Немного о попаданцах, злых колдунах и невинных мальчиках

      В какой-то момент Северус пришел к выводу, что всему виной длительное вдыхание самых разных (часто не самых полезных) паров от готовящихся зелий, частые Круциатусы, общее напряжение и перманентный стресс.       И еще десяток причин, которые можно не перечислять, но все же иметь в виду. Почему Северус вообще искал причины, ведь всегда считал себя довольно вменяемым человеком с устоявшимися принципами и взглядами на жизнь? Пусть даже эта самая жизнь никогда не казалась ему медом.       Сомнения появились, а со временем переросли фактически в убежденность, что с Поттером что-то не так. Северус, конечно, отдавал себе отчет, что иногда перегибал палку, но не считал нужным чувствовать себя виноватым, когда мальчишка прикусывал губу от обиды или пытался грубить в ответ.       Он просто не любил этого ребенка и не старался это скрывать.       Но сейчас, когда они вдруг перешли к совершенно неожиданным взаимоотношениям, когда Северус начал сдавать одну позицию за другой, когда помимо своей воли все больше и больше открывался Гарри, у него словно прояснилось в глазах.       Нет, не так. Видеть-то он видел и раньше, но не замечал.       Нет, не так. Он видел, замечал, но не то, что сейчас было у него перед глазами.       Поттер. И не Поттер.       Игривый, раскрепощенный, сообразительный, умный, напористый, но умеющий увильнуть, открытый, ответственный, со своеобразным чувством юмора и умением правдиво лгать прямо в лицо.       Поттер научился играть словами и использовал это умение против Северуса. Но даже самому себе Снейп не мог признаться, что больше всего ему нравится, когда Гарри, подчиняясь ему, отдаваясь в поцелуе, доверяясь не таким уж опытным рукам, начинает безостановочно и бессвязно лепетать: «пожалуйста, профессор», «сэр, пожалуйста», «профессор Снейп, прошу вас»…       Темное нечто, что начинало подниматься из глубины души, когда Северус в очередной раз уступал своему желанию, довольно урчало, наслаждаясь и этим лепетом, и хриплым шепотом, и торопливыми просьбами, и протяжными стонами, и общим видом потерявшего голову Гарри.       Отдельным наслаждением было довести это соблазнительное существо до момента, когда в зеленых глазах не остается иных чувств, кроме жажды получить удовольствие, освободиться от нарастающего возбуждения. И это удовольствие полностью зависит от него, Северуса. От его рук, губ, даже взгляда.       Он никогда не допускал мысли, что когда-то будет с упоением ласкать мужское тело, вернее, юношеское — еще не до конца сформировавшееся, гибкое, тонкое, в меру жесткое, в меру упругое и полное какой-то невинной чувственности.       Гарри был невозможно притягателен, открыт и доверчив. Он был требовательным в желании получить ласки и очень послушным. Северусу с трудом удавалось сдерживаться, когда он вещь за вещью снимал с него одежду, делая для себя открытие за открытием.       И когда Гарри раскинулся перед ним во всей своей красоте юного мужчины, Северус уже с трудом держал себя в руках. Мысли путались, хотя он всегда считал себя излишне здравомыслящим и рациональным, руки подрагивали от желания стиснуть это обнаженное тело, вжать в себя, присвоить, поглотить без остатка.       Останавливало только то, что Гарри он хотел не на один раз. Останавливало и пугало. Северус не понимал, почему тело, подобное его собственному, вызывало настолько сильную бурю эмоций. Пытался вспомнить хоть одну из своих прежних попыток получить удовольствие, но все меркло перед одной только мыслью, что он поцелует приоткрытые, искусанные губы, вдохнет полной грудью теплый запах тела, где остатки травяного аромата смешивались с ноткой пота и аккордом возбуждения, огладит бурно вздымающуюся грудь, сожмет до легкой боли коричневые соски, лизнет немного впалый живот, распробует на вкус прозрачную капельку, сорвавшуюся с подрагивающего члена.       