Папина дочка

      - То есть как это – «без призыва сущности живых существ»? – громко воскликнула Клаудия на всю библиотеку. Спешно прикрыв ладонью рот, она скользнула в дальний конец стеллажа и навострила слух.       В огромном зале книгохранилища не было никого, кроме неё, но прошла целая минута, прежде чем девушка облегчённо выдохнула и вновь открыла книгу на заветной странице.       Старый, потрёпанный фолиант, чудом сохранившийся за столько веков, отыскался на верхней полке среди томов совсем иных по содержанию, более новых и более скучных. Видимо, пару лет назад кто-то поставил её не на своё место, а библиотечная щётка ещё не успела добраться до пыльной полки.       Книга называлась «Древние и устаревшие заклинания». В первой главе сообщалось, что большинство из них уже не действуют по разным причинам – к примеру, некоторые виды магических существ давно вымерли. Не то чтобы Клаудию интересовала книга, годная лишь в познавательных целях, если бы, пролистывая страницы, она не наткнулась на нечто такое, отчего глаза девушки вспыхнули, как два драгоценных камня.       Крепко прижав к себе книгу, Клаудия выбежала из библиотеки и весь вечер перечитывала ту самую страницу.       - И почему первобытная магия такая странная? – качала она головой. – А эта её разновидность, не стихийная, ещё страннее. Ни за что не согласилась бы на такое, даже живя в те времена. И всё же… Владей я этим заклинанием, Каллум вместе с яйцом вприпрыжку примчался бы в Католис. – Она вздохнула. – Ужасное чувство, когда так хочешь помочь отцу, но не можешь через себя переступить.       Предложить Сорену то, о чём говорилось в книге, она не могла. Клаудия любила брата, но чёртова книга предлагала совсем иную любовь.       Она в двадцатый раз перечитала эти строки.       - Сорен точно меня убьёт, - захлопнув фолиант, Клаудия удручённо взглянула на обложку. – Тогда уж лучше сразу к отцу – он хотя бы лучше ко мне относится. «Подойдёт любой родственник», - сказано здесь. Что ж, папочка, я иду, и будь, что будет.       Ничего не подозревающий Вирен готовился ко сну, когда в спальню влетела Клаудия и с ходу сунула ему в руки какую-то книгу.       - Это что? – приподнял бровь отец.       Не дав ему опомниться, Клаудия толкнула мага на кровать.       - Открой и прочти там, где закладка, - странно возбуждённая, выдохнула дочь со странным, лихорадочным блеском в глазах.       Не сводя с неё глаз, Вирен медленно открыл фолиант, но так и не взглянул на текст.       - Зачем ты толкнула меня?       - Тебе стоит прочесть это сидя, - нервно бросила дочь. Её била дрожь не из-за боязни, что первый свой раз она испытает с отцом. Она боялась, что Вирен откажет, не оценит жертву дочери. И даже ради драконьего яйца не переспит с той, которую так любит.       Клаудия не знала, что любовь к ней отца не всегда была однозначной. Как и у многих отцов, имеющих красивых дочерей, к Вирену иногда приходили странные мысли. Он называл их «любовью до умопомрачения» - просто фраза эта как нельзя лучше подходила к тому, что он чувствовал. Не то чтобы Клаудия в чём-то походила на мать, разве что внешностью. Он не перекладывал её образ на образ дочери, он хотел именно Клаудию. Возможно, подсознание жаждало мести за предательство супруги, а может, дочь выглядела лучшей заменой, помноженной на отцовскую гордость юной волшебницей - Вирен сам до конца не понимал и прятал свою похоть, усмиряя её работой и совсем не деловыми отношениями с королём.       А теперь вместо короля бесполезная птица, а он сам – одинок, как никогда прежде.       Послушно пробегая глазами по строчкам, Вирен ощущал нереальность происходящего. Эту книгу он видел впервые. Написанное в ней казалось неостроумной шуткой.        Маг захлопнул книгу и спросил прямо:       - Что ты хотела этим сказать?       - Я нашла способ вернуть яйцо и беглецов в Католис. Это заклинание подходит как нельзя лучше. Чтобы овладеть им, нужно всего лишь…       - …Чтобы я овладел тобой? – закончил Вирен, и, швырнув книгу, резко встал. – Ты в своём уме, Клаудия? Я твой отец, а не развратник из ближайшей пивнушки!       - Но у меня же нет парня, - в отчаянии она схватила Вирена за руку, не давая выйти из спальни. – Да он и не годится. Нужен родственник. Время идёт, - с мольбою добавила она. Вирен развернулся и в гневе уставился на дочь. – Пока ты ищешь способ их вернуть, дракончик вылупится. Ну прошу, папа. Да, мне тоже страшно, но если мы сделаем это, твои проблемы разрешатся, разве не так? И у тебя будет ещё один повод гордиться своей дочкой.       Её прекрасные глаза с любовью и надеждой смотрели прямо в душу, нежная рука крепко сжимала запястье. Где-то внутри Вирена вспыхнула вдруг знакомая искра желания, неумолимо разжигая чёртово пламя.       - Отпусти, - прошипел отец, готовый подавить этот огонь вспышкой магии, от которой Клаудию парализует. И тогда он выставит её за дверь и впервые в жизни как следует накажет, а то и запрёт в подземелье.       Сколько он себя знал, Вирену всегда был противен секс ради секса. Что же касается Клаудии, он научился держать себя в руках, исключая моменты, когда она подолгу была рядом. Её соблазнительная близость слишком давила, уничтожая остатки здравого смысла, даже если накануне Вирен провёл бурную ночь с королём. Он мог бы притвориться, что нет у него никакой дочери, и с головой уйти в работу. Это могло получиться с Сореном, которого он и вправду не замечал, но только не с Клаудией.       Вот и сейчас между ног возникло неодолимое напряжение. Ещё чуть-чуть – и дочь увидит, как он возбуждён. Его заводило и то, что она предложила первой, то, что готова принести огромную жертву, из-за которой ей будет сложно найти жениха. Он не хотел делать это с ней, сомневался в реальности самого заклинания из странноватой книжонки. Видя, как отец напряжён и растерян, Клаудия поспешила развернуть его и утянуть за собою в кровать. Вирена снова толкнули, и больше он не пытался сопротивляться.       - Разве не видно, что ты тоже этого хочешь? – с улыбкой кивнула дочь на выпирающее из штанов желание. Овладев Виреном, оно крепко держало в тисках здравый смысл.       - Ты… уверена? – со сбившимся дыханием выдавил он, имея в виду надёжность заклинания.       - Всё будет хорошо, папуля, - снимая с себя одежду, уверила дочь. Оказавшись полностью обнажённой, Клаудия обвила руками шею отца и нежно и неторопливо расцеловала лицо, завершив глубоким поцелуем в губы.       Непроизвольно дёрнувшись, Вирен покорился. Сгорая от страсти и стыда перед бесстыдством дочери, он попытался раздеться. Руки дрожали и не слушались. Скованность движений и разума делали из мага безвольную куклу, а таким Клаудия его не хотела. Пришлось помочь избавиться от одежды, а заодно и придать уверенности.       - Я же сказала, что всё хорошо, пап, - ласково проворковала она, мягко укладывая его на спину. – Делай то, что должен делать мужчина, бери меня, как захочешь, я помогу начать. А в процессе прочту заклинание.       …В предчувствии боли Клаудия неспешно опускалась на его вздёрнутый член. Вирен вздрогнул, вскинул руки и ухватил дочь за плечи, затем ниже, ниже, осознав, как сильно он её хочет. Древняя магия пробудилась, когда, сжав Клаудию в объятьях, отец ворвался в неё и услышал стон боли, едва ли не сам её чувствуя. А дальше, не тратя время, дочь произнесла заклинание на странном, неведомом языке. Страсть нахлынула небывало сильной волной, и отец, потеряв связь с реальностью, опрокинул дочь на спину, вонзаясь с ненасытностью юноши, познавшего прелесть первой любви. Её упругие груди колыхались, ласкаемые сильными руками, губы ещё читали заклинание, но уже просили поцелуя. Едва с них слетели последние слова, по телам двоих пробежала дрожь. Время остановилось, и они замерли тоже. Глаза дочери вспыхнули, заставив исчезнуть зрачки, по венам побежала древняя, позабытая магия, окрашивая их золотисто-охряным, так, что едва заметно светилась кожа. То же стало и с глазами и венами Вирена, его магия слилась с магией заклинания. Переплетённые тела казались переплетёнными узорами вен, тёплым светом горевшие в полумраке.       Время пошло вновь, едва свет чуждой магии так же стремительно угас, породив взрыв внутренней энергии, давшей выход напряжению слишком скоро, против воли мужчины. Выдохнув, Вирен тяжело опустился в объятья благодарной дочери. Разум прояснился, прогоняя чёртову похоть и уступая место нежности и признательности. Почувствовав на себе всю силу старого заклинания, маг не сомневался, что оно сработает, но сейчас его беспокоили чувства дочери, и, едва обняв, он отстранился от неё.       - Тебе очень больно, Клаудия? Наверно, я не должен был…       - Ты всё сделал правильно, не переживай, - убедительно ответила дочь и с улыбкой привлекла отца к груди. – Со мной всё в порядке, я благодарна тебе и так сильно люблю, как ни одна дочь на свете.       Согретый её теплом, и утешением, Вирен позволил ласкать себя, тщетно, впрочем, надеясь, что такого больше не повторится. Он восхищался дочерью и любил её сильнее, чем прежде, да и заклинание, что она применила к Каллуму, оказалось успешным. На этом всё могло и закончиться. Но то ли древняя магия что-то сделала с ним, то ли внутренние демоны так и не дали покоя – словом, Вирен проявил слабость. А потом ещё раз, и ещё. Раз и навсегда потерял над собой контроль.       А Клаудия понимала и принимала его таким, сама испытывая сильную привязанность и потребность в такого рода любви, пусть неправильной, но дарующей такое нужное счастье и уют рядом с любимым отцом.