***
— Подъем! Твоя остановка! — Флаг проснулся от резкого вскрика водителя автобуса. — Спасибо, что разбудил, Ашот. — Радуйся, что в такие дни как этот мало пассажиров, иначе мог бы приехать бог знает куда. Вали уже, а то мне еще через три поселка ехать. — И тебе хорошего дня! — парень вышел из автобуса и, молча проводив его взглядом, направился в город. Его квартирка находилась недалеко отсюда, так что он мог быстро забежать и переодеться прежде, чем отправиться к родителям Деменции. Юноша тяжело вздохнул, но тут же постарался отвлечься. К его счастью, утро в городе выдалось замечательным. Яркое солнце, медленно всплывающее в небе, озаряло все вокруг, невольно делая все гораздо красивее. Многие люди еще не проснулись и юноша шел по практически пустой улице, наслаждаясь одиночеством, что было довольно необычно, для такого большого города, как этот. Улицу заполняли удивительные запахи расцветающего лета, приятно щекоча нос и радуя сердце. Гармония. Наконец, Флаг дошел до небольшого трехэтажного дома, выкрашенного в нежно-розовый цвет с довольно живописными балкончиками, что довольно сильно выделялся своей миниатюрностью среди огромных стеклянных высоток. Парень достал небольшую пластиковую карточку из кармана джинсов и открыл ею дверь. Надо было оставить свои вещи здесь и зайти в магазин за какой-нибудь едой, чтобы поесть. Конечно, можно было захватить фастфуд по дороге к родителям пациентки, но… В последний раз когда он так сделал, отец был дико зол. Неудивительно! Чтоб того пацана, что толкнул его с китайской лапшой в метро! Козел. Так что лучше не рисковать. Юноша быстро вошел в здание и, поднявшись на третий этаж, открыл свою квартиру ключом. Неплохо бы в ней прибраться! Но не сейчас. Чувство голода лишь росло, и поэтому он хотел избавиться от него как можно скорее. Хоть спешка была и ни к чему, парень делал все быстро и легко, не обращая внимания на окружающее его пространство. Эта черта его характера проявлялась в моменты, когда он хотел быстрее покончить с делом, а было это сравнительно часто. И сейчас это самое чувство торопливости вновь прилипло к нему, поэтому Флаг достал из рюкзака кошелек и, закрыв квартиру, направился в магазин. Парень быстро дошел до точки назначения и, войдя в него, краем глаза заметил странный расплывчатый силуэт мужчины, что зло смотрел на него своими белыми светящимися глазами. Юноша потряс головой и взглянул еще раз — никого. Чертовы кошмары, уже силуэты из них начинают мерещиться! В любом случае, ему сейчас не до них. Флаг подошел к холодильнику и вытащил небольшую пачку яиц и, принявшись рассматривать срок годности, внезапно услышал странные шаги. Они были тихими, но в то же время громкими и отчетливыми, невольно заставляющими дрожать от страха, хотя ничего жуткого по сути в них и не было! Странно… Лучше не задумываться об этом. Парень торопливо взял с полки какие-то упаковки с печеньем и зашагал к кассе, пытаясь избавиться от навязчивого ощущения, что за ним следят. Казалось, низенький потолок магазинчика становился еще ниже, придавливая своим весом. Шкафы, будто сдвигались, норовя сплющить его, а пол прогибался от каждого его шага, как желе. Что за… Снова силуэт! Дико улыбался, пока он пытался убежать от тени. Юноша подбежал к кассе, оглядываясь по сторонам. Ему же это снится это, верно? Кассирша с видом перекормленной коровы начала медленно пробивать товары, пока паника внутри него росла с каждой секундой. — С вас пять долларов! — Держите. — Юноша в спешке протянул девушке купюру и чуть ли не выбежал из магазина. Что это было? Видимо, очередная фантазия. С таким раскладом, ему самому скоро придется стать пациентом собственной же больницы! Ирония судьбы… Флаг устало вздохнул и поспешил домой.***
— Следующая остановка — Веллингтон. Уважаемые пассажиры, будьте аккуратны и держитесь за поручни во время движения! Флаг держался за поручни. Но лучше бы грохнулся на пол и сдох от кровопотери и синяков, чем стоял здесь без пакета! Ехать к родителям Деменции в пакете было наиабсурднейшей идеей — не дай бог его бы самого приняли за сумасшедшего! Но находиться без него в общественном транспорте в его планы не входило. К сожалению (и к ярости), эта чертова бумажная хрень слетела с полки прямо в раковину с открытым краном. Спасти несчастный пакет не удалось. Идти в магазин, где продавались нормальные пакеты, было довольно долго (в магазинчике поблизости продавалась непрочная, некачественная бумага, которую Флаг бы никогда не надел на свою голову), а желание поскорее покончить со всем этим лишь росло. Что, в конце концов, может пойти не так? У нас современное толерантное общество, все понимает и принимает и вряд ли удивится его внешнему виду. Додумался, идиот. Юноша пытался скрывать свое лицо как только мог, но в жаркий день, когда ни капюшоном, ни шарфом не закроешь, это было весьма трудно. Казалось, все пассажиры поезда косились на него, рассматривая лицо. Их было так много, а он один. Давление. Еще секунда и он сломится под ним. Кто-то брезгливо морщился и отворачивался, кто-то качал головой и вздыхал, а кто-то крестился — одного другого не лучше. Парень едва держался чтобы не выйти из поезда и не закричать на весь вагон. Господи, пусть это прекратится, пусть прекратится… — Мама, а что у этого дяди с лицом? — громко спросил малыш, одной рукой дергая юбку своей матери, а другой показывая на него. — Ничего такого, ничего такого, — женщина тут же покраснела от стыда и отвесила своему сыну подзатыльник, виновато улыбнувшись Флагу. Юноша тут же понимающе кивнул ей и отвернулся. Терпеть, терпеть… Наконец, проехав еще пару остановок, парень вышел из поезда на платформу и зашагал к эскалатору как можно быстрее, надеясь, что успеет выйти из метро, не напоровшись на парочку таких любопытных малышей. Флаг быстро протискивался сквозь толпу и оказавшись на эскалаторе, начал подниматься по левой стороне, несмотря на то, что путь вверх был весьма высоким. Лучше так, чем замечать их насмешливые лица! Лучше так… Невольная слеза скользнула по его лицу, но парень тут же вытер ее. Еще зареветь как девчонка при всех ему для полного счастья не хватало! Наконец, юноша выбрался из метро и облегченно вздохнул — здесь людей было меньше, да и все они куда-то спешили в отличие от него. Странно, сегодня же воскресенье! Стоп. Он что, снова перепутал дни недели? На экране телефона высветились время и дата. Все верно, воскресенье. Наверное, особенность района. Флаг огляделся по сторонам. Высокие кирпичные дома, что были довольно далеко друг от друга, деревья растущие напротив них и кованые указатели — этот район не был богатым, но определенно для благополучных семей, так что ему не следовало особо беспокоиться. Парень достал тяжело добытую бумажку с адресом и, тяжело вздохнув, принялся искать дом родителей Деменции, надеясь, что их знакомство пройдет менее неловко, чем он ожидает. Поиски продлились недолго. Вскоре он стоял перед обыкновенным кирпичным домом и невольно сглотнул от волнения. Так, слова он знает, держать себя в руках умеет, выглядит… более-менее приемлемо, можно и позвонить. Юноша подошел к домофону и, набрав номер квартиры, принялся ждать ответа. — Кто это? — из динамика донесся немного властный женский голос. Кажется, это мать Деменции. Флаг вздохнул. — Я Флаг Слайс, психотерапевт из… — Не надо нам никаких психотерапевтов! Немедленно уходите! — Я насчет вашей дочери… — Дочери? Деменции Александре Джонсон? — голос тут же стал нежнее и мягче, еще больше убеждая парня в правильности его решения. — Именно насчет ее. Вы ведь миссис Джонсон, верно? — Да. Проходите на четвертый этаж, я буду ждать вас в коридоре, — женщина повесила трубку, а тяжелая железная дверь запищала, давая понять, что она открыта. Юноша потянул ее на себя и, зайдя в подъезд, начал подниматься вверх, невольно успокаивая себя перед встречей. Второй, третий, четвертый. Флаг вышел на лестничную клетку и тут же наткнулся на женщину, что обеспокоенно оглядывалась по сторонам. Врач сразу понял, что именно она мать Деменции. Рыжие, длинные, прямые волосы, что немного потускнели от стресса за последнее время, неброская одежда, ярко-желтые печальные глаза с застывшей в них материнской тревогой. На вид ей было около тридцати-тридцати пяти лет, что было довольно необычно, ведь ее дочь была довольно взрослой. Женщина выглядела крайне уставшей и измотанной, что не особо портило ее, лишь невольно заставляло парня проникнуться к ней сочувствием еще больше. Наверное, он бы не был рад, пропади бесследно его дочь, не связываясь с ним вот уже месяц. Услышав шаги, миссис Джонсон отвлеклась от своих мыслей и вздрогнула, взглянув на него. Молча переборов свои страхи, Флаг начал первым: — Здравствуйте. Я Флаг Слайс, психотерапевт Деменции. Насколько я понял, вы ее мать, верно? — врач протянул руку женщине, ожидая ее ответа. — Да, все так. Меня зовут Теодора Джонсон. — Она пожала его руку и продолжила: — Давайте поговорим в моей квартире, а то разговаривать здесь довольно неудобно. Парень молча кивнул и последовал за миссис Джонсон, радуясь, что она не особо обратила внимание на его лицо. Видимо, не до этого. Теодора вошла в коридор пентхауса и, подойдя к бордовой железной двери, открыла ее ключом, жестом пригласив его войти. Юноша осторожно зашел в квартиру и оглянулся. Внутри было довольно чисто и просторно, без лишних изысков, но в то же время и не пусто. Идеальный баланс. Родители Деменции — довольно простые люди, что не могло его не радовать. В основном он сталкивался с более…высокомерными и властными особами, и простота была глотком свежего воздуха среди этого снобского удушья. — Вы можете пройти в гостиную. Чай, кофе? — Нет, спасибо. — Флаг сел на светло-серый диван и приготовился к трудному разговору. — Хорошо. Мой муж скоро придет, но думаю, мы можем начать без него. -Теодора села в бежевое кресло напротив дивана и скрестила ноги, немножко угрожающе посмотрев на юношу. По всей видимости, здесь ей было комфортней, чем на лестничной клетке; в конце концов, это ее территория, а Флаг на ней лишь гость. Гость, располагающий информацией и осознающий ответственность ситуации. На этот раз первой начала Теодора: — Вы говорили, что вы психотерапевт моей дочери, верно? — Да, вы абсолютно правы, — парень посмотрел на немного взволнованную женщину и продолжил: — Вы можете не волноваться, она в порядке. — Если ей понадобился психотерапевт, то сомневаюсь, что это так. Вы знаете, где она находится сейчас? — Да, прекрасно знаю. И поэтому и решил оповестить вас об этом. — Где она? — немного зло спросила женщина, недоверчиво смотря ему в глаза. Внутри Флага невольно проснулось разочарование. Его все-таки приняли за маньяка! Не удивительно, но обидно. — Она находится в психиатрической больнице «Афины» вот уже как месяц. Могу полагать, что вы ничего не знаете об этом? — Ничего. Но… Как?! Это наверное какая-то ошибка! Ее не могли забрать туда без разрешения родственников! — Разрешение