Северус уже целовал Гарри, прикасался к его плоти, но именно сейчас он трезво (почти, учитывая свою легкую неадекватность, вызванную мощным по силе возбуждением) осознал, что перед ним не женщина, а мужчина.       Парнишка, который так явно наслаждается и так явно хочет его — не самого молодого, не самого привлекательного и не самого приятного человека. Но каждый стон, каждое движение, каждый взгляд Гарри буквально кричали об этом.       Мужское тело редко врет в такие моменты, тем более, если это неискушенный в сексе мальчишка. И тем драгоценнее его желание, его эмоции, его потребность в нем, Северусе.       И он прикоснулся к этому телу, как к драгоценности, чувствуя, как внутри словно рвется что-то, причиняя сладкую боль, при виде прозрачной слезы, скатившейся к виску, когда Гарри выгнулся и, задыхаясь, излился на его руку.       Северус дернулся, как от ожога, и резко отстранился, сдерживая дрожь и непреодолимое желание рвануть Поттера на себя, войти в его тело, сжать так, чтобы вздохнуть мог через раз.       Но было страшно дать себе волю, причинить боль этой драгоценности, чье тело поблескивает бисеринками пота, чье дыхание вырывается легкими стонами, и чье удовольствие он чувствовал всем своим телом.       Северус запрокинул голову, сглатывая набежавшую слюну, а потом позволил себе (и Гарри) удовлетворить желание до конца, взорвавшись таким острым оргазмом, что пришлось закрыть ладонью глаза, чтобы из них не полетели искры.       Слабо улыбнувшись этой глупой мысли, Северус поцеловал макушку прижавшегося Гарри и решил, что может себе позволить еще немного подышать им, впитать в себя ощущение гладкой кожи под ладонью и запечатлеть на сетчатке вид обнаженного тела. Поттер становился опасен для него… Становился той слабостью, которую Северус боялся обрести вновь, но от которой не хотел отказываться. Даже если это все продлится день, неделю, месяц… — Не хочу возвращаться в Хогвартс, — Гарри прижался теснее, и Снейп осознал, что в доме не так уж и тепло, а мальчишка…       Он окутал его согревающими чарами, давая себе еще секунду, минуту на иллюзию недавней близости. Гарри завздыхал, завозился и текучим движением устроился на бедрах Северуса, обнимая руками за шею и утыкаясь лицом в ее изгиб.       Ладони сами собой скользнули по его спине, пальцы пробежались по позвонкам, очертили выпуклые лопатки, опустились ниже, на упругие половинки. Гарри заерзал и поднял голову, расцветая такой самодовольно-лукавой улыбкой, что Северус решил украсть ее себе.       Целовать Поттера в одежде и целовать, когда он голым прижимается к его торсу и ерзает на бедрах — это две большие разницы. Северус наставил Гарри синяков и засосов, пока боролся с ним за лидерство в поцелуе, но это вызвало немалое удовлетворение, когда он рассмотрел эти следы. — Я давно хочу тебе отс… мммфф!       Северус прикрыл рот Поттера своим, не позволяя произнести до конца столь провокационную фразу, потому что чувствовал, что готов предоставить себя Гарри для удовлетворения этого желания.       Но время было неумолимым, просеиваясь сквозь пальцы, как песок. Нельзя привлекать внимание к отлучкам Поттера. Не потому, что Северус боялся за его или свою репутацию, а потому, что игра еще не закончена. — Ты мне расскажешь, где пропадаешь все эти дни? — Гаррик неохотно встал и так же неохотно начал одеваться. — Некоторые вещи тебе лучше не знать, Гарри, — Северус тоже поднялся и чарами привел себя в порядок. — Это опасно для тебя?       Поттер действительно искренне волновался, глядя потемневшими от тревоги глазами. — Не больше, чем всегда, — уклончиво ответил Северус. — Ты взял с собой мантию-невидимку? — Да, я стараюсь всегда держать ее под рукой. — Хорошо. Я перенесу тебя к Хогвартсу, когда ты будешь под ней. Заодно проконтролирую, чтобы ты точно вернулся в замок, — Северус вдруг покачал головой: — Мордред, я занимался сексом с мальчишкой, который еще сам аппарировать не умеет. — Тебя это беспокоит или возбуждает? — Поттер вдруг развеселился и подошел ближе, с улыбкой заглядывая в лицо. — Расскажи о своих фантазиях. Тебе же нравилось то, что нафантазировал я? — Наглый мальчишка, — Северус развернул Поттера и подтолкнул в сторону двери. — На выход!       