My best mistake

      Слишком часто находясь на перипетии дорог, приходится заглядывать в прошлое, в тщетных поисках момента, когда жизнь сделала крутой поворот на все триста шестьдесят градусов, перечеркивая все ваши планы. Тот самый миг, когда все пошло не так.       Кларк прекрасно знала, в какой именно момент ее судьба предстала перед ней, помахивая белым флагом, словно произнося «мне плевать на твои желания, у меня есть цель, и тебе она не понравится». И цель эта была до тошноты красива: с шоколадными глазами и россыпью веснушек, с небольшим шрамом над губой и вечно растрёпанной шевелюрой, с дурацкими кудряшками, что слишком часто спадали на лоб, прикрывая глаза. Даже имя эта цель имела — такое же приторно-сладкое, но вечно срывающиеся с ее губ, — Беллами Блейк. Обычно Гриффин произносила его с приятным для себя дополнением, что-то вроде «идиот», «придурок», или «невыносимый эгоист». Вот только немногие знали, как часто вне поля зрения других, она его имя смешивала со звонким смехом, сокращая до любимого «Белл». Впрочем, кроме него никто и не знал.       Кларк сама уже не помнит, когда раздражающий сосед, впервые перешёл границу, и вместо очередного оскорбления просто поцеловал ее, а она не оттолкнула. Лишь обвила его шею своими ручками, ощущая, как он отрывает ее от земли, неся куда-то в сторону спальни. На следующее утро они проснулись вместе, сойдясь на едином мнение о том, что это «ошибка». Поэтому уже через неделю повторили ее опять, и опять, и опять.       И уж точно Кларк не знала, как долго это продолжается. Месяц? Два? Ей даже страшно подумать о фатальном числе три, но, кажется именно столько они и продолжают совершать свою ошибку. Причем делают это втайне от всех, потому что она уж точно не была влюблена в Блейка, с ним просто было приятно — очень-и-очень приятно, если честно — коротать время по ночам. Однако ради этих приятностей не готова была лишиться Финна — к нему-то она уж точно испытывала невероятный спектр чувств. Правда пока они были лишь друзьями, но блондинка уж точно понимала, что парень к ней неравнодушен, и вот-вот решится пригласить ее на свидание, а она непременно ответить «да». — И что тогда? — с насмешкой произносит Блейк, наблюдая за тем, как она поднимется с его кровати. — И дальше продолжишь после встреч с ним бегать ко мне, чтобы я удовлетворил все твои потребности? — Мечтай. Тогда все мои «потребности» будет удовлетворять он, Блейк, — несмотря на то, что они спали вместе, разговаривать без сарказма не научились. — Мечтай, Гриффин, мечтай, — с его губ срывается лёгкий смех, и он подвигается ближе к девушке. — Разве он сможет так, как я, а, принцесса?       Она ощущает его горячие губы на своем плече, отчего даже вздрагивает немного, будто это происходит впервые. Его руки обвивают ее талию, медленно поднимаясь выше, касаясь все ещё нагой груди, и девушка не сдерживает стона. Иногда она даже злилась на себя за то, что каждое его прикосновение вызывает незамедлительную реакцию ее тела, и она просто тает в его объятиях, которых в ту же минуту, кажется мало. Поэтому сейчас Гриффин пытается отыскать ту единственную соломинку здравого смысла, чтобы не повернуться к нему лицом, и не поцеловать опять.       Он же был полным засранцем и, конечно же, его самолюбие, взлетевшее до небес, нашептывало ему обо всех ее слабостях, главной из которых был он сам. Поэтому и пользовался этим — так нагло и беспечно, что даже его заспанная совесть иногда открывала глаза, с возмещением говоря «ее разбитое сердце нам не нужно». Но Беллами знал, что это все чушь, она его чарам не поддастся. Она не Джина, Эко, Кейтлин, Маргарет, Сьюзи, Рома, Джорджия и ещё примерно штук десять таких имён, которые не значили для него ничего, но при этом их обладательницы перевязывали свои сердца красной ленточкой и дарили ему. Блейку это было ни к чему, поэтому и выбрасывал их каждое утро, через мосты своего самолюбия.       Беллами Блейк знал, что такое любовь и как она ранит, поэтому предпочитает это чувство выражать только одной девушке — своей сестре. Ее он любил и оберегал и уж точно не позволит ей быть той, кто вот так же запросто будет упаковывать свое сердце в красивую коробочку, даря какому-то моральному уроду. Именно таким он себя и считал, но его все устраивало. Когда ты плохой, от тебя не требует большего, и он пользовался этим. Все его чувства были скрыты за такой толщей льда, что сколько в эту стену не долбись, сколько лучей солнца не посылай, та не раскрошится — не растает.       Отпускает он Кларк ровно тот момент, когда она поддается его ласкам, нежно касается его губ своими. На лице Блейка появляется такая улыбка, что Гриффин готова сгореть со стыда. Мужчина все ещё одним взглядом может заставить ее думать о том, что это именно она умоляет его делать с ней то, что он делает. Она ненавидела себя в эти моменты. — Ну, раз ты так уверена в этом, — очередная насмешка, и он ничуть не стесняйся своего нагого вида, идёт в ванну комнату, оставляя ее одну с красными щеками, и с убеждением в том, что больше она к нему не приблизится. Хотя и знает, что это ложь.       Их комнаты разделяет одна общая гостиная, которая становится общей ещё для двух комнат и кухни. Кларк до сих пор не понимает, как никто из их друзей не понял, что они с Блейком вместе проводят ночи. Впрочем, днём они устраивают такие представления, что ни одному здравомыслящему человеку подобное и в голову прийти не сможет. Кларк тоже иногда сомневается, что это правда, а не ее извращённая фантазия. Но этот взгляд Блейка, который так и кричит «не строй из себя недотрогу, Гриффин, скромницы так не стонут», не даёт ей усомниться в своем здравом уме и твердой памяти. Впрочем, если бы ум был здравым, она бы точно не занималась сексом с Беллами. — Кларк?       На часах 5:30 и ее сердце вырывается из груди и летит вниз, с грохотом приземляется где-то в районе пяток. Щеки тут же начинают полыхать, и она искренне ненавидит эту свою привычку краснеть, но под пристальным взглядом Рейвен иначе нельзя. — Ты только что вышла из комнаты Беллами? — Что? — блондинка изображает искреннее удивление, а в глазах столько отвращения, словно ещё четыре минуты назад, она не тянулась к нему за нежным поцелуем. — Нет. — Но это его комната. — Удивишься, но я знаю это, — произносит Гриффин, направляясь к своей комнате. — Этот придурок опять притащил какую-то шлюху, все ночь с ней развлекается, а я спать не могу нормально. Хотела попросить их снизить децибелы своей страсти.       Рейвен смеётся, ее видимо такой ответ вполне устраивает, а вот Кларк не очень-то и приятно саму себя шлюхой обзывать.       Она быстро скрывается за дверью в своей комнате, а после летит в ванную, смывая с себя все его поцелуи, прикосновения и ласку. Иногда она просто не понимала, кого все же ненавидит больше — его или себя. Потому что с ним все ясно — бабник, меняющий девушек каждую ночь, а вот она… Кларк Гриффин не такая, впрочем, она же никого не меняет, как и он в последнее время. Месяца так три…

