Избранный

— Ты не жалеешь, что стал человеком? — потягиваясь, словно кот, спросил Юньлань. — Нет. Немного непривычно, что я больше не могу летать и бегать так быстро, как раньше. Но я ежедневно тренируюсь в спортзале, и всё ещё могу поднять тебя на руки и отнести в кровать, как принцессу, — ответил Шэнь Вэй, проводя ладонью по его обнажённому телу — Ты это только что продемонстрировал, — усмехнулся Чжао, которого завалили в койку профессора как раз таким способом. — Так что единственное, о чём я жалею, что не могу теперь внушить твоему коту, что не стоит подглядывать, когда мы уединяемся в спальне, — добавил Шэнь Вэй, глядя куда-то в угол. — Очень мне надо смотреть на ваши шашни, — возмущённо фыркнул притворявшийся до этого случайно упавшей на пол меховой шапкой Дацин. — Я тут, между прочим, вас охраняю. А то вдруг снова Е Цзунь заявится, а вы не готовы. — Не заявится, — успокоил его Шэнь Вэй. — Он собирается уехать из Лончена. — С чего это вдруг? Столько лет гонялся за тобой, маньячил от всей души, а теперь внезапно решил оставить тебя в покое? — удивился Чжао. — Брат понял, что теперь у него мало времени, и предпочёл потратить его на то, чем раньше никогда не занимался, — пояснил Шэнь Вэй. — Как выяснилось, в числе первоочередных задач у него числятся: позагорать на пляжах Доминиканской республики, сняться в кино, слетать в космос и стать мировым гегемоном. Надеюсь, при его талантах он так увлечётся вторым пунктом, что до последнего не дойдёт. А если дойдёт, то не раньше, чем через несколько лет. — То есть, нас с тобой он передумал убивать? — уточнил Юньлань. — Жаль, хоть какое-то разнообразие в жизни было после того, как в Лончене перевелись вампиры. — Знаешь, я тоже буду по нему скучать. Но Е Цзунь решил, что суровая дисциплина в университете не на пользу его тонкой душевной организации, а каждую осень таскать на спине мешки с картошкой ему не интересно. — А ведь такая была потеха, когда старина Чу погонял его, и мировому злу приходилось работать, как комбайну, — Чжао мечтательно улыбнулся, вспоминая, как по вечерам с друзьями распивал выменянное у местных байцзю, а потом они ходили на дискотеку и дрались с местными. Просто так, чтобы не потерять форму. — А мне было совсем не весело, когда он, пользуясь моими отлучками, переодевался в мой костюм, объявлял на вечерней оперативке внеочередной выходной, а потом пытался забраться к тебе в койку, — с этими словами Шэнь Вэй навис над Чжао, придавливая его руки к постели. Юньлань мог поклясться, что в тот миг глаза профессора вновь полыхнули красным, как и в бытность его вампиром. — Но я же ни разу вас не перепутал, так что у тебя нет повода для беспокойства. К тому же, всякий раз, когда это случалось, ко мне под предлогом проверки санитарного состояния комнаты сразу же вламывался ревнивый Кунь Лунь. — О том, что Кунь Лунь при этом пытался придушить его подушкой, Чжао упоминать не стал. Как и Шэнь Вэй — о том, что Кунь Лунь пару раз заявился к нему и попытался выдать себя за Чжао. «Повода нет, а ревность есть. Ведь однажды меня уже предал любимый», — подумал Шэнь Вэй. Вслух же сказал: — За сотни лет Кунь Лунь успел привязаться к Е Цзуню, так что последует за ним. Кто бы мог подумать, что, став человеком, он будет с моего брата-злодея пылинки сдувать. — Чужая душа — потёмки. Ну, что ж, из них выйдет отличная парочка садо-мазохистов, — рассмеялся Чжао. — А за Кунь Лунем ты не будешь скучать? Ты ведь так любил