было получено. Я проверял. — Как же так?! Моя дочь не сумасшедшая! — женщина возмущенно посмотрела на него, ожидая объяснений, и врач невольно выдохнул. — Давайте начнем с самого начала. Так мы сможем разобраться в сложившейся ситуации. — Хорошо. С чего мы начнем? — Думаю, с того, когда вы узнали о ее пропаже. Миссис Джонсон отвела взгляд в сторону и, сжав запястье, ответила: — Мы узнали об этом неделю назад. К сожалению, до ее пропажи мы довольно сильно поссорились и не особо контактировали друг с другом, так что теперь мало знаем, что именно с ней происходило в тот момент. Я пыталась увидеться с ней и поговорить, но она тщательно избегала меня, так что я прекратила попытки воссоединиться с ней, надеясь на то, что Деменция сама захочет это сделать. Но этого не происходило. Мы изредка переписывались с ней и мне было этого достаточно, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но в какой-то момент она просто перестала писать. Тогда я подумала, что Деменция просто забыла написать мне, но даже когда я присылала сообщения, она никак не реагировала на них. Я забеспокоилась, ведь она никогда не игнорировала мои сообщения, как бы не была обижена или зла на меня. Сначала я не особо придавала этому значение, но спустя три недели уже не могла оставаться спокойной. Я поехала к ней в ее квартиру, но на звонки в дверь никто не отвечал, а соседки ничего не знали о ее пропаже, кроме того, что сюда приезжала скорая и больше они ее не видели. — Флаг нахмурился. — Простите, я не хотел бы вас перебить, но насколько я знаю, ее нашла именно одна из соседок. Если не ошибаюсь, миссис Роуз. Она наверняка должна была знать подробности. — Теодора тяжело вздохнула. — Миссис Роуз… Царство ей небесное. Она умерла месяц назад, сердечный приступ. Все, что я знаю — это то, что ее нашли с крайне испуганным выражением лица, будто застывшим в безмолвном ужасе. Я не поверила, но после посещения дома Деменции пришлось. Мне не очень хочется обсуждать ее смерть, особенно сейчас, так что, если вы не против, я вернусь к теме нашего разговора? — Да, конечно, — ответил юноша, сам не желая слушать про обстоятельства смерти несчастной старушки. Внутреннее чутье подсказывало ему, что что-то тут нечисто. И Флаг был согласен с ним. Теодора продолжила: — Я была в ужасе. Обзвонила все больницы, но ни в одной ее не было. Звонить в морг я не хотела, но все же сделать это пришлось. Но ее не было и там, что и успокоило и взволновало одновременно. Поехала в университет Деменции, чтобы узнать, была ли она на занятиях, но как выяснилось, она не посещала университет все эти три недели и ее даже хотели отчислить, но мне удалось кое-как замять этот момент. Мы с мужем обходили все полицейские участки, надеясь, что она может быть хотя бы там, но все было без толку. Я уже было отчаялась, но тут появились вы. Получается, все это время она была в психушке? — В психиатрической больнице, — невольно поправил женщину юноша и продолжил: — Да, именно так. Сначала я думал, что именно ваш муж и поместил ее в это учреждение и вы в курсе всего происходящего, но когда я сказал имя клиента Деменции, то она ответила, что не знает его. Так как в нашей больнице политика конфиденциальности крайне строга, я не мог известить вас через телефон или письменный документ, так что решил встретиться с вами лично, чтобы оповестить о состоянии вашей дочери. — Мой муж никогда не поместил бы Деменцию в психушку, даже втайне от меня. Да никто бы из нас не позволил увезти ее туда! Боже мой, какой ужас… — Теодора закрыла лицо руками, и Флаг уже хотел было ее утешить, но внезапно она чуть ли не подскочила в кресле и с некой надеждой посмотрела ему в глаза. — Вы сказали, что знаете того человека, поместившего ее в больницу, верно? — Да, как ее лечащий врач, я имею доступ к некоторой информации, выделенной мне начальством. — А вы можете сказать мне имя этого человека? — с жаром спросила женщина, как-то странно глядя ему в глаза. Это не могло не настораживать, но обратного пути уже не было. — Я могу вам сказать его имя, но только если вы подпишете бумаги о неразглашении. И желательно подтвердить, что вы являетесь кровными родственниками Деменции, чтобы не было никаких несостыковок, — пояснил врач, заметив как мисс Джонсон странно изменилась в лице. Теодора начала нервно крутить локон своих рыжих волос, что мгновенно подсказало Флагу — что-то не так. — Мистер Флаг? — Да? — Никакие бумаги без своего мужа я подписывать не буду. Это раз. Во-вторых, насчет родства… эм, тут возникнут, так скажем, небольшие сложности, — женщина вздохнула, собираясь с мыслью, и продолжила: — Дело в том, что мой муж не является кровным родственником моей дочери. Он ее отчим. Биологический отец бросил нас, когда Деменция только родилась, и долгое время пытался ее отсудить у меня, но в конечном итоге суд все-таки принял мою сторону. Это продолжалось очень долго и полностью отсудить ее мне удалось только когда ей было тринадцать лет. Мне повезло, что по профессии я адвокат и знаю тонкости этого дела. Эх, бедная моя девочка, за что судьба с тобой так жестока… — Теодора устало облокотилась на кресло едва не плача. Парень вздохнул. М-да уж, ситуация крайне запутанная и тяжелая, как и для него, так и для родителей Деменции. Не является кровным родственником… С этим он разобраться сможет, так что волноваться не стоит. Лучше успокоить эту бедную женщину, пока не пришел ее муж. — Миссис Джонсон, я улажу вопрос о родстве, можете не волноваться. С этим дело обстоит проще, чем с бумагами о неразглашении. — Что за бумаги о неразглашении? — Как я и говорил, в нашей лечебнице весьма строгая политика конфиденциальности и даже родственникам больных требуется подписывать эти документы, чтобы видеться с ними. В этом нет ничего страшного, просто формальность, не позволяющая вам разглашать то, что вы видели внутри нее. Все. — В принципе, все понятно, но у меня есть еще пара вопросов. — Мать Деменции вздохнула и продолжила: — Для начала: мы можем забрать ее оттуда? Мне не важно как, честно или нечестно, главное, что она не будет находиться там, одна. — К сожалению, вы никак не можете ее забрать. Если идти честным путем, то вы не можете ее забрать оттуда, потому что не вы записывали ее туда. Только заказчик имеет такое право и никакие другие близкие родственники не могут ничего поделать с этим. А если идти нечестным путем, то у вас вообще нет никаких шансов — взятки у нас не принимаются ни под каким предлогом, тайно вывезти ее тоже не выйдет. Тут надо договариваться с заказчиком. — Заказчиком… Вы будто про убийства говорите, а не про больницу. — Флаг лишь пожал плечами. А что он еще мог сделать? — А мы можем видеться с ней? — Да, в любое удобное вам время, если подпишете все нужные для этого бумаги. Думаю, вы захотите увидеть ее верно? — Конечно захотим! Господи, за что все это дерьмо. Да на каком основании ее поместили в психиатрическую больницу?! — возмутилась Теодора и всплеснула руками. Флаг мысленно ругнулся. Они даже про это не знают. Может, стоит подождать ее мужа прежде, чем говорить это? Или не стоит? Лишние потрясения никому не нужны, ведь так? Врач вздохнул. М-да уж, Теодора права. Это не ситуация, а полное дерьмо. Ему и так никогда не нравилось говорить с родителями пациентов на эту тему, но они хотя бы осознавали что с их отпрыском что-то не так. Они добровольно помещали их туда и пытались решить их проблемы, понимая, что им нужна эта помощь. Но объясняться с родителями пациентки, которые даже понятия не имели, что случилось с их дочерью и довольно негативно относились ко всякого рода психологической помощи, было вдвойне тяжело. В любом случае, он должен был это сделать. Конечно, Деменция не особо обрадуется тому факту, что он все им рассказал, но это пойдет ей же на пользу. В конце концов, родительская поддержка очень важна для человека, как ни крути. Флаг не смог бы заменить Деменции отца и мать, которых она знала гораздо дольше чем его и доверяла гораздо больше, чем ему. Хотя, насчет доверия можно и посомневаться. Теодора сказала, что они крупно поссорились, после чего Деменция не особо с ними общалась. Врач мог предположить, что девушка вообще никому не говорила о своем состоянии и одиночеством еще больше доводила себя до крайней точки. Бедняжка. Но… Из-за чего они вообще поссорились? — Простите, вы в порядке? — Парень очнулся от мыслей и посмотрел на немного взволнованную Теодору, что с интересом разглядывала его лицо. По спине юноши невольно прокатилась волна мурашек и он поспешил ответить: — Да… да. Что-то не так? — Да нет, просто вы замолчали, и мне показалось это немного странным. — Не волнуйтесь, я просто обдумывал ситуацию. Вы сами как? В конце концов, я мог расстроить вас. — Скорее обрадовать. Более-менее, — миссис Джонсон горько вздохнула. — Я рада знать, что Деменция жива и с ней все почти в порядке. Как она там? — Неплохо, учитывая то, что произошло. Она потихоньку восстанавливается, но ей нужно серьезное лечение. — Стойте. Вы не сказали мне, что такого произошло, что Деменция оказалась в психиатрической больнице! — Я хочу дождаться вашего мужа и сказать диагноз вам обоим. Это довольно серьезно, да и вы еще не в самом лучшем состоянии… — Я в отличном состоянии! — возмутилась Теодора. — И я способна принять и понять то, что сейчас происходит, как бы это не было тяжело! Да, знаю, вам кажется, что у меня не самые крепкие нервы и все такое прочее, но я обязана знать об этом! В конце концов, как присутствие моего мужа повлияет на эту новость? — Миссис Джонсон, я объясню. В этой ситуации все и так запутано, и еще больше путаницы никому из нас не надо. Лучше всего будет разобраться со всеми членами семьи и разом, чтобы не нервировать друг друга. Давайте просто дождемся вашего мужа? Он ведь должен скоро прийти? — Да, должен. Он уехал по делам в свой офис и обещал вернуться к обеду. Простите, я просто на взводе, да и много чего произошло за последнее время… — Не волнуйтесь, я понимаю. Мы скоро во всем разберемся, вот увидите. — Флаг положил руку на плечо мисс Джонсон, заставив женщину улыбнуться. — Спасибо. Давайте вы все-таки выпьете чая, а то мне как-то неловко. В конце концов, вы же мой гость. — Если это успокоит, то я с удовольствием соглашусь.***
