Сожги меня до тла

      —… у тебя же есть что-нибудь из алкоголя?       — Естественно. — у Жени дома был только качественный алкоголь.       — Заебумба, тащи сюда — Тимошенко потер ладошки друг об друга сидя на полу в позе «йога». По всему дому были расстелены мягкие ворсовые ковры, поэтому на полу сидеть было даже удобнее чем на диване.       Мильковский принес бутылки с крепким пойлом и открыл одну из них. Бледный начал пить прямо с горла, поэтому Женя открыл себе еще одну. Музыканты завели разговор про детство и допизделись до того, что Евгений уже однажды был влюблен в Тимошенка, но из-за страха это прошло, а вообще Женя любит его уже более года, но сказать даже не осмелился, ибо в нем снова был страх невзаимности, страх того, что его легко оттолкнут. По Кириллу было видно, что он уже пьян, и даже не слегка, а конкретно так. Возможно он уже не соображал, что говорит, но продолжал пить. У него есть такая слабость, иногда не может остановиться вовремя.       — Женя, я хочу тебя здесь. /Ик/. и сейчас! — заявил вовсе не трезвый Бледный, — Я тебя обожаю и мне насрать на все, что скажут окружающие. — слегка томный голос, но он так соблазняет.       Кирилл прикоснулся губами к сочным губам собеседника, а после поставил несколько багровых пятен на шее Жени. Мильковский хоть и был пьян, но все еще соображал, чего добивается Кирилл, правда сопротивляться он был не в силах, поэтому отдался Бледному полностью. Женя гладил пьяного котика по голове, а тот положил руки на накаченный торс Милько. Они перешли на диван и Мильковский начал потихоньку снимать штаны с Тимошенка. Напряженный член выпирал из-под боксерок Кирилла и даже под ними, Жене удалось разглядеть довольно-таки не маленький размер агрегата. Бледный уже на пике, но вот Мильковский обходится только поцелуями.       — Ну давай, трахни меня уже или это сделаю я — заявил Тимошенко.       — Кирилл, ты пьян, я не хочу пользоваться твоим состоянием. Это должно быть на трезвую голову, понимаешь? — шепотом пытается вбить в голову пьяному Кире довольно-таки важную информацию.       — Но что нам мешает сделать это на пьяную голову? — улыбаясь доносит Бледный.       — Наше состояние нам мешает, Кирюш.       — Да еб твою мать!.. — Тимошенко явно не доволен словами Жени.       — Пошли спать, ты поедешь домой или останешься у меня?       — Я хочу… хочу… — не успев договорить Кирилл уснул.       — Ну, в общем я понял чего ты хочешь, давай я тебя уложу, солнышко ты мое пьяное. — с этими словами Женя взял спящего на руки и отнёс в свою кровать. Кирилл слишком легкий, поэтому у Жени не возникало трудностей взять его на руки, как маленького ребенка. На протяжении часа он наблюдал за тем, как сопит его невинное счастье. «Ну вот как можно его обидеть или причинить ему боль, я не понимаю, он же такой маленький, такой милый и хороший, мне даже иногда страшно к нему прикасаться, чтобы случайно не навредить, а он хочет больше чем просто поцелуев. Какой же дурачок еще… И угораздило же меня влюбиться в такого зайчика» — после этих мыслей, Женя пошел спать на диван… /POV Кирилл/ Я проснулся с первыми лучами солнца, поскольку шторы были распахнуты и солнце било мне прямо в глаза. Минут десять я пытался понять где я нахожусь, так как ранее в этом месте еще не был. Еще минут пять я пытался вспомнить, что вчера было. Очень надеюсь, что я не на хате у какой-то из фанаток, так как обычно это ни к чему хорошему не приводит. Я оглянулся и было довольно-таки чисто, прям как у Жени дома. Выйдя из комнаты, я пошёл по короткому коридорчику который выводит в зал объединенный с кухней. Уже по залу понял, что нахожусь у Мильковского. Вот тогда я и выдохнул. Хотя не до конца, потому что вчера я мог наговорить лишнего. На диване сладко спал Женя, светлая прядь волос упала ему на лицо и именно в таком состоянии я люблю его — когда он полностью расслаблен и я могу любить его без слов, просто лежать рядом и смотреть на то, как он мило спит. Отдал бы все, лишь бы смотреть на него вечность. Я наблюдал за ним сидя на мягком ковре, пока он не проснулся. /POV Женя/       Проснувшись, первое, что было передо мной, это довольная мордяшка моего котика.       — И почему это ты спишь один, а не в кровати со мной? — по его тону слышно, что он недоволен.       А что он хотел, нахуярился и уснул, а я должен был с ним спать? Ну я так не могу.       — Почему ты так рано проснулся? — вообще его понять сложно, то он спит до пяти вечера, то он встает рано утром.       — Меня солнце разбудило — ухмыльнулся Киря. — И во сколько ты встал?       — Я уже давно не сплю, часа так три, четыре.       Он что сидел все это время и смотрел на меня? Хотя, чему я удивляюсь?       — И все это время ты сидел тут?       — Ага, — с улыбкой на лице сказал Бледный, — ты очень мило спишь и я подумал, что лучше подождать пока ты сам проснёшься.       