Безвоздушная тревога

      Глава тринадцатая       Школотерапия              Стайлз приложил столько усилий, чтобы щенки успешно прошли испытания на самоконтроль и им разрешили учиться не на дому, а в обычной школе, словно от этого зависела его жизнь. Дерек не понимал, зачем так торопить события? И продолжал бы пребывать в недоумении, если бы старания Стайлза не увенчались успехом.       После разговора с Моррел прошло полтора месяца. За это время они как-то научились поддерживать чисто платонические отношения. Это потребовало немалых усилий с обеих сторон. Волк Дерека раздосадовано скалился и метался, новое полнолуние пришлось провести на цепи, правда, Стайлз все время был рядом, но за рябиновым кругом. Невозможность дотянуться до пары бесила волка, но рука, просунутая над контуром из магического пепла, которая гладила обращенного альфу по встрепанной холке, как-то примиряла его со сложившимся положением. После той ночи оба отсыпались как бы ни сутки. Слишком много сил и эмоций она у них отняла, став по-своему очередным переломным моментом. После нее Стайлз смог позволить Дереку прикасаться к себе. Сначала, правда, напрягался, но позже научился не зацикливаться. Стало чуточку легче. Они могли часами валяться на диване в гостиной. Дерек, лежа на животе, читал, подперев подбородок кулаком, а Стайлз расслабленно сопел над ухом, устроившись у него на спине с айподом.       Через неделю после того, как Айзека, Эрику и Бойда торжественно приняли в высшую частную школу Бекон Хиллз, должно было состояться общешкольное родительское собрание. И всю эту неделю Стайлз был неестественно взбудоражен. Волк Дерека, чувствуя эмоциональное состояние пары, скалился и рычал. Альфа пробовал призвать Стайлза к порядку, но бесполезно. Тот многозначительно хмыкал, сверкал глазами и продолжал вести себя так же. Старший Стилински однажды застав Дерека за очередной попыткой вразумить его сына, только хмыкнул и посоветовал придерживаться принципа, чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не коктейлем Молотова. С этой особо опасной жидкостью в семье Стилински были свои счеты, но Дереку было явно не до очередной семейной байки.       На родительское собрание к волчатам они отправились вдвоем. По мнению Дерека хватило бы и его одного. Фамилия Стилински слишком известна, теперь о ней вспоминали особенно часто на фоне скандала с Джерардом Аржентом, поэтому альфа с радостью оставил бы неугомонную пару дома, но Стайлз был настроен решительно. Осталось прислушаться к мнению вожака стаи альф и смириться с поведением его сына.       Классный руководитель волчат горел неподдельным желанием пообщаться с Дереком, потому что именно от настроения альфы напрямую зависела стабильность его бет. Дерек был бы и рад избежать этого разговора, но один раз приняв ответственность за трех подростков из группы риска, он не мог отказаться от них, хотя и предпочел, чтобы вся троица доучивалась на дому. Страховка Хейлов и уж тем более состояние Стилински вполне позволяли нанять лучших учителей. Но спорить со Стайлзом в этом вопросе было себе дороже. К тому же на его стороне неожиданно оказались и Лора, и Питер, которые оба проголосовали за полноценное образование.       Из кабинета мистера Финстока Дерек вышел в слегка взвинченном состоянии. Волчата отучились всего-то неделю, так что ничего примечательного натворить не успели, не считая отличных результатов в спорте, на которые особенно напирал их классных руководитель. Тот не только преподавал у их класса экономику, но и являлся тренером команды по лакроссу и битых полчаса убеждал альфу наставить бет на путь истинный и заставить присоединиться именно к его детищу. «Нет, ну вот что нового можно открыть в баскетболе? Или тот же бейсбол? Тьфу! Другое дело лакросс. Еще моя бабушка говаривала…». Дерек стискивал зубы, мысленно запрещая внутреннему волку выпускать клыки, и, как инструктировал Стайлз, исправно кивал в нужных местах, но бодрости духа ему это не прибавляло.       