Вальбурга Блэк, штора которой была широко распахнута, не ответила на вежливое прощание Гарри, а сурово посмотрела на Северуса, словно он совратил, а потом бросил ее несуществующую дочь. Штора с угрожающим шорохом закрылась. — Она знает, чем мы занимались в кабинете, — выйдя на крыльцо, прокомментировал невидимый уже Гарри, и Северус спросил: — Тебя это волнует или возбуждает?       Веселый смех Поттера едва не заставил Снейпа улыбнуться в ответ. Но вместо этого он нащупал мальчишку, прижал к себе и крутанулся на пятках, аппарируя к Хогвартсу. Расстались они только в холле замка и то только потому, что Северуса перехватил староста Слизерина, бросившийся к нему со всех ног.       Пришлось с ходу вникать в накопившиеся дела и вопросы, а Поттер понятливо отстал, а потом вновь вошел в замок, словно только что вернулся. — Здравствуйте, профессор, — тоном примерного мальчика поздоровался он, проходя мимо.       Северус проводил его взглядом до лестницы и кивнул старосте в сторону спуска в подземелье.       Решив все текущие вопросы, Снейп с удовлетворенным вздохом устроился на диване в своей гостиной и прикрыл глаза. Он старательно отгонял от себя воспоминания о том, что творил с Поттером еще каких-то два часа назад, поэтому свернул свои мысли на другую, не менее важную тему.       Крестраж в хранилище Лестрейнджей…       Северус долго думал, как решить эту проблему, и потратил немало времени на поиски нужного варианта. Вернее, вариантов было не так и много, и к верному он пришел почти сразу. Но вот дальше стало намного сложнее.       Зная отношение гоблинов к волшебникам, которые долгое время относились к ним, как к темным тварям или второсортным существам, Северус понимал, что на требования Министра Магии, на предписание Аврората, на авторитет того же Дамблдора гоблины плевать хотели и палец об палец не ударят, чтобы выполнить их просьбу или требование.       Но есть еще такое понятие, как шкурный интерес и, что немаловажно, — нежелание поддерживать Темного Лорда. Умные гоблины давно поняли, что проворачивать свои дела под управлением Волдеморта будет весьма проблематично.       Но до поры до времени не желали вмешиваться.       Северус некоторое время собирал информацию об иерархии руководителей банка, потом искал возможность личной встречи, потому что… читай выше… гоблины чихать хотели на желания какого-то там волшебника.       Но все же на встречу согласился второй по значимости гоблин, который, как оказалось, вел дела древнего рода Принц и только поэтому выделил время для непризнанного наследника этой семьи.       Северус, обдумав все нюансы, прихватил из шкатулки медальон Слизерина и, поместив его в специальный защитный мешочек, отправился на встречу. — Мистер Снейп, — гоблин выглядел не очень расположенным к разговору, но это было привычное явление. — Ваш дед еще жив. — Вы уверены? — непритворно изумился Северус. — От него всегда плохо пахло, так что вы могли и ошибиться.       Гоблин ощерился в злой усмешке, словно оценив шутку, и более благосклонно кивнул на кресло напротив. — Тогда не знаю, почему вы так настойчиво искали встречи со мной. — Я хочу поговорить с вами не о моем гипотетическом наследстве через три сотни лет, а о вещи, которая может повлиять на весь магический мир. Пострадают не только волшебники, но и другие разумные и высокоорганизованные расы. Вы же знаете, кому я служу? — Знаю, мистер Снейп, — кивнул гоблин. — Но ваши дела нас не касаются. — Пока не касаются. Могу ли я попросить у вас клятву о неразглашении полученной информации до момента, когда в этом отпадет необходимость? Как вы понимаете, я рискую слишком многим, но готов открыться вам, как представителю одной из самых сильных рас.       