Доброе утро?

      Стук в дверь. Тихий скрип, а после… дикий храп. Азирафаель, конечно, уже успел привыкнуть, но всё еще иногда дергался, когда слышал этот резкий звук. Видите ли, в раю никто не храпел, а здесь — его ангел, с отсутствием манер и любви к рассветам.       Распахнуть занавески, включить кондиционер и, на всякий случай, еще раз осмотреть фикусы на наличие недостатков. Уж лучше Аз отрежет один листок, чем Кроули уберет весь саженец.       — Просыпайся, соня. Блинчики или омлет? — улыбнулся Аз и отодвинул одеяло, садясь на край постели. Он уже был одет в свой привычный костюм, завернувшись, словно капуста, в рубашку, жилет, пиджак и белоснежный шарфик. Боясь его примять, он даже несколько раз пытался усесться и менял позу.       «Тихие посапывания» из-под подушки поутихли, когда Азирафаель стащил одеяло и со спящего. Более того, после пары касаний к оголенному бедру послышалось невнятное бормотание, заглушенное перьями, заключенными в слои тонкий атласной ткани.       — Убери руки. Господи, какая мерзость, — проворчал демон, наощупь пытаясь вернуть единственное, что прикрывало его наготу и защищало от сквозняка. Не сумев это сделать, Кроули, отчаявшись, выдохнул и тяжело опустил руку на кровать. — Ну и плевать.       Демон перевернулся, теперь выпятив свою пятую точку к Азу, который в свою очередь поспешил залиться густым румянцем.       — Всемогущая, пошли мне с ним терпения, — запричитал ангел, встав и поправив приподнявшийся жилет, но его взгляд все еще иногда останавливался на непослушном.       — Кроули…       — Испепелю.       — Понял. Жду внизу, — ангел поспешил выйти. И за что Бог именно его поставила охранять яблоню в тот день?       Похожий же вопрос мелькнул в голове и у демона, поспешившего перевернуться на спину, чтобы не запачкать постель еще больше.       — Почему ты заходишь так невовремя, чтоб тебя… — Кроули запустил левую руку в волосы, пытаясь очистить мысли. Правой же он с силой стукнул по матрасу, который поспешил ответить обиженным скрипом.       Он вспомнил вчерашний поцелуй. Ну ладно, пусть это и не поцелуй, которого он ждал, но все же! Ангел в кои-то веки проспорил ему. Он не стал отмаливаться другими долгами Кроули, не стал выдвигать условия. Просто согласился, улыбнувшись уголками губ. От демона не укрылось за долгие века, что именно такая улыбка — самое искреннее, что есть в Азирафаеле. Он даже не поежился от просьбы. Только усмехнулся, наверно, от глупого вида друга в тот момент: вытянутое лицо со спустивщимися на нос очками, обнажающими такие завораживающие глаза, и приоткрытый рот, словно у ребенка. Можно ли было сказать, что демон тогда выглядел ангельски мило? Возможно, но это знает лишь автор.       Кроули выдохнул и посмотрел на себя. Кровать расправлена, на ней — смугловатое тело, слегка тощее и угловатое для взрослого. Ноги были немного расставлены, живот вздымался от каждого тяжелого вдоха, а на нем — причина, по которой Кроули самому придется отстирывать простынь, которую вычистит только Чудо, но не его магия.       Обхватив нуждающееся в ласке место рукой, он начал двигать ей, лишь бы поскорее справиться. Кто только не появлялся в этот момент в воображении демона, но чаще всего — лишь один пухловатый мужчина с завораживающей улыбкой и всегда будто вопрошающими глазами цвета полуденного неба. А еще — его руки, касания, как осторожно он берет вещи и нежно здоровается, но в то же время как крепко сжимается его кисть на… корешке книги.       Кроули запрокинул голову, стиснув зубы. Азирафаель, ты не ангел, нет. Ты бес во плоти невинного существа.

***

      Падшего Азирафелю пришлось будить дважды. Блинчики уже давно остыли, как и омлет, который тоже уже стал напоминать скорее блинчик, чем пышную массу. Расстроенный и немного злой ангел был настроен решительно, когда поднимался по лестнице. Больше он не будет готовить, неа. Если не ценит, то пусть делает это сам.       Стука так и не прозвучало. Тихий скрип, а после… снова храп. Занавески распахнуты, кондиционер давно освежил и даже остудил помещение, а фикусы росли и радовались жизни.       Напротив входа — кровать, с раскинувшимся на ней звёздочкой телом. Пусть и прошли столетия, но Аз не видел своего друга… таким. Невинное, но раздражающе храпящее лицо, наверно, было единственным здесь невинным. Одна рука так и держалась за край постели, а другая… Ангел стыдился посмотреть, но… это же его змей-искуситель, а такое люпытное существо трудно не заинтересовать.       Другая рука спящего обхватывала опавшее ество, от которого шла заметная светлая дорожка все выше и выше. Аз внезапно почувствовал жар, искренне веря, что это его лицо пылает от стыда.       Он выскочил в коридор и захлопнул дверь, тяжело дыша. Закрыл глаза и попытался отдышаться. Постояв немного, он понял, что дыхание так и не успокаивается, а сердце бьется в ритме топота копыт дикого мустанга. Он взглянул под ноги, но заметил лишь одно — его брюки в причинном месте выпятились заметным бугорком, который, казалось, пульсировал и отдавал в самое сердце.