Стайлз поджидал его в коридоре, уже знакомым жестом вертя в пальцах ключи, только на этот раз они явно были не от машины, бирка с номерком недвусмысленно намекала, что они открывали некую комнату с тем же номером на двери. Дерек посмотрел на пару с немым вопросом.       – Прогуляемся? – Вопросил сияющий до неприличия Стилински и первым потопал вглубь коридора.              Дерек догнал его за первым же поворотом, резко втиснул спиной в стену, прижав запястье руки, в пальцах которой парень сжимал ключи, на одном уровне с головой.       – Оу-оу! Волчара! Ты чего такой нервный?       – И ты еще спрашиваешь? – Алые глаза альфы в полумраке пустого школьного коридора светились особенно ярко.       – Да отпусти ты меня! – Нахмурился Стайлз в ответ.       – Не раньше, чем ты объяснишь.       – Ну, – Стайлз отвел глаза. Дереку показалось, или юный гений смутился? – Я учился в этой школе.       – И?       – Нашел нам подходящий стол.       Дерек моргнул, он уже и забыл о том разговоре.       – Не говори мне…       – Да! Больше всего на свете я любил химию, но мой учитель меня просто ненавидел. Я ведь помог закончить работу над вакциной мамы, а он мнил себя великим химиком, но так ничего в своей жизни и не достиг, вот и…       – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в его кабинете?       – Ну, да! – В запале воскликнул Стайлз, но под взглядом альфы стушевался, – а ты, что, нет?       Дерек тяжело вздохнул, весь его облик буквально вопиял одно единственное слово – «Идиот!». Стайлз насупился и недовольно засопел. Столько усилий, столько планирования и все оборотню под хвост? Дерек проникся и решил объяснить, почему считает такую идею бесперспективной. И это не беря во внимания тот факт, что, по его мнению, с теми проблемами, которые им обоим приходилось преодолевать, Стайлзу давно следовало завязать с любыми столь экстремальными поползновениями. И просто дать себе время по-настоящему привыкнуть к Дереку. Сам Хейл не сомневался, что однажды все у них получилось бы само собой, просто следовало немного подождать. Но Стилински явно не терпелось, отсюда и вся его изобретательность, брошенная на далеко не мирные цели.       – Кроме наших бет, тут еще как минимум четыре малолетних оборотня, – он дал Стайлзу осознать масштабы бедствия и добавил,– с родителями. И слух у них не хуже, может быть, даже лучше, потому что как минимум двое из старых семей.       Вот только Стайлз сразу отказался проникнуться перспективой интимного концерта для всех оборотней, находящихся поблизости. Расплылся в многообещающей улыбке и заявил:       – Вот потому директор сейчас чинно проводит их всех до стоянки, убедится, что все сели в свои машинки и торжественно помашет платочком на прощание, может быть для полноты картины еще и слезу умиления смахнет!       – Что ты сделал? – Нахмурился Дерек.       – Я тебя умоляю, волчара! За кого ты меня принимаешь? Как любой истинный американец я просто не мог пройти мимо, когда узнал, что школьная команда по лакроссу до сих пор не имеет своего собственного поля для игры и вынуждена делить площадку с бейсболистами.       – И в какую сумму ты оценил наше уединение? – Усмехнувшись, поинтересовался Дерек, вжимаясь лбом в лоб парня. Тот напрягся и неосознанно облизал губы. Альфа рвано выдохнул, челюсть сводило от желания.       – В обширную, – пробормотал Стайлз, ловко вывернулся из захвата альфы и потащил его за собой с упорством эвакуатора.       