Гоблин довольно долго смотрел на Северуса, потом отвел взгляд, глядя в окно, откуда была видна Косая аллея с ее магазинами. Многие из них были закрыты… — Кентавры сказали… Что однажды мне придется сделать выбор, — гоблин словно очнулся и умолк.       Он протянул руку ладонью вверх, и в ее центре заиграл зеленоватый огонек чуждой волшебникам магии. — Вы готовы? — уточнил Северус, призывая сырую силу и протягивая руку к тонким, когтистым пальцам гоблина.       Тот кивнул и негромко сказал: — Клянусь Самородным Золотом Северусу Тобиасу Принцу-Снейпу в том, что никаким способом не разглашу полученную от него информацию, пока потребность в этом не исчезнет. — Клятва принимается, — Северус решительно прижал ладонь к зеленоватому огоньку и поморщился, когда он обжег его. — Итак, — гоблин тоже слегка встряхнул рукой и даже проверил ее целостность. — Скажете ли мне что-то, достойное клятвы на Самородном Золоте? — Я вам лучше кое-что покажу, — Северус вытащил из мешочка медальон и положил его на стол. — Изделие нашей работы, — констатировал гоблин и живо сгреб украшение в руку.       Спустя минуту он осторожно отложил медальон в сторону и с отвращением посмотрел на Северуса: — Вы! Замарали эту вещь! Подобной грязи можно было ожидать от вашей расы, но никогда не думал, что увижу это лично! — Вы поняли, что это? — Северус выдержал яростный взгляд гоблина. — Это отвратительно! — Вы знаете, каким образом создается подобная вещь? — В целом — да, — гоблин слегка взял себя в руки, но на Северуса поглядывал весьма враждебно. — Как думаете, что случится с волшебником, если он создаст больше одного крестража? — Он превратится в чудовище с поврежденными душой и разумом, — гоблин снова взял в руки медальон. — Он не один? — Я знаю о четырех, — лаконично произнес Северус.       Зеленоватая кожа банкира посерела, взгляд изменился с возмущенного на встревоженный. — Ты говоришь о?.. — отбросив все церемонии, прошептал гоблин. — О… — Да. Уже сейчас ситуация напряжена до предела, — Северус положил медальон обратно в мешочек. — Скоро никто не сможет считать себя в безопасности. Как думаете, куда придет Темный Лорд, когда ему потребуются средства на продолжение войны? Сможете ли вы противостоять ему? Стоят ли ваши принципы невмешательства гибели множества ваших соплеменников? — Что ты хочешь, Северус? — гоблин откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Еще один крестраж тут, в вашем банке.       Гоблин крупно вздрогнул и сел ровнее. — Я не могу пустить тебя в чужое хранилище. — Я и не прошу об этом. Вы можете сделать все сами. Я даже оставлю вам средство, чтобы уничтожить крестраж. Но я хотел бы удостовериться, что все сделано правильно, — Северус поставил на край стола флакончик с ядом василиска. — Где? — Предполагаю, что это хранилище Беллатрикс Лестрейндж. Это должна быть золотая чаша с изображением барсуков. Она принадлежала… — Она принадлежит нам! Но изначально находилась у Хельги Хаффлпафф, — гоблин уже пришел в себя. — Что еще было испорчено безвозвратно? — Диадема Ровены Рейвенкло, — хмыкнул Снейп.       Банкир едва не задымился от негодования. — Иди, я сообщу, когда мы убедимся в правдивости твоих слов.       Северусу пришлось уйти и, уставший после этого трудного разговора, он завернул в дом на Гриммо, где мог слегка привести чувства в порядок.       Он слегка удивился, что Вальбурга не встретила его криком, а Кричер не пытался подгадить втихаря, но потом забыл обо всем, погружаясь в сон.       Пробуждение было настолько приятным, насколько это было вообще возможно. Открыв глаза, Северус увидел знакомую, немного встрепанную черноволосую макушку. Потом он, конечно, увидел намного больше, но этот первый взгляд мигом согрел его, а прикосновение ослабило сжавшийся вокруг сердца узел. ***       Северус улыбнулся, радуясь, что его сейчас не видят ни коллеги, ни студенты. Гостиная погрузилась в легкий полумрак, но разгонять его не хотелось.       Хотелось, чтобы рядом лежал этот несносный Поттер, изменившийся настолько, что Северус начал сходить с ума. Иначе все то, что он творит, не назовешь.       