его. — Любил, но за сотни лет эта любовь превратилась в тихую грусть, и воспоминания о нас для меня теперь — всего лишь воспоминания. Сейчас я люблю тебя. — А, ну, покажи, как ты меня любишь, профессор, — кокетливо сказал Юньлань и потянулся за очередным поцелуем. Однако Шэнь Вэй перед тем, как приступить к любовным утехам, не поленился встать с кровати и, схватив за шкирку кота, выкинуть его за дверь. Из-за двери тотчас же раздались возмущённый мяв и не менее возмущённая человеческая речь: — Между прочим, кот — древнее и в некоторых странах даже священное животное. Эх, вы… Не уважаете вы мою старость. Злые вы, уйду я от вас. Дацин решил вернуться в общагу и поластиться к малышу Го, надеясь, что тот уж точно пожалеет бедного старенького котика и угостит его вкусненьким. Переносить душевные терзания, заедая их вкусняшками, было гораздо легче. Однако зрелище, свидетелем коего стал Дацин, заставило его прикрыть глаза лапкой. Скажем так, он застал Чанчена и Шучжи во время спарринга. Всё бы ничего, старина Чу, тренировал Го и раньше, только в этот раз спарринг проходил без одежды и на кровати. — Эх, не жалеет Чу своего малыша, все соки из него выпил, — вздохнул Дацин, стараясь развидеть процесс высасывания последнего сока из раскинувшего ноги малыша Го, и направился в лабораторию профессора Шэня, в которой, по его разумению, сейчас должен был торчать выдворенный из своей комнаты Линь Цзин. Дацин был абсолютно уверен, что хотя бы этот сухарь составит ему компанию. Линь Цзин действительно обнаружился в лаборатории, но он был не один, а в компании рослой наглой девахи, нежно покусывавшей его за шею. Сухарь жмурился и постанывал от удовольствия. — Как будто сговорились, — проворчал кот. — Вроде далеко не март, а все, словно с цепи сорвались. Может, и мне пару себе найти? Да только где искать древнюю волшебную кошку-оборотня? Дацин перекинулся в человека, вышел из корпуса и пошёл, куда глаза глядят. Очень хотелось пойти поплакаться хозяйке, чтобы та погладила и пожалела бедного одинокого котейку, но он прекрасно понимал, что Ван Чжэн, скорее всего, сейчас со своим заикой-библиотекарем. Проводит уроки орального, простите, ораторского искусства. На лавочке у куста давно отцветшей сирени сидела такая же одинокая, как и он, Чжу Хун, периодически рассеянно поглядывая в свой телефон. Дацин присел рядом и несколько минут наблюдал за ней. Девушка она красивая, любит котов и знает, кто он на самом деле, поэтому неприятных сюрпризов не будет. Правда, она до сих пор сохнет по Чжао. Но всё равно ведь можно попытать счастья. — Сестричка Хун, может, попьём с тобой пива с рыбкой? — предложил он. — Ты будешь пить пиво, а я — есть рыбку. — Вот я и старая дева с котом… — вздохнула Чжу Хун, ласково потрепав Дацина по лохматому затылку. — Какая ты нафиг старая? — фыркнул оборотень. — Да ты девчонка по сравнению со мной. Если из нас кто и стар, так это я. А ты красивая молодая девушка. — Можешь не врать. Я ведь знаю, что ты за рыбку свою чёрную душонку продашь. — Пусть моя шерстка и черна, но душа моя светла и чиста, — обиделся Дацин. — Я ведь не ради корысти. Я мог бы просто попросить у тебя рыбки, и ты не отказала бы, но мне хочется с тобой посидеть и поговорить. — Ладно, куплю я тебе сушёной рыбки, а себе пивка, и ты мне расскажешь, с чего началась эта история с ведьмой, Первородным и Охотником, раз уж ты всё вспомнил, — согласилась Чжу Хун и поднялась с лавочки, пряча в сумочку свой мобильный.