Капли дождя мерно барабанили по стеклу, создавая ощущение уюта и тепла внутри квартиры. Горячий чай обжигал горло Флага, но юноша продолжал пить его, сам не зная почему. Наверное, рефлекс запивать свои проблемы горячительными напитками. Теодора все также сидела напротив, блуждая в своих мыслях и помешивая ложкой чай. Юноша видел, что ей тяжело и она пытается «переварить» всю информацию, свалившуюся на нее так внезапно, но все равно не мог оставаться безучастным. Он понимал, что надо заговорить на какую-нибудь отвлеченную тему, не задевавшую сегодняшние события, но попросту не знал о чем. Можно было бы обсудить ее работу, но это бы все равно напоминало ей о длительной судебной борьбе за право быть родителем Деменции. Интересно, зачем ее отцу, который по непонятным причинам бросил мать с новорожденным ребенком, нужен был этот самый ребенок? По тону Теодоры можно было понять, что скорее всего он бросил ее как раз из-за ребенка, который ему не очень то и был нужен. М-да уж, с какой стороны ни глянь, дело дрянь. Хотя… С если посмотреть под другим углом… Все же, ему бы неплохо заговорить с ней как раз о Деменции. Больше их ничего не связывало, да и было бы приятно разрушить эту липкую тишину. — Миссис Джонсон? — Да? — Может, поговорим о Деменции? Мне, как ее лечащему психологу, будет лучше узнать о ней побольше. — Думаю, это хорошая идея, но позвольте мне задать пару… глупых вопросов. — Конечно, я слушаю вас. — Скажите, «Афины», это частная больница или государственная? — «Афины» — это частная поликлиника, которая с особым вниманием относится к конфиденциальности своих пациентов. — То есть, информация о болезни пациента… — Не распространяется дальше узких кругов людей. А проще говоря, о болезни пациента знают только его близкие родственники и в редких случаях друзья. Никого лишнего. — Значит, вы лечите своих пациентов и все? Их болезни никак не влияют на их дальнейшую жизнь? — Ну, в зависимости от болезни. Если она неизлечима, мы лишь можем создать наилучшие условия существования для человека и сделать его жизнь максимально пригодной для него. В это так же входит скрытие от других факта, что человек чем-то болен. Но это в этом случае пациент осознает свою болезнь, сам принимает лекарства и стремится к гармонии в своей жизни, несмотря на болезнь. Если она излечима, то мы проводим реабилитацию для пациента и избавляем его от душевного недуга, давая шанс на дальнейшую нормальную жизнь. Думаю, все понятно, верно? — То есть, вам можно доверять? — Да, можно, — легко согласился юноша. — У вас есть еще какой-то вопрос? — Он немного личный, и я не думаю, что нам стоит говорить об этом… — Парень невольно закатил глаза по привычке, поняв, что она имеет в виду. Господи, да спроси ты уже и успокойся, в чем твоя проблема?! Задать вопрос им почему-то стыдно, а вот открыто пялиться — нет. В любом случае, он просто объяснит. — Вы можете задать этот вопрос, я не буду против, — сказал Флаг и, увидев немного смущенный и грустный взгляд женщины добавил: — Я привык. Казалось, что эти слова успокоили Теодору и, собравшись с мыслями, она все-таки спросила: — Что с вашим лицом? Простите, просто мне немного неуютно… от неточности. — Ничего страшного, я часто с таким сталкиваюсь. Это осталось после автокатастрофы. — О Боже! — Это не настолько фатально как вы думаете, — соврал парень. — Все довольно быстро зажило и не причиняет мне никакого дискомфорта. «Не причиняет никакого дискомфорта… Оно убивает меня…» — Рада это слышать. Просто сначала я даже не поняла, что вы врач. Немного странновата ваша внешность, но должна признать, характером вы куда лучше, чем лицом. «Она оскорбила меня или похвалила? Адская смесь двух несопоставимых вещей». — Спасибо. Так мы можем начать? — Да, меня больше ничего не беспокоит. Вы интересуетесь чем-то конкретно? — Ну, есть у меня пара вопросов, но думаю, что будет лучше, если вы расскажете то, что считаете нужным для ее выздоровления. Не думаю, что вы будете против, если время от времени я буду задавать уточняющие вопросы? — Да, мне кажется это оптимальным вариантом. Фух, ну думаю, если вы провели месяц с моей дочерью, то вы заметили, что она невероятно упрямая. Я не знаю, как дело обстоит сейчас, но когда мы еще хорошо общались, если Деменция что-то задумывала, то она делала это, несмотря ни на что. Иногда мне казалось, что ее метеорит не остановит! Иногда ее упрямство помогало ей, но чаще всего вредило, как и в физическом так и в психологическом плане. Если она решала что-то скрыть от меня, то она скрывала это до последнего, и даже когда я уже узнавала это, продолжала отпираться. — Это весьма полезная информация. А вы знаете, как можно переубедить ее? Думаю, как матери вам известно многое о ней и это в том числе. — Теодора кивнула. — Да, вы правы. Конечно, мать из меня никудышная, но этот секрет мне удалось узнать. Деменция будет стоять на своем до последнего, но если заставить ее сомневаться в своих убеждениях, вполне возможно переубедить ее. Если вы подумали, что это очень просто, я вас разочарую. Чтобы иметь хоть какой-то вес в ее глазах, вам надо стать как минимум ее другом, иначе рискуете остаться ни с чем. Деменции не свойственно доверяться кому попало. «Это я уже понял», — невольно заметил про себя Флаг, вспомнив, как девушка едва смогла признаться ему, что ей плохо. — Еще я думаю, вы должны знать о кое-чем, связанным с… эх… психическим состоянием Деменции. Вы… ведь сами подписывали бумаги о неразглашении? — Конечно, как и любой врач, устроившийся на работу в нашу клинику, — успокоил женщину юноша и кивнул ей. Миссис Джонсон глубоко вздохнула и неохотно начала рассказывать: — Я не знаю, пригодится вам это или нет, но раз дело касается психологического состояния моей дочери, то это, может и не самая важная, но довольно влиятельная часть ее психики. Это часто проявляется в стрессовые для нее моменты и, думаю, этот вряд ли стал исключением. Дело в том, что Деменция имела нездоровую привычку делать себе больно, когда на нее сваливается стресс или что-то в этом роде. В шестых классах она скрывала от меня тот факт, что она режется, причем довольно часто. Вечно замазывала раны тоналкой, несмотря на то, что это могло привести к заражению крови, носила одежду с длинными рукавами, всегда прятала ножи в самые неожиданные места. Я старалась поймать ее на этом занятии, но это было весьма сложно, так как она была очень осмотрительной и никак не попадалась мне. В конечном итоге, я стала контролировать ее практически во всем, но она все равно умудрялась это делать! Я пыталась говорить с ней на эту тему, смыть тональный крем с рук, один раз даже насильно к врачу попыталась сводить — все без толку. Она отнекивалась как могла и продолжала гнуть свое. Все кончилось, когда за этим занятием ее застукала учительница во время урока. Мы с мужем были в шоке, когда узнали, что Деменция умудрялась резаться во время уроков за учебником, канцелярским ножом! Надо ли говорить, что больше таких ножей в нашем доме не было! Тогда мне было сложно это понять и я довольно плохо относилась к этой ситуации. Сейчас я могу понять, что тогда она испытывала не самые лучшие дни в своей жизни и таким глупым способом искала утешение, но Слава Богу, это был лишь подростковый период. Деменция выросла, поняла, что это плохо и перестала так делать. До сих пор удивляюсь, вот вроде же умная девочка, а страдала этой дуростью! — То есть, Деменция резалась, когда была подростком? — Да, но как я уже сказала, это прошло со временем. После того случая она продолжала эту подпольную деятельность, но в конечном итоге мне удалось отучить ее. Это было довольно сложно, но все же я смогла. — А вы точно уверены, что это просто подростковый бунт? — Точно! Деменция умна и понимает, что все это лишь глупые мысли, которые приходили ей в голову из-за одноклассников и собственной пси… то есть нестабильного поведения. Тут нет ничего такого, просто пережиток прошлого, но… Я бы попросила вас последить за ней в этом плане. Иногда ей в голову взбредает бог знает что, и я бы не хотела, чтобы моя дочь вновь начала страдать этим… этой… этой дрянью! Вот! — Теодора сморщилась так, как будто съела лимон и сложила руки на груди. Врач молча смотрел на нее и потихоньку начал понимать, почему Деменция не хотела, чтобы ее родители знали о ее депрессии. Парень надеялся, что мистер Джонсон не разделял мнение своей супруги, потому что это бы сильно усложнило ситуацию. Мать Дем явно старалась сделать вид, что она считает все происходящее полнейшей чушью, но он смог понять, что в глубине души ей было просто страшно признать, что с ее дочкой что-то не так. Юноше не оставалось ничего кроме как надеяться, что ему удастся повлиять на нее посредством здравомыслящего мужа. Если он, конечно, здравомыслящий. В любом случае, надо продолжить разговор. — Понятно. Я понял ваш намек и буду следить за ее действиями. — Прямо за всеми? — немного неуверенно спросила Теодора, немного смущенная размахом обещаний Флага. — Конечно, не за всеми — у каждого должно быть личное пространство. Но проследить за тем, чтобы Деменция не причиняла вред себе, я точно сумею. Я и так это делаю вот уже на протяжении месяца, но не об этом. Мне хотелось бы кое-что спросить. — Что именно? — насторожилась женщина. — Вы говорили, что поссорились с Деменцией прежде, чем перестали общаться… так из-за чего же?.. — сказал Флаг, заметив, как Теодора тяжело вздохнула и невольно скривилась. — Мы разругались из-за ее от… — Белочка, я дома! — Входная дверь громко хлопнула и в квартиру зашел мистер Джонсон. Миссис Джонсон молча переглянулась взволнованным взглядом с врачом и встала с кресла, заставив юношу сделать то же самое. — Воинот, у нас гость! — оповестила женщина дрожащим голосом и вновь начала крутить локон волос. Парень не мог не почувствовать напряжения, возникшего в комнате, поэтому приготовился ко всему, что вообще сейчас могло произойти, даже к самому абсурдному. Старая привычка, что преследует его с тех пор, как он впервые оказался в психушке. В гостиную вошел мужчина средних лет, с довольно строгой внешностью: в меру короткая прическа, довольно накаченное тело и орлиный взгляд серых глаз — все выдавало в нем человека порядочного, с четкими моральными принципами и душевной организацией. Если бы Флаг не узнал со слов Теодоры, что он работает в офисе, решил бы, что отец Деменции какой-нибудь военачальник или командир. В любом случае, зайдя в гостиную, Воинот пронзительно посмотрел на серьезного врача, затем на свою встревоженную жену и сказал: — Теодора, только не говори, что ты опять притащила сюда кого-то из компании Деменции! Это никак не поможет нам найти ее! — Миссис Джонсон тут же с укором посмотрела на мужчину и ответила: — Это было всего пару раз! И вообще, это врач, причем из довольно приличной клиники, так что будь добр выслушать его, а не выставить из квартиры! Флаг невольно удивился. Мягко сказано. Он был готов к глобальному колодцу с глубоким дном, но абсолютно не был готов к тому что это дно можно пробивать все ниже и ниже! Значит, Деменция состояла в какой-то банде! Неудивительно, что за спиной у нее было несколько замятых дел. Покушение на убийство… Это тоже могла быть их идея. Деменция вполне могла повестись на их уговоры. Он уже видел, как девушка могла не слышать здравый смысл, предпочитая эмоции. Ситуация с Джинджер до сих пор оставалась актуальной, так что… Нужно вернуться к нынешней ситуации. Он успеет порассуждать попозже. Итак, отец Деменции был готов придушить его, а мать малость отчаялась и стала водить бандитов в свою квартиру, пытаясь что-то узнать от них о своей пропавшей дочери. Юноша не мог