Да, я её очень люблю.
Через пару минут ее хрупкое тело впечатывается в меня, улыбаюсь как идиот и целую ее шею, щеки, улыбку, путаюсь в ее волосах. Ее животик упирается прямо в меня и наш ребёнок уверенно пинает меня, приветствует, а я замираю. — Машулька моя, — крепко стискиваю в объятиях и спешим с ней скрыться в нашей уютной квартире, причем квартира уютом обязана исключительно Маше. — Соскучилась, — целует мою шершавую скулу, виснет на мне, жмется щекой к моей, пока я закрываю за нами двери. — И я скучал, малыш. Как вы без меня? — Маша ставит пирог на стол, а я усаживаюсь на стул, пытаясь удержать ее за бедра рядом с собой, но эта женщина ловко ускользает, — Эй? — поднимаю одну бровь и тянусь руками к ее мягким бедрам снова. Невыносимо скучал по ней рядом со мной. — Я хочу тебя скорее накормить, наверняка ты голоден, — посылает мне воздушный поцелуй и бесконечно суетиться на кухне, упуская меня из виду. Не припомню, чтобы после разлуки она прятала от меня глаза. — Малыш, — медленно встаю со стула и подхожу к Маше сзади, заключая ее в бережные объятия, — Посмотри на меня, пожалуйста, — чувствую, как моментально напрягаются ее плечи и живот, поворачиваю к себе, аккуратно приподнимаю подбородок и сталкиваюсь с ярко-голубыми глазами в которых безошибочно считываю тревогу, — Ты что-то мне хочешь сказать? Что-то случилось? — Все хорошо, Макс, — отрывисто целует меня в щетинистый подбородок, — Давай лучше поужинаем, — тараторит с улыбкой, но я знаю свою женщину. Ее глаза так и не научились врать. — Манечка, идем со мной, — веду ее за собой к дивану и вдруг вижу какие-то снимки, одиноко лежащие на подлокотнике. Медленно беру их в руки и замечаю как Маша останавливается в двух шагах от моей спины, — Это наша кроха? Ты была на УЗИ? Какая она уже большая, — улыбаюсь широко, как идиот, прижимая к груди каждый из черно-белых снимков. Невероятная дрожь пронзает меня в очередной раз, когда я осознаю, что совсем скоро я стану отцом. Оборачиваюсь к Маше, но она застыла, жует губы, прокусывая практически до крови, хмурится, смотрит на меня так, будто сейчас расплачется, — Мань? Все же в порядке, да? — чувствую неприятный холодок по спине, делаю шаг к Маше и с опаской прикасаюсь к большому животу, а другой рукой обнимаю пульсирующую шею. — Я… я была на УЗИ вчера… Решила убедиться, что с малышом все хорошо, — тяжело вздыхает, придерживая снизу животик, — Потому что у меня несколько дней назад изменились ощущения в животе… — аккуратно достаёт по одному снимку из моих рук и показывает на детали снимка, — Смотри, она перевернулась и уселась попой вот сюда, доктор сказала, что тазовое предлежание не является глобальной проблемой… но, — вижу как руки моей девочки дрожат, смазывая списки перед моими глазами и задерживаю дыхание, внимая каждое ее слово, — У малыша двойное обвитие пуповиной, достаточно тугое, но пока не критичное, — запинается, на ее глазах наворачиваются слёзы, когда показывает мне пальчиком подтверждение своих слов, а моё тело — вата, ни черта не понимаю, — У меня 33 неделя началась вчера. И… и она может еще перевернуться и распутаться, но… — не успевает договорить, как плотину прорывает и она буквально валится в мои руки, захлебываясь горькими слезами. Подхватываю ее на руки и сажусь вместе с ней на диван, вжимаясь губами в висок. — Малыш, — безостановочно глажу округлый живот, нашептывая на ушко как люблю ее, — Все будет хорошо, — она так крепко цепляется за мою шею и мне почти больно, — Все хорошо, девочка моя, — утыкаюсь губами в ложбинку над ключицей, выводя на ее спине хаотичные узоры, — Мы завтра еще раз вместе сходим к врачу… — Кажется, я половину не запомнила, что мне говорили, — перебивает меня, шмыгает носом, вытирая слезы и убирает за уши выбившиеся из небрежного хвоста пряди, — Почему это происходит с нами… — Так, давай, — беру ее похолодевшие руки в свои, нежно прижимаю к своим губам, — Прекращаем плакать, — целую во внешние уголки глаз, собирая солёную жидкость и всеми силами стараюсь не показывать тревогу за моих