воздух, а потом долго смеялись, а иногда и плакали.       На все вопросы о своем дебюте я отвечал неоднозначно, пожимал плечами и переводил тему. О нет, проблем вовсе не было, все шло своим чередом, просто… — Сону, выход через десять секунд, проверь микрофон.

***

      Я дебютировал в октябре и был самым последним. Зато на своем первом шоукейсе я собрал в один букет все свои десять цветков снова. А сам стал одиннадцатым.