винить ее в этом, но это полный пиздец. Другими словами не опишешь. Это он еще не факты сложил воедино! — Что ты за врач? — начал допрашивать юношу мистер Джонсон, немного злобно нахмурившись. — Я Флаг Слайс, психотерапевт вашей дочери из клиники «Афины». — То есть психотерапевт? — казалось, Воинот растерялся, но тут же подавил смятение в глазах и посмотрел на свою жену, что тут же принялась объяснять ему ситуацию: — Понимаешь, наша дочь каким-то чертом оказалась в психиатрической больнице, а это ее врач, который приехал, чтобы и рассказать нам сию радостную новость. — Парень едва сдержал ухмылку — по всей видимости, объяснять проблемы Деменцию учила ее мама. Интересно, как она там? Справляется? Оставалось надеяться, что она не творила дикую дичь, пока его не было. (Господи, кого он обманывает, конечно же творила.) — А почему ты просто не мог позвонить или пригласить в больницу? Зачем надо было ехать к нам? — недовольно спросил отец Деменции, которому явно не нравилось его присутствие на своей территории. Флаг вздохнул. — Потому что в клинике, где я работаю, сильная политика конфиденциальности и кроме узких кругов людей про болезнь Деменции не должен знать никто. Самый желательный вариант, чтобы о ней были осведомлены только заказчик и больница. Ну, и пациент, разумеется. Так как вы не являетесь заказчиками, но являетесь близкими родственниками Деменции, начальство, так скажем, не одобряло моих попыток позвонить вам или еще как-то связаться, но не запрещало делать этого. Но невероятно не одобряло. Поэтому для таких случаев есть дико муторный и несколько отчаянный способ сообщить вам о состоянии Деменции, которому мне и пришлось последовать, чтобы в конечном итоге вы все-таки смогли узнать, где ваша дочь пропадала целый месяц. Вот я и здесь. — Понятно. То есть, это ваша инициатива приехать сюда и рассказать нам все? — Да. — Если честно, меня определенно интересует одна вещь: зачем вы это сделали? То есть, вам как врачу, это делать было необязательно и нежелательно, да и начальство не особо поощряло вас за это, но вы все рано приехали сюда. Зачем? — Воинот. — Теодора недовольно посмотрела на мужа, что точно так же посмотрел на нее и они стали молча стоять, будто борясь между друг другом взглядами, пока Флаг охреневал от родителей своей пациентки. М-да уж, веселая семейка, ничего не скажешь. Но как бы ему неловко не было прервать их борьбу, он должен был сделать это. В конце концов, и ему и им хотелось покончить с этим побыстрее, а такими темпами, ему понадобиться еще несколько выходных, чтобы о всем договориться. — Потому что я, как ответственный за Деменцию врач, обязан заботиться о ее психическом и физическом состоянии, а также о всех вопросах, связанных с ней. Я считаю недопустимым оставлять близких родственников пациента в неведении, поэтому и занялся этим вопросом, — юноша нарушил тишину и уверенно посмотрел на мистера Джонсона. Тот вскинул бровь, но все же предложил врачу сесть. Теодора с неким волнением посматривала на них обоих, но не стала ничего говорить и обратно приземлилась в кресло, правда, уже менее уверенно. Воинот, ни капли не стесняясь, пододвинул еще одно кресло из другого конца комнаты и тоже сел напротив Флага. Парень сохранял спокойствие. — Итак, вы готовы услышать диагноз Деменции? — Да! — с жаром сказала миссис Джонсон, а ее муж лишь утвердительно кивнул. Врач набрался внутренней смелости и сказал: — Насколько мне известно, Деменция прибыла в нашу психиатрическую больницу, после того как попыталась совершить попытку самоубийства, причем, судя по ее медицинской карточке, не в первый раз. Я осматривал ее — на руках были многочисленные зажившие шрамы, помимо открытых ран, так что могу предположить, что она страдает депрессией давно. Изначальный диагноз, пришедший мне с ее психологической характеристикой, был «Биполярное расстройство личности», но понаблюдав за ее поведением, могу сказать, что это не так. Ее диагноз — депрессия, вызванная стрессовыми обстоятельствами, во второй стадии, готовая перерасти в третью. Ваша дочь находится в весьма опасном состоянии и сейчас ей нужна профессиональная помощь, чтобы реабилитироваться. Джонсоны переглянулись. Воинот, кажется, все осознавал и раздумывал над ситуацией, видимо ища решение, но Теодора была невероятно растерянной и запутанной и не верила его словам. — Вы точно уверены, что это был суицид? Может быть, это… — Я точно уверен! Я говорил тебе, что это не просто переходный возраст, — недовольно заметил мистер Джонсон, вызвав этой фразой негодование своей жены. — А что это еще?! Я отказываюсь верить в то, что она могла так поступить! Это никогда не заходило слишком далеко. — Мисс, я уверяю вас, я сам видел все раны и даже обрабатывал их, это определенно была попытка самоубийства и больше ничего больше. — Но… но… — По щеке Теодоры скатилась слеза, а Воинот тут же приобнял свою жену и начал успокаивать ее. Флаг не вмешивался. Ей нужно немного времени принять это. В гостиной воцарилась мертвая тишина, в которой можно было услышать лишь редкие всхлипы и громкое тиканье часов. Юноше было жаль Джонсонов. Вся эта ситуация с пропажей явно выбила их из колеи, а тут ее заменила ситуация с самоубийством, что никак не улучшало их положение. Врач вздохнул. — Простите, мы не могли бы отойти на минуту? — внезапно сказал мистер Джонсон, все еще поглаживая практически успокоившуюся женщину. Парень кивнул, и они вышли из гостиной, оставив Теодору одну. Воинот вздохнул и спросил напрямую: — Мы можем что-нибудь сделать с этим? — Уточните. — Мы можем перевести Деменцию на домашнее лечение или вообще отказаться от услуг больницы? — К сожалению, нет. Я уже объяснял вашей жене, что отказаться от наших услуг может только заказчик и ни один из вас им не является. Вы ничего не можете сделать в этой ситуации, кроме как навещать Деменцию и привозить ей что-нибудь безопасное в больницу. Все зависит от заказчика, а остальные родственники имеют незначительную роль. — А кто является заказчиком? — Воинот напряженно посмотрел Флагу в глаза, невольно заставляя чувствовать его некомфортно. Но врач твердо и спокойно ответил: — Эту информацию я имею право произносить только после подписания бумаг о неразглашении и в присутствии вашей жены. Конфиденциальность превыше всего. — Я понимаю первый пункт вашего требования, но хотел бы кое-что уточнить насчет второго. Понимаете, моя жена весьма эмоциональна, как и Деменция, и услышав имя заказчика, может весьма необдуманно поступить и усугубить ситуацию. Я не хочу сейчас что-либо менять, так как мы еще не знаем точно, как обстят дела и можем принять неверные решения. Пока что надо во всем разобраться и позже решить эту проблему, но сейчас ей не следует знать его имя. Если потребуется, я могу тоже оставаться в неведении до определенного момента, так что вам не о чем беспокоиться. — Хорошо, я приму во внимание ваши слова. Думаю, что пока что никто не должен знать имя этого человека, прежде чем мы разберемся со всей ситуацией, — ответил врач невольно соглашаясь с отцом Деменции. Ему не понравился тот странный огонек в глазах миссис Джонсон, когда она спросила насчет заказчика. Конечно, возможно он неправ, но сейчас лучше было послушаться человека, который знает Теодору лучше, чем он. — Я понимаю. Простите, но я бы хотел спросить вас еще кое о чем. — Да, я слушаю. — Как долго вы лечите пациентов? — Я работаю психиатром три года и за это время вылечил восемь человек, которые сейчас живут полноценной жизнью, не вспоминая про свои болезни. — Хм, так вот. Я не очень разбираюсь в этом, но вы весьма молоды для такой работы, не так ли? — Да, может быть. Я окончил школу и университет немного быстрее благодаря внутренним задаткам, но это никак не влияет на качество моей работы. — Ясно. И последний немного нескромный вопрос… — Если он насчет моей внешности, то это никак не связано с чем-либо криминальным и тому подобное. Просто попал в автокатастрофу и все. Мистер Джонсон вновь вскинул бровь. — Вы готовились? — Я не первый раз в такой ситуации, так что приходится готовиться ко всему. — Вижу, вы неплохой специалист в этом деле. Мне не страшно оставить ответственность за мою дочь вам. По вам видно, что человек вы честный и принципиальный, но все же буду рад убедиться в этом самостоятельно. Мы можем увидится с ней, верно? — Да, все именно так. Кстати, говоря об этом, вы будете подписывать бумаги о неразглашении сейчас? Просто я еще нескоро смогу освободиться, чтобы приехать к вам снова, а дать вам адрес больницы я не имею права без должных документов. Воинот задумался. Видимо, ему не хотелось торопить события, но желание увидеть Деменцию превышало его привычный расчет и он никак мог выбрать что-то одно. Юноша снова ждал. Наконец, мистер Джонсон сказал: — Думаю, в этом случае должен решать не я один. В конце концов, я не хочу лишать Теодору возможности увидеть нашу дочь, тем более, что это наверняка пойдет им обеим на пользу. Да и я бы не отказался увидеть ее снова, что уж спорить, — вздохнул мужчина и расстроенно посмотрел на Флага. Юноша кивнул. — Бумаги готовы, вам остается лишь прочитать и подписать их. — Отлично. Они обратно зашли в гостиную, заставив уже успокоившуюся Теодору обернуться. Врач кратко объяснил все, о чем они с Воинотом говорили за дверью (умолчав о их договоре), и, достав бумаги из портфеля, положил их на кофейный столик. Джонсоны долго и внимательно рассматривали документы и, немного посовещавшись за дверью, все-таки подписали бумаги. — Теперь вы можете сказать нам имя того человека, что отправил Деменцию в психушку? — тут же спросила мать Деменции, недобро сверкая глазами. Врач не задумываясь сказал приготовленный ответ: — Пока что нет. Некоторые бумаги вступают в действие спустя три дня после их подписания, так что пока что я не могу раскрыть вам всю информацию сразу. Лишь часть, включая адрес больницы и ее телефон. — Вы уверены? Мне кажется странным то, что часть бумаг вступает в силу через какое-то определенное время. Я адвокат, встречалась с подобными случаями, но они весьма редки. Вы точно ничего не путаете? — Абсолютно точно. К сожалению, я не знаю причину столь неожиданного решения руководства. Я всего лишь врач и не могу быть осведомленным во всех аспектах составления документов. Этим занимается наш офис, которому дают указания люди свыше, к которым я не принадлежу. В любом случае, вот визитка нашего учреждения — на ней есть адрес и телефон больницы. Вы можете приехать к Деменции в любое время, но до этого надо предупредить меня, чтобы все прошло гладко. Еще я оставлю вам список предметов, которые нельзя брать в больницу и приносить пациентам. И на всякий случай технику безопасности, потому что сектор, в котором находится ваша дочь хоть и безопасен, но не убережен от несчастных случаев, и при неосторожных действиях может произойти инцидент. Думаю, ни мне, ни вам проблемы не нужны, верно? — Верно. — Джонсоны опасливо переглянулись между собой, но не сказали ни слова. — Отлично. Думаю, я сделал все что нужно и теперь могу идти. Мне было приятно с вами познакомиться. — Флаг встал с кресла. — Мы проводим вас до двери. — Теодора пихнула мужа локтем, видя, что делать этого ему не очень-то и хочется и, встав с кресла, направилась к входной двери.***