В дверь негромко постучали. Тяжело вздохнув, Снейп поднялся с дивана и с недовольным лицом открыл замок.       Дверь распахнулась словно сама собой, а потом так же закрылась. — И все же, я хочу, наконец, увидеть тебя без одежды, — проговорила пустота.       Северус схватил юркое, но невидимое тело, рванувшее куда-то в сторону, и выкинул его за порог. Хлопнув дверью, Снейп некоторое время гипнотизировал ее, ожидая повторного стука, но, не дождавшись и даже встревожившись, рванул ручку на себя. И слегка повернулся, пропуская нагло лезущее на его территорию существо под мантией-невидимкой. — Выпьешь?       Смирившись, Снейп сел на диван и откупорил бутылку сливочного пива. Поттер, сняв мантию, устроился у него под боком, бесстрашно поцеловал дернувшуюся щеку и забрал из руки Северуса бутылку.       Пока он пил, прикладывая горлышко к своим губам, Снейп весьма живо представил, что еще мог обхватывать ими Поттер. — Ужинать не пойдешь? — Гарри привалился всем телом и чмокнул его в плечо, поразив этим до сбившегося дыхания. — Я еще не голоден, — ответил Северус, аккуратно притягивая Поттера к себе. — Совсем-совсем? — игриво уточнил тот и потянулся за своим пивом. — Прекрати сейчас же. — Вам же нравится, когда я веду себя так, — Гарри вдруг снял свои очки и приблизил лицо. — Поцелуйте меня, профессор Снейп… сэр.       Северус не спеша забрал мешающую бутылку, обхватил ладонью горло Поттера, заставляя того ровно держать голову, и едва ощутимо прикоснулся к его губам. — Мммм…       Дернувшегося Поттера он придержал, чуть сильнее сжимая пальцы, а потом почти уткнулся носом в его шею и шумно вдохнул запах. — Сэр… Почему, сэр? Позвольте…       Звуки вибрацией отдавались в ладонь, и Северус понял, что опять сдается. Он водил носом, губами, языком по гладкой коже, вслушивался в участившееся дыхание Гарри и сжимал собственное напряжение в готовую выстрелить пружину.       Ему нужно хоть немного времени… Времени, чтобы понять, как довести этого мелкого провокатора до состояния, когда тот перестанет болтать.       Он перетянул Гарри к себе на колени и прижал теснее, углубляя поцелуй. Плевать на все и всех, он хочет обладать этим телом и этой душой.       Душа? Душа!       Северус очнулся и отстранился, пытаясь уловить ускользающую мысль, но Поттер вдруг скользнул вниз и потянулся к пуговицам на его брюках. — Ох, ты ж, черт! Ого!       У Снейпа все мысли мгновенно улетучились, когда мягкие и горячие губы обхватили головку его члена, а язык торопливо облизал гладкую кожицу.       Никогда, никто, ни разу… — Кхеее! Пффф! Северус расслабленно смотрел на то, как Поттер большими глотками допивает пиво, а потом вытирает не только пену с губ, но и белесые капли, забрызгавшие его щеку. — Вот и все, а ты боялся, — Поттер забрался обратно на Северуса и устроил голову на его плече, горячо и часто дыша в шею. — Но я даже распробовать не успел. Ай!       Потерев затылок, по которому его шлепнул Снейп, Гарри перелег на другое плечо и зевнул. Спохватившись, Северус провел рукой по его паху, и Поттер захихикал: — Не волнуйся, у тебя больше!       Снейп понял, что терпение, которое он проявлял ранее, чтобы не убить наглого щенка Джеймса, понадобится ему в тройном размере, потому что влезший в саму душу Гарри скоро начнет выматывать ее, весело улыбаясь и сверкая глазами Лили. — У меня есть шанс избавиться от тебя до отбоя? — Никаких. Я вообще-то поговорить шел, — Гарри сел ровнее и поморщился, оттягивая впереди потемневшие от влаги штаны. - А тут ты, твой член и несдержанный я.       Северус очистил его и себя и вопросительно приподнял бровь: — Поговорил? — Кхмм… — Поттер имел наглость смутиться. — Я хотел узнать, что там с моими зельями. И еще… Мадам Помфри сказала, что мое зрение нельзя исправить. А еще, я забыл отдать тебе эссе, и теперь ты меня накажешь, когда вспомнишь. И мне нужно в Тайную комнату, давай завтра пойдем. Мммфф!       Поттера можно было заткнуть только так.