В классе химии не было света, они не стали его зажигать. В окно со стороны автомобильной парковки светил мощный фонарь. Дерек прислушался, большинство оборотней, действительно, уже уехали, остались только его же беты. Хватило легкого усилия, и волчата, уловив посыл альфы, растворились в темноте.       – Где ты сидел? – Спросил он отрывисто, надвигаясь на Стайлза.       Тот нервно сглотнул и как-то неопределенно качнул головой, указав то ли на предпоследний стол ряда у окна, то ли на последний ряда у стены.       – Или ты хочешь, – голос альфы непроизвольно изменился, завибрировал, стал соблазнительным и тягучим. Стайлз, неосознанно попятившийся, уперся бедрами в один из ближайших столов. Дерек продемонстрировал в хищной улыбке все зубы, и уперся ладонью рядом с его бедром, – проверить на прочность учительский?       И Стайлз не был бы Стилински, если бы не очухался и не выдал с вызовом:       – А что? Харрис заслужил!       Дерек выпрямился, окинув парня горячим, собственническим взглядом, и лишь слегка пошатнулся, когда тот метнулся к нему, буквально повис всем телом, обхватив оборотня за плечи, и судорожно зашептав куда-то в скулу:       – Я, пока ты с Финстоком миндальничал, зашел в туалет, заперся в кабинке, и… блядь, Дерек, у тебя же супер нос, не чуешь, разве?!       И, да, теперь Дерек чуял. Просто до этого Стайлз мастерски отвлекал его, не позволяя сосредоточиться ни на чем кроме постоянно ускользающей нити разговора. Плюс львиную долю внимания оттягивал на себя волк, который раньше человека понял, что именно на этот вечер пара запланировала нечто сногсшибательное, поэтому приходилось прилагать титанические усилия, чтобы держать его на поводке.       От Стайлза пахло смазкой и похотью. Парень готовил себя в школьном туалете. Для него. В глазах на мгновение потемнело, но Дерек снова одержал победу над волком. Правда, к тому времени он уже успел оттеснить Стайлза к учительскому столу и даже попытался усадить на него лицом к себе, потянулся к губам и застыл. Сердечный ритм пары, словно спицей пронзил ушные перепонки. Ни о какой похоти речи уже не шло, Стайлз глядел на оборотня широко раскрытыми, безумными глазами и балансировал на грани беспамятства. Некстати вспомнились слова про «стиснуть зубы», «заставить» и «не останавливаться». Последнее слово билось набатом в висках, когда он рывком перевернул Стайлза к себе спиной, с жадностью приникнув губами к бешено бьющейся на шее жилке. Оставил первую на сегодня метку, едва ощутимо оцарапав кончиком одного из верхних клыков, и нагнул Стайлза над столом.       Мир окрасился в багровый цвет жадности и ярости. Дерек не слышал ничего кроме шума собственной крови в ушах и скулежа волка, который испугался своего человека.       Он вырвал «собачку» молнии на джинсах «с мясом», выпустил наружу болезненно твердый член и тут же вжался им в Стайлза прямо через ткань брюк. Тот завозился под ним, но Дерек с силой вдавил в столешницу его левое плечо, припечатав ладонью. И парень перестал дергаться, притих. Это оборотню и надо было, чтобы подсунуть руки ему под живот, расстегнуть пуговицу, раздернуть ширинку и спустить мягкие брюки до колен. Темный член идеально лег между ягодиц. Дерек по-волчьи заворчал, вжимаясь теснее. Стайлз захрипел надсадно и жутко. Захныкал, как маленький. Но Дерека и это не остановило. Тот, другой, был ласковым и мягким, Дерек – похотливым и жестким. Растянутая пальцами и обильно смазанная дырка легко приняла его, словно засасывая в себя еще глубже. Дерек потерял последний контроль, впился в белоснежные бедра пары когтями и начал ритмично втрахивать в учительский стол.       