— Мы обязательно свяжемся с вами! — Буду ждать звонка. До свидания! — Флаг зашагал по лестнице, невольно ощущая, как невидимый груз спадает с его плеч, хоть и не полностью. Наконец-то это все кончилось! Вся ситуация с родителями Деменции была довольно тяжелой, и что ни говори, Флагу ни капли не хотелось встречаться с ними подобным способом, причем не на своей территории, но это было необходимо. В конце концов, он поступил верно и его сердце радовалось этому решению. Да и Деменция, как бы ни отрицала, что родители ее убьют за этот поступок, вряд ли будет против увидеть их после долгой разлуки. Даже Флаг едва находил силы в себе признаться, что ему нравится, когда отец его хвалит и что его мнение всегда было важно для него. Иди против него всегда было тяжело, как ни крути. Деменции тоже было сложно это признать, но только внешне, в чем врач не сомневался — даже привязанная она давала кучу сигналов о своем состоянии. Юноша вышел из подъезда и вздохнул — дела еще не были закончены, а он уже устал! Хотя, по его меркам, это состояние вряд ли можно было назвать усталостью, скорее, легким напрягом. М-да уж, этот легкий напряг потратил много его нервов, а еще одна поездка в метро вообще лишит его их. Так, плевать на нормальные пакеты, ему нужно прикрыть лицо чем угодно, прежде чем его не увозили в свою же психушку с панической атакой. Где тут магазин? Парень невольно поблагодарил Бога за то что, в отличие от его больнички, здесь был интернет с нормальной скоростью, а не плетущейся черепахи. Правда в следующую секунду едва не проклял, узнав, что единственный магазин в этом районе довольно далеко от метро, но понимая, что другого выбора нет, поплелся через дома. К счастью, людей было немного и в основном никто не обращал на него внимания. Флаг не особо торопился. Ему нужна небольшая передышка прежде, чем снова торопиться, так что юноша шел размеренным и четким шагом, радуясь моменту. Ему нечасто удавалось выходить без пакета на улицу и не получать моральных травм. В такие моменты он чувствовал облегчение, чувствовал самым обыкновенным человеком, не страдающим от того, чего он был не в силах изменить. Просто спокойствие. Как в лодке, мирно качающейся на волнах, среди го… Плохое сравнение. Наконец, он вышел к магазину и зашел внутрь, чуть ли подбежав к консультанту. — Простите… — Что вы хот… — консультант развернулась и в ужасе замолчала. Ее взгляд был словно удар по душе, заставив ту в свою очередь треснуть ее еще сильнее. Это длилось всего три секунды, но в воображении прошла темная гнетущая вечность, что зло смеялась глядя на его лицо. Сука. Девушка тут же сделала вид, что ничего не произошло (что у нее плохо удалось) и спросила еще раз: — Вы что-то хотели? — Где у вас продаются бумажные пакеты? — Именно бумажные? — Именно так. Бумажные, — ответил парень, чувствуя себя все хуже и хуже. — К сожалению, последняя партия закончилась, а следующую привезут только завтра, — консультант беспомощно развела руками, пока Флаг мысленно покрывал трехэтажным матом все что только мог здесь увидеть. Полное дерьмо! И что ему теперь делать?! Это же единственный магазин здесь! — Спасибо за помощь. Я, пожалуй, пойду. — Флаг торопливо вышел из магазина где-то внутренне отчаявшись. Ну и? Что теперь? Может, такси вызвать? Неплохо бы, но в последний раз это кончилось полицией, долгими двумя часами разбирательств в участке, объяснением, что в мешке у него рыба, а не труп и прочая энергозатратная хрень. Снова метро? Ну уж нет! Он не собирался страдать опять! В конце концов, сегодня у него выходной, верно? Верно? Эх, в любом случае нужно подумать, как доехать до квартиры Деменции. Может, автобус? Флаг просмотрел на расписание автовокзала и обрадовался — его рейс был! Конечно, час пик в автобусе и час пик в метро без пакета были такими себе вариантами, но почему-то юноша был уверен, что в автобусе людей будет меньше, да и вряд ли его лицо станет их заботой. Он не мог понять почему, но именно в метро он чувствовал себя некомфортно среди людей, а в автобусе… Там его всегда окружал некий ностальгический прилив. В конце концов, с ними связаны довольно веселые воспоминания. Отчасти. В любом случае, слава Богу, что автовокзал находился недалеко, так что парень дошел до него довольно быстро и практически сразу же влез в автобус, переполненный людьми, как банка с килькой. Кислорода не хватало, так что все окна были открыты и дул не ветер, которого едва можно было назвать теплым. Флаг не любил сквозняки, но что поделать — это определенно лучше, чем в метро. На него косились лишь пара-тройка человек — все остальные пытались подраться за свободное место около окна. Парень не стал принимать в этом участие, хотя с его-то внешностью ему бы это кресло отдали задарма. Усмешка. Автобус тронулся и ветер подул с удвоенной силой, но он уже научился не обращать на это внимания. Может, он сможет уснуть стоя, как лошадь? А что, работают они примерно одинаково, так что и спать, возможно, тоже смогут. Сон всегда был лекарством от стресса. Кстати, говоря о сне: интересно, Деменция уже проснулась? Вчера он дал ей довольно много валерьянки, и хоть это и не снотворное, Деменция уснула примерно через пять минут, не переставая плакать. Бедняжка. Может, ему стоит позвонить в больницу? Чутье подсказывало ему, что без его контроля пациентка уже что-то да успела учинить. Но не сейчас. Количество людей в автобусе только росло, хотя казалось, что места больше нет. Кислорода становилось меньше и меньше, даже несмотря на открытые окна, и глаза Флага начали слипаться, как вдруг… Парень оглянулся по сторонам и увидел высокую черную фигуру, что ехидно улыбалась, глядя на него. Юноша ощутил минутную панику внутри себя и чуть было не закричал, но внезапно автобус тряхнуло с невероятной силой и стало заносить то влево, то вправо с дикой скоростью. Люди завопили и попытались закрыть окна, но это никак не могло удастся при такой карусели. Флаг вцепился в поручень и с ужасом смотрел на происходящее, невольно считая свои последние минуты. Страх смерти вновь захлестнул его, прямо как одиннадцать лет назад. Что-то говорило ему, что в этот раз он точно уже не выберется живым. Их накренило влево и сквозь падающих набок людей он увидел лобовое стекло автомобиля и столб, в который они вот-вот должны были врезаться. Все. «Прощайте, всех кого я знал, я уже не вернусь», — невольно пронеслось в его голове, но неожиданно в последний момент водитель смог вырулить автобус. и тот, окончательно потеряв равновесие, завалился на левый бок. Люди закричали и запаниковали еще сильнее, но к Флагу тут же вернулся здравый разум. Он вылез через открытое окно машины и начал помогать вытаскивать оставшихся людей в автобусе. Еще несколько человек сделали нечто похожее и люди наконец начали выбираться из сломанной машины. Руки начали ныть от постоянных движений, а спина затекать, но будто это было важно! Почему-то юноше казалось, что еще пара секунд и автобус взорвется, и он делал все так быстро, как только мог. Наконец, в автобусе не осталось ни одного человека, и Флаг тут же слез с корпуса машины и отбежал на безопасное расстояние. Что произошло? Первый вопрос, что пришел ему в голову. Единственное, что он знал — произошла авария, и все. Погибших вроде нет, пострадавшие, возможно, имеются, машина не взорвалась и кто-то уже вызвал скорую — вроде все в порядке. Наверное, колесо спустило или что-то еще. Парень начал глубоко вдыхать и выдыхать, пытаясь успокоиться. Это было близко. Кажется, метро было неплохим вариантом. Где он? Юноша оглянулся по сторонам и увидел адрес: Грин-стрит, 68. Квартира Деменции была совсем недалеко. Но сначала надо успокоиться, а желательно выпить таблетки. Гребаные галлюцинации. Флаг достал из рюкзака пачку таблеток и бутылку воды, а затем проглотил таблетки, надеясь, что они помогут ему в скорейшем времени. Кажется, ему надо немного отдохнуть от этого ужаса. Эта работа преследует его даже на выходных! Совсем обнаглела. Стоп. Кажется, он что-то забыл… Наверное, показалось. Еще немного постояв и понаблюдав за происходящим около машины, юноша направился к дому Деменции, желая покончить со всем поскорее. И почему день начался так прекрасно, а продолжился самым плохим образом? Эх, этот чертов мир его не любил, кажется, никогда. Ладно, может ему удастся забыть или как минимум приглушить все его бессмысленные мысли насчет происходящего, уже ненавистной ему работой. Если ее так можно было назвать. Флаг дошел до нужному ему дома и, набрав пин-код у себя на потрепанном листочке, вошел внутрь. Подъезд был весьма обшарпанным и грязным, а под лестницей спал какой-то бомж, отдаленно напоминавший хомо сапиенса, что сразу же насторожило врача, но тот просто отмахнулся и продолжил свой путь. Квартира Деменции должна была находиться на четвертом этаже, если он не ошибался. Если он не ошибался… Хоть лифта в доме не было и поэтому пришлось подниматься пешком, это отняло не так уж много сил. Наконец, добравшись до четвертого этажа, парень оглянулся по сторонам. Сорок третья, сорок четвертая… Сорок пятая. Квартира Деменции. Обыкновенная деревянная дверь, что обычно стояла на входе у еще не купленных квартир. Видимо, настоящую выбивали, а эту поставили, чтобы в квартире все не было нараспашку. Разумное решение, но главное, чтобы те ключи, что ему дали, открыли эту дверь. Флаг, выдохнув и вытащив обыкновенный железный ключ из кармана, вставил его в замочную скважину и повернул его. К его счастью, послышался щелчок и дверь открылась, приглашая его войти. Врач осторожно шагнул в пустую квартиру и закашлялся — невыносимая вонь тут же ударила ему в нос. Юноша тут же направился к окну в гостиной и открыл его, понимая, что если помещение не проветрить, то о долгом нахождении здесь можно было бы забыть. Наконец, немного проветрив квартиру и отдышавшись, Флаг оглянулся по сторонам. Довольно крохотная комнатка была завалена самыми разными вещами, будто их разбрасывали в истерике. Парню стало неуютно от этой картины, но как оказалось, это было не самое худшее. Зайдя в ванную, юноша едва не упал в обморок — вся было в засохшей крови и невероятно воняло, а зеркало было разбито на мелкие кусочки. Это было жутко и отвратительно. На стенах были кровавые следы рук и какие-то надписи на китайском, что делало эту комнату еще больше похожей на какую-нибудь сцену из ужастика. Парень даже боялся представить какая паническая волна так захлестнула Деменцию, что она совершила такое. Конечно, он видел в психушке и похуже, но представить что это сделала Деменция было… невероятно жутко. Ладно просто набрала в ванну воды и порезалась, но