Я расплылся в улыбке и даже стало неловко, по этому я повернулся к спинке дивана лицом, а после потянулся и зевнул.       — Ты еще будешь спать? — с любопытством спросил Тимошенко. — Да, наверное, еще рано и я бы вздремнул.       — А можно с тобой? — его голос такой невинный и нежный, буд-то ребенок просит маму купить ему что-то.       — Ну, тут места только для одного — все еще не понимаю, почему я всяческим образом не даю ему делать различные действия, в которых я так нуждаюсь, но все равно отказываюсь.       — Нам хватит места если я лягу на тебя, — он так мило улыбнулся что отказывать ему я не смог. В ответ я только промолчал, но думаю он сам все понял.       — Молчание знак согласия, верно? Ну, я больше спрашивать не буду, — Кирюша словно маленький котенок полез ко мне и места было немного, по этому одна половина его тела лежала на диване, а другая на мне. Он положил одну ногу на мои, а худую руку на мой голый торс. Я подложил свою руку под его голову и нежно поглаживал мягкие темные волосы. Он без слов забрал всю мою боль; все мои переживания и проблемы исчезают когда я рядом с ним. У меня никогда не было таких ощущений как сейчас, рядом с ним я буд-то другой человек, мне не хочется вставать и чем-то заниматься, хочу лежать рядом с ним и гладить его голову вечно. От его прикосновений по моему телу пробегают мурашки, а его теплое дыхание согревает мое сердце. Его тонкие пальцы поглаживали мой торс, как лапка котика, которая мягко сжимается и разжимается. На моем плече засыпает мое счастье.       — Женя — так тихо и так нежно говорит Кирюша.       — Да?       — Я люблю тебя…       Моя любовь к нему настолько сильна, что от всех этих эмоций сквозь улыбку у меня покатилась слеза. Как хорошо, что он не видит. Возможно он бы не понял. Свободной рукой я протер глаза и слегка посмеялся, скорее это был не смех, а радость.       — Ты плачешь? — серьезно спросил Бледный с ноткой грусти и понимания.       — Что?.. Нет, в глаз что-то попало.       — Да ну, не ври, я же чувствую.       В ответ я только помолчал. Я считаю лишние слова не нужны, когда можно любить в тишине.       — У тебя такие ледяные руки, тебе не холодно? — меня беспокоит каждая мелочь, если она связана с Кирей.       — Рядом с тобой мне никогда не будет холодно, а руки у меня всегда такие холодные, потому что.       — Потому что худые, красивые, тонкие и абсолютно идеальные? — продолжил я.       В ответ Кирилл только улыбнулся.       Умиротворяющую тишину прерывает звонок в дверь. Кажется Женя и вовсе забыл, что к нему с утра должна была прийти Даша и обсудить следующий тур.       — Кто это? — расстерянно спросил Кирилл.       — Я забыл, ко мне хотела прийти Даша, — виновато ответил Женя, — тебе лучше уйти в спальню.       Бледный неохотно направился в комнату и закрыл за собой дверь.       Не успев одеться, Мильковский встал и открыл входную дверь       — Привет… Так, я же говорила что приду, почему ты в таком виде? — смеясь, сказала тур-менеджер.       — Блин, Даш, прости. Я только проснулся, — оправдывается Женя, — давай разувайся и проходи, а я пока пойду накину халат. — Ладно, давай, — пока Мишина снимала свои белые кеды, она заметила грязные кроссовки, валяющиеся в углу. Сразу возник вопрос, один ли дома Женя, так как это явно не его обувь, такие мысли даже не допускаются, по скольку музыкант слишком чистоплотен и никогда бы не допустил обувь до такого состояния.       — Жень, у тебя есть кто-то еще дома?       » Так, откуда она знает? Что мне ответить? Я надеюсь все обойдется, пожалуйста. " — Мильковский впал в ступор и просто молчал.       — Аууу, я с кем разговариваю? — прошла мимо Даша.       — Что? — сделав вид, будто он не услышал вопроса, ответил Евгений       — Жень, ты глухой хахаха? Я спрашиваю, у тебя кто-то в гостях?       — Н-нет… С чего ты взяла? — заикаясь ответил он.       — Ну, я заметила при входе кроссовки, они явно не твои, вот и возник вопрос.       — Какие кроссовки?       — Вон те, — пальцем тыкнула подруга на кроссовки Кирилла.       Музыкант весь занервничал и даже слегка вспотел.       — Это не мои кроссовки…       — А чьи? — Даша явно заинтересовалась данной ситуацией.       — К-Кирилла, — было слышно как Мильковский глотнул ком в горле.       — Так у тебя Кирилл в гостях?       — Нет, — Женя без понятия, что ответить — Кирилл вчера был и мы выпили, потом он уехал на такси и видимо забыл обуться, так как был бухой, — это звучало максимально неправдоподобно, но Даша повелась.       Обсудив все вопросы, девушка ушла и Евгений выдохнул.       «Ну наконец-то» — подумал Мильковский. Он тихонько направился в спальню, где сладко спал Тимошенко, так как разговаривали они более часа и усталость взяла верх над темноволосым. Увидев данную картину Женя решил не мешать спать и ушел готовить завтрак.