Стайлз плакал, на языке горчил ни с чем несравнимый запах его слез. Дерек прокусил губу, но не остановился. Стайлз пытался вытолкнуть его из себя, отчего член только глубже проникал в тесное нутро. Дерек хрипел и задыхался. Широкие брови не спасали от сползающих со лба капелек пота. Стайлз прогибался в пояснице, как последняя шлюха, точно знающая, какую позу надо принять, чтобы клиент спустил через минуту, как вставил. Но Дерек держался из последних сил. И только когда стало ясно, что скоро окончательно сорвется, вжался лбом во влажную ткань рубашки между острых лопаток Стайлза, замедлился и просунул руку под бедра, ритмично сотрясающиеся от его же толчков. Внутренности опалило осознание, что член Стайлза остался безучастен ко всему происходящему, но Дерек не дал страху себя остановить. Начал двигать рукой в одном ритме с бедрами и удовлетворенно заворчал, широко лизнув Стайлза в шею над воротом рубашки, когда почувствовал, как отяжелел в его ладони чужой член.              Они не разговаривали, только дышали надсадно, с хрипами, сжигающий обоих пожар высушивал легкие, слепил и оглушал. Кончив, Дерек не отстранился, продолжая надрачивать слабо постанывающему Стайлзу, пока тот так же не достиг разрядки.       После он вызвал такси и на руках отнес Стилински в машину. Стайлз пришел в себя только в мотеле, когда Дерек вышел из ванной в клубах ароматного пара. Шампунь из одноразового комплекта неожиданно приятно пах.       – Классно выглядишь, – выдал валяющийся поверх покрывала Стайлз. Номер был… ох, черт! Он не сходу это осознал, но, блин, клыкастая сволочь ухитрилась взять для них номер для новобрачных.       Дерек правильно расценил выражение его лица и улыбнулся так, за что Стайлз запустил в него подушкой с кремовыми, мать их, оборками на наволочке. Промазал, о чем принялся искренне сокрушаться, но Дерек вовремя стянул его с кровати вместе с покрывалом и затолкал в душ.       Под теплыми, успокаивающими струями Стайлз думал о том, что вот сейчас Дерек снова попытается сделать это лицом к лицу, и его снова начинал грызть страх. Он не доверял собственному телу. То оно было покладистым и все было хорошо, то выдавало такие финты ушами, что мама не горюй. Стайлз больше так не мог. Ему нравился секс. Нет, даже не так, ему охренеть как нравился секс с Дереком, и он хотел его на регулярной основе, а не урывками. И еще, Стайлз чисто теоретически был за разнообразие, но не по необходимости, а потому что захотелось. Он и сам рад был сделать все в постели, к тому же, Дерек, как ни странно, судя по настрою, был сторонником миссионерской позы. Но, вдруг, его снова переклинит? Что тогда? Ни в чем нельзя было быть уверенным, и это просто бесило.       Стайлз выключил воду, наспех обтерся и не стал заморачиваться полотенцем на бедрах. Вышел так. Дерек вид оценил и приглашающее откинул в сторону одеяло. Стайлз рвано выдохнул и нырнул к нему под бок. И все получилось неожиданно хорошо. И поцелуи, и сам секс, и даже сон, сморивший их обоих после бурных физических упражнений с интимным уклоном. А все потому, что за все время Стайлз ни разу не вспомнил о том другом. Вот совершенно. Его пара своей угрюмой брутальностью полностью вытеснила из головы воспоминания о недоальфе, так опрометчиво попавшемся в ловушку Аржента. Подопытный матери принял экспериментальный препарат сам, потому что, действительно, был тем еще извращенцем и жаждал стать альфой, чтобы заполучить десятилетнего Стайлза. Так что он был недостоин жалости, но Стайлз все равно так и не сумел себя заставить возненавидеть окончательно и бесповоротно. Вот такая она, человеческая душа, непроглядная и сердобольная. Но именно она позволяет нам пересилить и отчаяние, и боль, и снова стать собой, пусть и не без помощи извне. Например, со стороны, действительно, любимого человека. Хотя, в их случае с Дереком, стоит сделать поправку – оборотня.