подобное… Видимо, это случилось резко и немного неожиданно для нее. Что так задело ее? Ничего непонятно. Ужас. Воображение невольно нарисовало страшную картину. Деменция с закрытыми глазами лежит в этой самой ванне, полной крови и не подает никаких признаков жизни. Врач тут же вышел из туалета и снова зашел в гостиную, где уже можно было нормально дышать. Ему надо было забрать некоторые вещи Деменции для больницы, да и желательно найти какие-нибудь подсказки, что же произошло в тот день, когда девушка решилась на такой шаг. Конечно, ничего хорошего, но Флагу нужно было понять что именно, чтобы судить о ее состоянии. Он понимал, что пациентка не доверится ему сейчас, особенно после всего, что произошло с ней в их больнице, а лечить ее надо было и желательно срочно — третья степень с галлюцинациями, шизофренией, анорексией и прочими «прелестями» была не за горами. Да что не за горами — она уже началась. Хоть Деменция и не признавала за собой никаких странностей, иногда он видел, что девушка смотрит в пустоту и будто следит за ней, что подтверждало его опасения. Бедняжку надо было срочно спасать, но Флаг не совсем понимал как. Он смог разобраться, как работает характер Деменции, и выделил его основные черты, но без знаний о ее прошлом его методики могли навредить девушке. Как минимум контакт с ее родителям он установил, да и если характеристики не врут, то он сможет разобраться во всем этом. Но сейчас… Юноша еще раз обвел комнату взглядом и, вздохнув, понял, что без уборки тут не обойтись. М-да уж, убираться в чужой квартире… Да пошло оно все! Нахуй эту ебучую стеснительность, ему сейчас не до нее. Флаг бросил свой портфель на пол и начал раскладывать вещи по своим местам, отбирая некоторые нужные Деменции. Пара свитеров, маек и штанов не помешали бы ей — летом на ее нулевом этаже было даже холодней, чем зимой. Жар снова захлестнул его щеки, но парень продолжал делать то, что собрался. Но чем дольше он убирался, тем больше интересного находил. Во-первых, рисунки. Парень остановился, найдя их, и не смог противостоять соблазну рассмотреть. Они были невероятно красивые и в то же время печальные, даже жуткие, что поразило Флага. Их было очень много и все они были без исключения черно-белые, никак иначе. Ну, разве что иногда кровь она рисовала красной, но на этих редких зарисовках стоял крестик, что намекало на то, что Деменция не особо жаловала цвет. В основном Деменция изображала худых, изнеможенных девушек и парней, что были либо закованы в цепи, либо еще как-либо страдающих. Пытки, наказания, прочая жуть… На некоторых листах бумаги были целые комиксы, но к удивлению врача, на них изображалось нечто другое, чем страдания. Персонажи были те же, но вели они себя более открыто и зачастую (насколько Флаг мог понять по картинкам) делились своими секретами, грустили, но в тоже время любили друг друга. Это было… мило? Грустно, однозначно. Но что ни говори, мило. Врач сразу же понял значения этих рисунков, но решив, что сейчас не очень готов их подробно анализировать, положил в портфель. Во-вторых, фотографии. Их обрывки были разбросаны по полу, но к счастью, восстановить их было проще чем он думал. Их было несколько, но их значение превышало их количество. Все они были либо порваны, либо испорчены пациенткой, что по всей видимости не желала, чтобы хотя бы одно ее изображение оставалось неискаженным. На двух из них Деменция была ребенком, но как бы это странно не звучало, на каждой фотографии она была… разной? Единственное, что объединяло их — наличие одного и того же человека и впопыхах зачеркнутые глаза. На первой ей было где-то пять лет и она выглядела вполне счастливой: девочка широко улыбалась, держа в руках большую (даже слишком большую для нее) игрушку в виде плюшевого лисенка, так и излучая позитив одним своим видом. Ярко-рыжие волосы были небрежно заплетены в два озорных хвостика, а на руках блестели яркие браслеты. Все так и излучало радость и счастье, но на другой фотографии была совершенно иная атмосфера: Деменция хоть и улыбалась, не создавала впечатление счастливой девочки — в ее положении была странная подавленность, улыбка была весьма неуверенной, а волосы казались менее яркими чем раньше. Девочка была одета в школьную форму и на вид ей где-то было лет семь. Наверное, это был первый ее год в школе, причем не самый удачный, насколько помнил Флаг. В характеристиках было показано, что после первого своего года обучения она ушла в другую школу, да и проблемы с общением начались примерно там же. Юноша смотрел дальше. На следующей фотографии Деменции было двенадцать лет (это было написано на обратной стороне), и все усугубилось. Девочка выглядела крайне измотанной и измученной, волосы были подстрижены по плечи и казалось совсем потеряли свою яркость. Единственное, что не никак не поменялось, была улыбка, что казалось Флагу вымученной и натянутой, как будто Деменция пыталась показать свои зубы, а не выразить радость. Она пыталась выражать радость, причем весьма хорошо — если не приглядываться и смотреть поверхностно, то можно было увидеть лишь обыкновенную радостную девочку, что разве выглядела немножко устало, но в основном была счастливой. Врач продолжил разглядывать дальше. Рядом с Деменцией сидела белокурая девочка, что тоже казалась довольно печальной, но более бодрой и живой, несмотря на ее положение. Парень вздохнул — видимо, Деменция была действительно была добрым ребенком: не каждый бы смог дружить с инвалидом, особенно в ее возрасте. Хотя кто знает, может ей пришлось это делать или еще что похуже — вдруг это и есть та самая Элизабет Бридж, которую она избила? Вряд ли, но у всех есть свои демоны в чемоданах, и Деменция точно не исключение! Девочки были одеты уже в другую форму частной школы и на их платьях были небольшие значки, кажется, символ школы. Юноша не мог понять, почему они привлекли его внимание — что-то показалось ему крайне знакомым, но он не мог вспомнить что, поэтому просто сфотографировал их на случай, если все-таки память найдет нужный кусочек воспоминаний. У него осталось еще две фотографии, на которых была выставлены даты: 13.12.07 и 23.04.08. Хм-м-м, что же там? На фотографии с пометкой «13.12.07» была изображена Деменция, но уже более похожая на себя нынешнюю, правда, здесь гораздо более счастливая, чем сейчас. Волосы девочки снова были длинными и были покрашены в кислотно-яркий зеленый и, как ни странно, такой же кислотный желтый. Видимо, она не сразу дошла до красного. Рядом с ней стояли двое ребят примерно ее же возраста, одного из которых, Флаг узнал практически сразу — Элиас. Наверное, парень бы вряд ли понял, что это он, если бы не его зеленые глаза и смуглый цвет кожи, что тут же выдали его. Он казался весьма счастливым, и врач про себя подметил, что своих лучших друзей Деменция обрела именно в четырнадцать, если он не ошибался. Но другая подруга Деменции, что тоже стояла рядом с ней, была ему незнакома, да и совсем не походила на ту девочку с предыдущей фотографии. Она была немножко выше Дем, с длинными серыми волосами и голубыми глазами, тоже улыбалась, но видимо реагировала на происходящее менее бурно, чем ее эмоциональная подружка. По окружению, Флаг смог понять, что они находились на каком-то рок- или поп-концерте, и даже смог найти пару интересных деталей… Но не сейчас. Юноша снова сфотографировал изображение и перешел к последнему куску воспоминаний. Это была единственная фотография в рамке, которая осталась целой, и неиспорченной — наверное, у девушки не хватило храбрости разорвать ее или зачеркнуть себя. На ней было изображена свадьба Воинота и Теодоры, рядом с которыми стояла Деменция и искренне счастливо улыбалась. Все происходящее на ней было похоже на счастливый конец какой-то сказки — все улыбались и, кажется, чувствовали себя одной семьей. Так хорошо. Но… Что вообще могло пойти не так? Флаг невольно пожалел, что Теодора так и не успела сказать, почему они поссорились с Деменцией. Ничего страшного, у него еще будет время спросить об этом, но все же было бы любопытно узнать, что разрушило их счастье. Парень продолжил убираться и наткнулся на третий пункт. Дневник. Преинтереснейшая вещица, что была бы весьма полезна для него, если не один момент — он полностью был написан на китайском языке, с которым Флаг, к сожалению, был незнаком. В нем тоже были рисунки и, кажется, они и отображали весь процесс погружения в депрессию. Они были похожи на иллюстрации к печальной жизни, что явно не щадила ее. Ситуации были обыденными — студенческая столовая, магазин, лекции, улицы — все казалось нормальным. Но нормальным это казалось только когда перечисляешь. Рисунки были искажены так, что все вокруг казалось страшным, жутким, серым и попросту жестоким, но в то же время оставалось прежним. Ты мог понять что происходит, но не мог не ужаснуться этому. Деменция явно начала видеть мир по-другому. Пугающе по-другому. Записи оставались загадкой, но будто врач собирался сдаваться так просто! Дневник тоже отправился в портфель, а уборка вновь закипела с новой силой. Парень надеялся что он найдет еще что-то, что могло подсказать ему пару аспектов жизни Деменции, но больше ничего такого примечательного он не нашел. Вещи Дем были серыми и непримечательными, казалось, купленные с расчетом сэкономить (что уж греха таить, Флаг сам часто поступал так во время студенчества), из книг были только учебники и словари, каких-либо элементов декора и в помине не было (не считая фотографий). Юноша разгреб бардак, находящийся в комнате и спокойно выдохнул — кажется, он сделал все, что мог. Неожиданно его взгляд упал на смятую кровать, которую он не успел расправить, и краем глаза заметил что-то рыжее под подушкой. Флаг внимательнее рассмотрел это и, поняв, что это кусочек плюшевого уха, приподнял подушку и с своему удивлению обнаружил игрушечного лиса, что был невероятно похож на того, что Деменция держала на одной из фотографий. Парень сравнил. Действительно! Это был он. Кажется, девушка не перестала его любить даже когда выросла. Может быть, ей так комфортнее. Одна мысль мельком блеснула в его сознании, но Флаг тут же откинул ее подальше. Если Деменция узнает, что он был в ее квартире, то убьет несмотря ни на какое хорошее отношение к нему. Видимо, лисенку придется остаться здесь до того, как Дем вновь заселится сюда. Обидно, но что поделать. Юноша заправил кровать и направился на кухню. Ничего особенного — стол, что казалось вот-вот развалится, старая, как скелет динозавра, газовая плита, гора немытой посуды в железной раковине. Видимо, у Деменции было туговато с деньгами, раз она жила в такой дыре, но в конце концов, если он не ошибался, эта квартира была ее собственной, а не съемной, так что вполне вероятно, что стоила она явно большое количество денег — на нормальную мебель могло банально не хватить. Интересно, воду уже отключили или еще нет? Парень подошел к крану и открыл его, даже не надеясь на каплю воды, но сюрприз — та ровной струей полилась на грязную посуду, просачиваясь сквозь тарелки. Флаг опустил руку под воду и улыбнулся. Она успокаивала его, и после всего пережитого за день, ему бы точно не помешало расслабиться. Блаженство. Вода лилась и лилась, но юноша не спешил выключить ее. Казалось, с каждой каплей его уносило все дальше и дальше от реальности, в далекое нетронутое спокойствие, что удавалось обрести так нечасто. Так… Внезапный грохот посуды, задетой парнем, заставил Флага едва не умереть от инфаркта или чего-то похожего. Он терпеть не мог резкие движения и звуки, особенно когда был абсолютно расслаблен. Будто вселенная снова издевалась над ним. Наверное, просто странное восприятие (господи кого он обманывает…). Парень вздохнул и выключил воду, а после проверил ванную и кухню — никаких зацепок. Ну что ж, чего он мог ожидать от этой квартирки? Говоря честно, очень многого, но, видимо, не судьба. Складывалось впечатление, что Деменция переехала сюда сравнительно недавно и только-только распаковала вещи, большую часть своих которых оставила в другом месте. Но где же она тогда могла жить? С родителями? Этот вариант был изначально провальным. Съемная квартира? Вполне возможно, но вряд ли бы Деменция оставила большую часть имущества там, зная, что его присвоит себе какой-нибудь человек. Улица? Это уже какой-то бред. Скорее всего, у нее просто не было денег на новые вещи и поэтому их так мало. Наверное. В любом случае, зацикливаться на этом не стоит. Ему еще домой ехать, по всей видимости, на такси, потом страдать с переводчиком китайского над дневником, размышлять о рисунках и, как всегда, перечитывать старые-добрые учебники по психологии. Вот они-то еще никогда не подводили его, в отличие от некоторых людей без царя в голове! Кстати, говоря о таких людях — неплохо бы позвонить в клинику и узнать, как там дела у Деменции и медбратов. Набирая номер Мэнни, врач надеялся на то, что они хотя бы не подорвали половину больницы, и что ему не придется заново отстраивать ее заново по кирпичикам. Трубку сняли практически сразу. — Алло. Привет, Мэнни. Как у вас там дела? — Здрасте, мистер Флаг! Дела? Ну, сравнительно неплохо, вам не следует беспокоиться… — Что вы натворили? — устало выдохнул врач, пока его внутренний голос и разум ставили ставки. Побег Деменции или реанимация? Переполох в больнице или просто начальство сказало, что им нужно больше сосудов? А может, Годзилла и супермен? Парень был готов к чему угодно. — Ну, как сказать, тут такое дело — Деменция сбежала из… — Психиатрической больницы, я понял выезжаю. Как приеду, всем дам пизды за то, что испортили мой выходной, ты понял? — Нет, нет, нет, Деменция не сбежала из психушки, она сбежала из палаты, но мы ее уже поймали и все хорошо, — судя по взволнованному голосу Мэнни и шуму на заднем фоне, состоящим из криков Дем и ругательств Дункана, дело обстояло как угодно, но не хорошо. Врач снова вздохнул. — Передай трубку Деменции, пожалуйста. — Деменции?! Кхем, то есть, как? Она же в рубашке! — крики на заднем фоне стихли — видимо до Дем и Дункана дошло, что Мэнни разговаривает с Флагом. — Сними с нее рубашку и дай трубку. — Но если она попытается… — Не попытается! А если попытается то вы снова ее поймаете, а приеду и разберусь с ней. Я жду. — Хорошо, — неуверенно протянул Мэнни, и юноша стал терпеливо ждать, пока медбрат поможет девушке разобраться с рубашкой. Наконец, в трубке послышались отчетливые звуки и парень услышал голос Дем: — Здравствуйте, Флаг! — интонация пациентки была не менее взволнованной чем у Мэнни, поэтому врач начал мягко: — Привет, Деменция. Ты в порядке? — Да, все хорошо. А что-то не так? — Ну, наверное, вся причина в том, что ты сбежала из палаты. Почему ты это сделала? На другом конце трубки воцарилось молчание, что невольно напрягало его. — Деменция? — Я… я не знаю. Я просто сделала это и все. Я не хотела, простите! — Все хорошо, не волнуйся. Ты испугалась чего-то? Снова молчание. Врач ждал. Наконец, Дем ответила: — Да. Я не совсем понимаю что это было, но мне стало страшно, — голос девушки дрожал, и Флаг тут же поторопился успокоить ее. — Ну, ну, все хорошо закончилось, ведь так? Скажи честно, ты видела что-то, что не должна была видеть? — То есть? — Что-то, что, например, не видели Дункан и Мэнни. — Я не… — Деменция! Это серьезно. Твои пререкания могут стоить тебе здравого разума, и я не думаю, что ты хочешь его потерять. Ты хочешь быть здоровой? Вновь молчание. — Я понимаю, что сейчас тебе сложно определиться, но все же, пока ты не решила, прошу тебя: если увидишь что-то, что пугает тебя или что-то несуществующее, то обязательно скажи мне или медбратам — это крайне важно. — Это, конечно, глупый вопрос, но… почему это важно? Я не понимаю. Вы сами говорили, что я не страдаю биполярным расстройством, так зачем вам и уж тем более медбратам знать про то, что мне иногда мерещится? Это ведь не имеет смысла… — тихо и неуверенно сказала Деменция, будто подозревая его в чем-то. — Любые изменения в твоем психическом состоянии надо фиксировать, чтобы понимать стадию болезни и как она протекает. Нужно понимать, прогрессирует ли она или регрессирует, а без нужных знаний я не могу сделать какие-либо выводы. — Может быть, я не очень хорошо разбираюсь в этом, но галлюцинации — это не признаки депрессии и вряд ли понадобятся вам. — Деменция, мне нужно знать все о твоем состоянии. Если я не буду знать каких-либо аспектов, я могу поставить неверный диагноз и назначить неэффективное лечение, что может только усугубить ситуацию. К тому же, в твоем нынешнем состоянии эти галлюцинации вполне возможны, и может, поначалу все будет казаться не таким страшным, в некоторых случаях даже дружелюбным, но в конечном итоге это может привести к шизофрении. Я полагаю, ты не знала этого, верно? — Честно говоря… Да, я не знала. Но я правда не хочу говорить об этом. Со мной все в порядке и ничего мне не мерещится, я просто испугалась… — приглушенно ответила пациентка. Врач лишь вздохнул. — Деменция… Скажи правду. Просто скажи. На том конце трубки воцарилось гнетущее молчание, и юноша уже было подумал, что девушка отключилась, но неожиданно: — Х-хорошо. Я… я увид-дела… Тень! Это б-была тень. Она была черной и высокой и зло смотрела на меня, и было страшно, и… — Тише, тише, успокойся. Она не могла тронуть тебя, не бойся. Ты можешь описать ее конкретнее? — рука юноши невольно придвинула сумку и достала блокнот. — Нет, я не очень хорошо запомнила ее, — немного резко ответила Дем и тут же продолжила: — Я испугалась ее и убежала из палаты, а потом заблудилась и вот. Мы здесь. Вы, конечно, не понимаете где, но основную часть вы же поняли, или нет? Я могу объяснить еще раз. — Не надо. Спасибо, что была откровенна со мной. Я приеду обратно в больницу только послезавтра, так что постарайся слушаться медбратов и будь осторожна, хорошо? Я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь произошло. — Я бы не была против если со мной, что-нибудь произошло.- каким-то странным голосом сказала Деменция и смолкла. Флагу стало жаль бедняжку. Он уже который раз за день понимал ее нелегкое положение, но сейчас, когда она буквально говорила ему, что ей хочется просто закончить это все, его сердце сжималось от жалости. Он ведь тоже поначалу не хотел лечиться. Эх, эти чувства бесполезности, растерянности и неуверенности были слишком хорошо знакомы ему. — Дем, послушай. Тебе сейчас тяжело и вполне понятно почему. Привыкнуть к этому крайне сложно, особенно в твоем положении, и я не думаю, что сказав пару ободряющих слов, вылечу тебя. Депрессия — это серьезная болезнь, как рак — такая же разрушительная и такая же сложноизлечимая. Лечение — это долгий и болезненный процесс, и нет ничего удивительного в том, что ты не хочешь за него браться. Ты видишь более легкие способы выхода из ситуации, то же самоубийство, но оно не решит твою проблему. Разве ты не сделаешь больно близким, умерев? Я понимаю, что ты едва балансируешь между своими эмоциями и тебе сложно сдерживать и проявлять их, направлять в нужное русло, но решение само собой не примется, и тебе все же надо решить, чего ты действительно хочешь. Ситуация лишь кажется безвыходной. За все эти дни, которые я провел с тобой, я смог понять, что ты сильная девушка, хоть и не осознаешь этого. Ты вполне способна отстоять то, что считаешь правильным, то, что тебе дорого, в тебе есть сила даже когда ты сломлена и подавлена. Ты удивительный человек, Деменция, не каждый на твоем месте вообще бы смог сказать слово поперек или хоть как-то контролировал свои эмоции. Я уверен, что ты сможешь принять правильное решение, я верю в тебя. Главное — чтобы ты помнила мои слова и не сдавалась раньше времени. Мы сможем помочь тебе несмотря ни на что. Минутная тишина вновь воцарилась между ними, но она не ощущалась как что-то тяжелое. Дем заговорила: — Спасибо. Я обязательно буду помнить ваши слова. Мне нужно еще какое-то время чтобы принять решение, хорошо? — Хорошо, я понимаю. — Еще раз спасибо, — голос девушки перестал дрожать и стал теплее, что невольно грело сердце парня. Врач невольно улыбнулся. - Просто пообещай, что ты не попадешь больше ни в какие неприятности, ладно? — Обещаю. Спасибо. — Спасибо? За что? — За… Да ни за что, просто так. Мне передать трубку? — Как хочешь. Можешь поговорить со мной, если есть что рассказать. — Врач услышал вздох девушки, а следом и следующие слова, которые она произнесла едва слышным шепотом: — Тут медбраты. Я бы не хотела, чтобы они слышали наш разговор. Можно я поговорю с вами, когда вы вернетесь в больницу? — Конечно, я не принуждаю тебя. Тогда передай трубку Мэнни, пожалуйста. — Хорошо. До свидания. — Парень услышал как пациентка передает трубку медбрату и, дождавшись окончания процесса, сказал: — Мэнни, у меня есть пара указаний для вас. Дело обстоит несколько хуже, чем я думал, так что вам следует следовать моим указаниям и ни в коем случае не нарушайте их! От этого зависит многое, в том числе останетесь ли вы живы послезавтра! Думаю, ты парень умный и меня понял, так что предупреди своего менее доходчивого дружка об этом и последи чтобы он сделал все как надо. Ты все понял? — Отлично понял, — немного похолодел Мэнни. Юноша не мог винить его — он обращался с ним не самым вежливым образом. В любом случае, это был единственный метод заставить их слушаться, а сейчас это было невероятно важно. Состоянии Деменции действительно ужасало его, поэтому для начала надо было обезопасить столь кровоточащую рану, а уже после заниматься лечением. К его сожалению, рана оказалась более глубокой, чем он думал, поэтому остановить кровь будет непросто. Но он не раз делал это, так что справится. Надо обезопасить ее. Поэтому, врач продолжил: — Во-первых, следите за ней повнимательнее. Желательно не оставлять ее одну, даже когда она спит. Я не говорю вам преследовать ее, но все же: будьте бдительнее. Во-вторых, дайте ей таблетки из моего кабинета, ключи у