двоих самых родных людей. Кто-то из нас должен быть сильным и с холодным разумом. Разберёмся во всём завтра, — Нужно успокоиться, — смотрю прямо в ее небесные глаза и замечаю, как беспокойство вспыхивает ярким пламенем и тут же затухает, оставаясь едва заметным, тлеющим угольком, — Я рядом, слышишь? — Ты же поедешь со мной в клинику? — интересуется севшим голосом, перебирая мои пальцы своими холодными и дрожащими. Чувствую, как ее тело расслабляется, оставляя беспокойство и страх где-то на задворках сознания. — Никак иначе, родная, — усаживается удобнее на моих коленях, размещая колени по обе стороны от моих ног и устало склоняет лоб к моему лбу. — Чтобы я без тебя делала, — тихонько шепчет на ухо, обнимая меня накрепко. — Ну, как минимум, не была бы беременной, наверное, — шучу я, поглаживая низ животика, перемещаясь ладонями и месту, где должна быть талия, — И спина не болела бы, — зацеловываю шею, она смеется, прижимая ухо к плечу — щекотно, — Пойдем покушаем, м? Ты же поможешь мне уничтожить вкуснейший пирог? — Да, очень кушать захотелось, — улыбается мне. Наконец-то! Сойти с ума, как люблю эту улыбку, — Я еще пасту приготовила, если хочешь, — выдыхает, выпрямляет спину и я вижу в ее глазах доверие, опору и бесконечную любовь. Этот взгляд пробирает меня значительно глубже, чем можно представить. — Ванька уже спит? — интересуюсь я, вспоминая как вчера, во время телефонного разговора Ваня не мог дождаться, когда же я приеду, чтобы вместе сходить на картинг, ведь с мамой такие развлечения пока под запретом. — Да, смотрел сериал, чтобы дождаться тебя и точно не уснуть, но не получилось, — широко улыбается, посмеивается, — Он всегда так тебя ждёт. — Я тоже скучал по нашему парню и обещал ему картинг! — А беременную женщину с собой возьмете? Может быть я тоже хочу погонять! — Малыш, в карте лишь одно посадочное место, а ты слегка не одна, — очерчиваю подушечками пальцев ее большой живот, цокает, закатывает глаза от негодования, — Хорошо, — продолжаю, запоминая тысячу эмоций, которые мелькают на любимом лице, — Но при условии, если моя любимая, беременная женщина будет эффектно сидеть и не сходить с ума на каждом повороте карта Ванька, — целую ее сладкие губы, чтобы не возмущалась, но она лишь облегченно вздыхает, увлекая нас в поцелуй, который был так необходим нам обоим. Удовольствие разливается тягучей лавой по нашим телам, отступает любое беспокойство, перестает существовать мир, где все так неважно. Заслужил ли я это все? Мог ли представить, что меня будет любить самая лучшая женщина в мире?*****
В итоге выясняю, что эта женщина под воздействием стресса практически ничего не ела со вчерашнего дня и злюсь, но не настолько, чтобы именно сейчас об этом говорить. Замечаю, как некоторые маневры ей уже даются тяжелее. Очень забавно наблюдать, как она встает с низкого дивана, нужно обязательно это запечатлеть на камеру! Эх, если бы мы, мужчины, только знали как тяжело нашим женщинам даются дети… Пока принимаю душ, договариваюсь о встрече с нашим гинекологом, хочу как можно скорее узнать все подробности, о которых мне так сумбурно рассказывала Маша. Почему-то, в глубине души чувствую спокойствие, но я должен вникнуть в сложившуюся ситуацию. Надеюсь, что все будет впорядке. Когда возвращаюсь в спальню, моя любовь уже спит, выстроив нехитрую конструкцию из подушек возле живота. Устала. Нетерпеливо ныряю под одеяло, заключая в объятия тёплое, мягкое, податливое тело. Мои скучающие руки аккуратно скользят по нежной, обнаженной коже, вдыхаю сладкий аромат ее волос и не могу надышаться, голова вот-вот закружится… Этот аромат не спутаю ни с чем. Придвигаюсь еще ближе к ее спине и задумываюсь о том, как же скучаю по времени, когда она сонная, взъерошенная забиралась на меня в поисках тепла и сразу же засыпала, отогревая ноги где-то между моими. А сейчас моя любовь бессознательно что-то бормочет, ерзает, а после переплетает наши пальцы и прижимает к своей груди. Крепко-крепко.Я тоже ни за что не отпущу тебя, родная…
Держу. Крепко-крепко.