***

— Интересно, сколько нужно проводить времени в спортзале, чтобы так выглядеть? — почти шепотом произносит Рейвен, пока не ощущает, как кто-то подходит сзади, касается ее подбородка и прикрывает ей ротик. — Чуть скромнее смотри, Рейес, — со смехом произносит Кларк, садясь рядом за стол.       Неважно сколько ночей блондинка будет проводить в кровати Блейка, на утро в их жизни ничего не изменится: Рейвен, как и всегда будет пускать слюни на их нового сожителя — Линкольна, второй же будет все также готовить для всех завтрак, не замечая взглядов брюнетки, Кларк будет подталкивать подругу сделать первый шаг, а Беллами… нарочно пройдет мимо, даже не посмотрит на нее, но определенно заберет ее чашку с кофе. — Мне интересно, он когда-то прекратит так делать? — Что-то слишком много интереса для одного утра, Рей, — отвечает Блейк, который всегда умудряется все услышать, и садится на стул рядом с Кларк.       Они садятся завтракать почти в тишине, которую обычно чуть позже нарушит Линкольн. Он в их компании новенький, но вписался в ее слишком быстро. Нашел подход ко всем, что удивительно. — Кстати, хотел спросить, Кларк, что там твои отношения с Финном? — конечно же, все знают о главной мечте Кларк Гриффин, и уж тем более Линкольн, который относится к блондинке, как к младшей сестре. — Дрейфуют на орбите со скоростью ноль километров в час, — вместо нее обязательно нужно ответить Блейку, и он тут же начинает ее бесить.       Кларк с размаху ударяет его по ноге под столом, и лишь после осознает, что сделала ошибку, когда его рука ложится на ее колено. — Все хорошо. Почти уверена, что он скоро пригласит меня на свидание, — с дрожью в голосе молвит она, от прикосновений сидящего рядом парня, который продолжает поднимать свою ладонь выше, а она не может оказать сопротивление, чтобы не привлечь внимание друзей. — Через лет двадцать, возможно. — Заткнись, — сквозь зубы молвит Гриффин, и хочет уйти, но знает, что он ей не даст.       В такие моменты Блейк ей казался невероятным собственником, который записал ее в графу «мое», и делить ни с кем не собирается. Не ревнует, не чувствует, но просто не хочет делиться. — Моя сестра прилетит сегодня, никто не против, если она останется у нас на пару недель? — свою напыщенность Беллами меняет на нормальный тон, и натягивает улыбку. — Нет, ты что? Это же и твоя квартира тоже, — отзывается Рейвен.       Линкольн одобрительно кивает, и теперь все смотрят на Кларк, ожидая ее ответа. Девушка явно зашла слишком глубоко в свои размышления, что даже вздрагивает, когда Блейк зовёт ее. — Что? — Ты не против, если О останется у нас. — Нет, — отрезает она. — Отлично. Тогда с нас ужин. Рейвен приводи Джона, если хочешь, — оживился шатен, наконец, убирая руку с ноги Гриффин. — Он уехал по работе. Так что сегодня только наша небольшая семья, — смеётся Рейвен, а Кларк слишком резко встаёт со своего места, что вызывает у всех удивление. — Меня сегодня не ждите. — Почему? — вопрошает Линкольн. — У Финна сегодня какой-то деловой ужин. Он попросил меня поддержать его.       Девушка благодарит за завтрак, и уходит, даже не зная, что в этот самый момент Беллами Блейк просто прожигает ее взглядом. Ведь он уж точно не привык делиться тем, что считает своим.