вас есть. Они находятся в желтой банке, а само лекарство называется «Mendacium caecae wace»*. Название длинноватое, но думаю, что вы легко найдете это среди всех остальных медикаментов. В-третьих, ее физическое состояние должно быть идеальным. Конечно, вы не можете исправить урон нескольких месяцев, но как минимум она должна чувствовать удовлетворительно, а лучше отлично, так что никаких синяков! И да, вы покормили ее? — Э-э-э, да! Мы как раз собирались отвести ее в столовую! — фальшиво бодрым тоном ответил медбрат, пытаясь скрыть тот факт, что они забыли об этом. — Смотрите у меня! Если я вернусь и состояние Деменции не будет таким как надо, ты уже слышал, что я с вами сделаю. В любом случае, удачи. Я отключаюсь. — До свидания! Не переживайте, мы сделаем все, как вы сказали! Дункан, что ты… — Мэнни отключился, а Флаг помолился, чтобы эти дебилы ничего не испортили. К его счастью, он сделал все что нужно и теперь мог отдохнуть. Правда, нужно было добраться до дома, а потом уже праздновать победу. И как это сделать? Видимо, такси/метро вариантом не было. Внезапно в голову парню пришла одна очень интересная идея. Юноша снова зашел на кухню Деменции и, открыв один из кухонных ящиков, чуть не закричал от радости: девушка все же использовала бумажные пакеты для еды! Господи, кто бы мог подумать, что он будет радоваться какому-то куску бумаги! Хотя, много кто мог бы подумать — он был слишком странный, так что мысли, возникающие у других людей при взгляде на него, должны быть не менее абсурдными или ненормальными, как и он сам. В любом случае, вряд ли пациентка будет против, если он позаимствует пару пакетов, чтобы прикрыть позорище, которое его отец до сих пор называл лицом. Юноша вытащил ножницы из рюкзака, взял пакет и проделал в нем пару дырок для глаз. Идеально. Пакет подходил по размеру его головы, и как бы странно это не звучало, отлично смотрелся на нем. Парень невольно усмехнулся: наверное теперь, на него будут смотреть как на ебанного фрика! Что ж, лучше выглядеть ненормальным, чем страдать от того, что он никак не может изменить. Флаг облегченно вздохнул — возможность скрывать свое позорище означала, что ему можно наконец проехаться в метро, не опасаясь, что все будут коситься на его лицо. Пусть сколько угодно сверлят пакет глазами — за ним он как за каменной стеной и всякое презрение со стороны окружавшего его общества было крайне бессмысленным. Юноша поднял рюкзак с пола и, услышав грохот грозы снаружи, достал из него зонт, не желая промокнуть. Окинув квартиру внимательным взглядом, он вышел на лестничную клетку и запер дверь, будто ничего и не было. Парень спустился вниз и увидел уже группку бомжей под лестницей, что весело спорила и играла в карты: видимо, на улице было довольно сыро, никто не хотел промокнуть. Судя по людям, проходившим мимо них, это было обыкновением, так что юноша не стал задерживаться там, но невольно запомнил их веселую компашку. На улице дождь лил как из ведра, так что Флаг поспешил открыть зонт и зашагал к метро. Люди сновали туда сюда, немного забавляя его своей спешкой — к счастью, сегодня ему не надо было спешить как им. Ну, может быть немножко. Купив поездку у охреневшей от его внешнего вида кассирши, юноша встал на эскалатор и тут же ощутил на себе чьи-то взгляды. Парень невольно усмехнулся. «Я твою мать странный! Довольны?» — так и хотелось крикнуть ему, но Флаг держал себя в руках, понимая, что люди и так едва держатся, чтобы не вызвать дурку. Зачем, он и так доволен. Сейчас врач чувствовал себя счастливее, чем кто-либо другой на этом жалком свете. Большего ведь не надо, верно? Конечно, ненасытная человеческая сущность просила еще, но он был выше этого, выше этих самых людей. Он ведь мог насладиться этим. И он наслаждался. Взгляды, что раньше пугали, теперь сами становились испуганными, переворачивая их положение с ног на голову. Потихоньку люди начали отворачиваться, оставляя его в покое, заставляя ехидно торжествовать на утихшем поле битвы. Кто-то все еще обсуждал его со своим спутником, но вскоре, атмосфера общей суеты и давка отвлекли и их. Хоть час пик и кончался, в метро было полно людей и никому не захотелось задохнуться от нехватки кислорода, так что Флаг очень часто ощущал, как чьи-то руки (или даже ноги) прокладывали путь к дверям и обратно, чтобы просто подышать «свежим» воздухом. Конечно, при таком раскладе, толкающего человека ждало много препятствий, в лице пассажиров электрички и их гнева, колясок, сумок и прочих вещей. А парня при таком раскладе ожидали лишь постоянные толчки, нехватка этого самого кислорода и ожидание своей станции. Медленно, тягуче, неприятно. Даже с пакетом на голове, обстановка казалась ему весьма враждебной. Одно неверное движение было чревато разными последствиями, поэтому, дабы не испытать все прелести столь «замечательного» транспорта, он старался не шевелиться по возможности, лишь изредка посматривать на пройденный электричкой путь. Изредка посматривать. Что-то внутри ныло и просилось выйти, но Флаг уже привычно игнорировал эту потребность, как многие другие. Глаза вновь слипались, но люди, пихающие его из стороны в сторону, нехило так отбивали желание уснуть! Желание сдохнуть не отбивали, а вот желание спать отбили. Несправедливо. В голову начинали лезть странные мысли, старающиеся развлечь его, но парень, понимая что это какой-то бред, пытался подумать о чем-нибудь полезном, но мысли лишь смешивались в одну кучу, окончательно запутывая. Эта поездка превращалась в уебищный аттракцион для любителей страданий, но неожиданно… К месту, где стоял Флаг, протиснулся молодой человек весьма интересной наружности. Он был одет несколько старомодно, но со стилем и вкусом, создавая впечатление довольно приятное. Черные прямые волосы были зачесаны назад, а глаза, казалось, отливали красным. Юноша невольно вздохнул и позавидовал — красивый, что сказать! Вот везет же некоторым. Парень продолжил рассматривать неожиданного пассажира, правда, уже краем глаза, не желая произвести впечатление невоспитанного человека. Ему же не нравилось, когда на него пялились! В любом случае, по его виду можно было понять, что находиться в метро, среди окружавшей его толпы, было крайне неприятно, даже омерзительно! После первого же толчка, он наградил толкающего таким испепеляющим взглядом, что Флаг невольно обрадовался, что он не тот несчастный. Вокруг него витала какая-то странная атмосфера, не дающая людям, приблизиться к нему. Вскоре вокруг них двоих образовалось небольшое пространство, от чего парню стало не по себе, но он продолжал стоять, крепко вцепившись в поручень. Флаг старался убедить себя, что все в порядке, но это не то чтобы не получалось, это усиливало процесс. Неожиданно плохие воспоминания стали всплывать в его памяти, мучая и раня, пытая своей остротой. Флаг пытался вырваться из этого водоворота, но лишь сильнее погружался в него, потихоньку исчезая под воспоминаниями… Но он не хотел. Он не хотел утонуть в своих же воспоминаниях. Это же глупо! «Это всего лишь воображение… Всего лишь воображение…» Парень открыл глаза. Его взгляд упал на стекло напротив его, в котором он отражался. Странный чувак с пакетом на голове. Ну, хоть не утопленник, на том спасибо. Внезапно он почувствовал взгляд на себе. Тяжелый, испепеляющий, будто сжигающий его душу. Юноша еще раз посмотрел на стекло и увидел в нем того самого человека, чье лицо растянулось в жуткой улыбке, пронизывающей до самых костей. Он смотрел на него и едва заметно щелкнул пальцами. Все вокруг начали превращаться в длинные тени, свет с бешеной скоростью замигал, а все вокруг становилось темным и потихоньку ползло к нему. Надо бежать. Эта мысль резко появилась в его голове, и прежде, чем тьма коснулась его, Флаг нажал кнопку остановки и выскочил из вагона. Тень хлынула за ним. Парень бежал сквозь людей, расталкивая, чуть ли не сшибая. Люди, что секунду назад кричали на него, превращались в безвольные тени, стонавшие, неспособные выдавить хоть одно членораздельное слово из своей души. Свет гас, как и в электричке, а среди толпы теней он смог различить того человека, что все так же зло улыбался. Паника захватила юношу, но он не поддавался ей, искал выход, понимая что усугубит ситуацию. Что происходит? Неважно. Надо спастись. Тени начали хватать его за руки замедляя, но Флаг вырывался и бежал дальше. Ориентироваться в пространстве, где не было источников освещения кроме глаз теней, было крайне сложно, и он часто спотыкался и чуть ли не падал, но все равно бежал. В голове почему-то возникла Деменция и ее боязнь темноты, и парень уже хотел было откинуть эту мысль как вдруг до него дошло. Не отрываясь от бега, он достал из кармана фонарик и осветил им путь, попутно отпугивая безвольные тени. Наконец, он смог увидеть выход со станции, что лишь подстегнуло его истощенные силы. Вот, уже чуть-чуть, совсем близко… Тьма коснулась его ноги и будто приклеила его к полу. Черная скользкая жидкость поползла вверх, захватывая его, а издалека раздался смех. «Все вы пытаетесь убежать». Тьма подступала все ближе и ближе к голове, страх бурлил в венах, но… когда это он сдавался?! Парень попытался вырваться, но ничего не получалось. Он пытался и пытался, пока тень была готова залезть к нему в мозги, окончательно лишая всех внутренних прав… «Ни за что!» Резкий непонятный свет озарил пространство рядом с ним, разрушая тьму, дав Флагу возможность убежать. Юноша взбежал по лестнице и выбежал из метро. Флаг открыл глаза. Он все также стоял в вагоне, крепко вцепившись в поручень. Парень оглянулся по сторонам. Человека не было. — Станция Клинтон. Уважаемые пассажиры, уступайте места инвалидам, пожилым людям, беременным женщинам и пассажирам с детьми. Его станция. Юноша торопливо вышел из вагона и так же торопливо направился к выходу. Что. Это. Было. Этот вопрос вертелся у него в голове, но будто он мог на него ответить! Единственное, что он сейчас ясно и четко понимал, это то, что нужно выйти из метро как можно скорее, прежде чем на него нахлынет еще одна волна галлюцинаций. Парень чуть ли не выбежал на улицу и оглянулся назад. Перед входом стоял тот самый молодой человек, говоривший одним своим взглядом: «Это еще не конец». Он исчез. А Флаг невольно подумал, что ему самому надо полечиться. Время вновь стало важным. Капли не утихшего дождя тут же промочили пакет, но юношу это не очень волновало. Он снял бумажную маску с лица и посмотрел вверх. Вода тут же заскользила по его лицу, невольно успокаивая. Неожиданно для себя, он почувствовал свободу. Свободу, цветущую в нем, свободу, не покорившейся тени, свободу, осветившей путь. Флаг не мог понять, что происходит с ним. Но почему-то впервые в жизни он почувствовал себя по-настоящему свободным. Это длилось секунды две, три, но это было… достаточно? Парень определенно хотел больше, но понимал, что не может позволить этого. Юноша вздохнул. Он еще поборется за свою свободу. Даже с самой тьмой.