Оптический прицел

Оптический прицел. Казалось нет и не должно быть ничего важнее него. Но нельзя просто взять и выбросить все остальные чувства и мысли из головы. А когда сидишь в одиночестве в засаде, о которой мало кто может даже догадываться, они только громче грохочут об стенки черепной коробки, мешая сосредоточиться. Да и снайпер знает, что этим днем главное действие развернется далеко не в кружке с синей точкой посередине. Откуда? Просто подсказывает шестое чувство. Как в те случаи, когда человек может чувствовать тот неприятный холод и волнение, когда за ним кто-то пристально наблюдает. И прямо сейчас снайпер как раз и чувствовал своей спиной взгляд пары внимательных глаз. Всего один шорох. Но вовремя услышав его, стрелок в один момент развернулся, замахиваясь винтовкой для удара прикладом. Красный ублюдок опять пришел, как он и ожидал. Он даже сумел увернуться от первого выпада снайпера. Догадывался, знал об этом, ждал. В его руке краем глаза стрелок заметил сверкнувшее лезвие. Нет, ни в предыдущие, ни в этот раз, ни в следующие он не позволит просто так себя убить. Пинок ногой ниже пояса — грязный удар. Шпион его не ожидал. Согнулся. Лишь на секунду, но ее хватило, чтобы нанести удар. Приклад тяжело обрушился на его голову, оглушая, заставляя упасть на деревянный пол, тихо захрипеть. — Опять? Это все, что ты можешь? — Снайпер сказал, как выплюнул — жестко и с презрением. Шпион проигрывал ему раз за разом. Наверное ему до сих пор кажется, что он охотится за его предшественником. Бывший синий снайпер почил рано, сверженный подлым ударом в спину. Дурак. Не умел слушать, не умел доверять своим предчувствиям. Смотрел только в прицел, не отвлекаясь, сидя на одном месте. Глупая смерть. Новый снайпер был не такой. Изворотливый, никогда не сидящий на одном месте долго, умеющий принять ближний бой без промедления. Умеющий слушать… настоящий охотник, засевший в засаде в ожидании добычи, но не забывающий о существовании других хищников. Красный шпион что-то хрипло зарычал на родном языке. Хотя, и без этого его родной язык больше похож на собачий лай. Снайперу он не нравится. Слишком режет уши. — Ну же, я надеялся ты удивишь меня в этот раз. — с усмешкой протянул стрелок, на секунду отвернувшись к тому месту, где сидел несколькими секундами ранее. Поднял заготовленную веревку. Он ведь знал, что шпион придет. Тот просто не мог не прийти. Опустился на жесткий пол рядом с пытающимся отдышаться и справиться с гудением в разболевшейся голове агентом красных, снайпер ловко связал ему руки за его спиной. А пока завязывал узел, то смог узреть не зажившие красноватые следы с их прошлой встречи. Каждый раз заканчивался тем, что стрелок отправлял шпиона в нокаут, а потом связывал его, бросая в какую-нибудь кладовку, в которой тот был вынужден сидеть и надеяться, что его найдет кто-то из союзников. Но сегодня все должно будет закончиться иначе. — Иди к черту… — зашипел красный, тут же жалобно заскулив, когда снайпер вдавил его голову в пол и начал поднимать его связанные руки, заводя их под неестественным углом. — Неужели больно? — наигранно обеспокоенно поинтересовался стрелок, лишь сильнее заламывая шпиону руки. Он знал, что тому больно. Особенно его бедной, гудящей от удара голове. На которую снайпер давил свободной ладонью, будто бы пытаясь раздавить ее об деревянный пол. Ему нравилось слушать, как красный шпион жалобно скулит и стонет от боли, что-то бормоча на родном языке. — Когда же до тебя, наконец, дойдет — ты моя жертва… — Снайпер выдохнул последние слова, склоняясь к самому уху агента. Тот вздрогнул от этих слов, вдруг начиная сопротивление, выплевывая проклятия. Конечно, стрелок не понимал его языка, но в том, что тот говорил именно проклятия, он не сомневался. Сжимая пальцы на его голове, собирая ненавистную красную маску в складки и сдирая ее, снайпер потом сжал в ладони короткие русые волосы, приподнимая голову шпиона над полом. Тот будто воспринял это, как знак к новому словесному нападению. Немецкий вперемешку с английским полились из его рта. Снайпер разобрал лишь несколько слов: «ненавижу», «убью», «отпусти». Последнее он бы воспринял как просьбу, если бы шпион не говорил это таким приказным тоном. Снайперу это не нравилось. Лишь сказав на выдохе «утомляешь», он с пугающей небрежностью впечатал голову шпиона в пол, заставляя его сдавленно вскрикнуть и задергаться всем телом, пытаясь выкрутиться. Под его лицом начала собираться небольшая кровавая лужица — кажется стрелок сломал агенту нос. Шпион затих. По крайней мере на время. Лишь иногда тихонько стонал, неуклюже ерзая, пытаясь подняться хотя бы на колени. Но из-за того, что снайпер до сих пор прижимал его голову к полу, поза вышла, прямо сказать, весьма нелицеприятная. Даже пошло-развратная, как об этом подумал сам стрелок. У него давно никого не было, и это сказывалось не только на физических желаниях, но и на самих мыслях. — Давай договоримся: ты кое-что сделаешь для меня, а я отпущу тебя восвояси? — с усмешкой сказал снайпер, опять наклоняясь к голове шпиона. — Только давай без глупостей. Агент промычал что-то нечленораздельное и было непонятно соглашается он с этим или нет. Хотя выбора у него особого и не было. Снайпер потянул его за волосы, заставляя сесть на колени. И несколько секунд рассматривал его лицо. Признаться, маску со шпиона он сорвал впервые. Только сейчас стрелок заметил насколько мягкие у шпиона волосы. Лицо оказалось еще более худым, чем казалось в маске. Тонкие губы, прямой нос, испачканные сейчас в крови, немного впалые из-за худобы щеки. И эти глаза. Темно-зеленые, в которых плескались такая ненависть и презрение, что хотелось смеяться, попытаться унизить красного еще сильнее. Что, собственно, снайпер и желал сделать, поднимаясь на ноги, но все так же не отпуская волос шпиона. — Давай без глупостей… — повторил он. — А после можешь идти на все четыре стороны. Равноценный обмен: услуга в обмен на свободу. Стрелок знал, что шпион не откажется от шанса еще раз выследить его и опять попытаться ударить в спину. Знал и пообещал себе, что будет ждать. — Отпустишь меня и сам поставишь свою жизнь под угрозу. — тихо прошипел вражеский агент. — Почему же тогда просто не убьешь? — Так интереснее. Достойная замена рутине, не находишь? — Ответ простой, пусть шпион и может этого не понимать. Снайперу действительно скучно сидеть в засадах. — Тогда просто отпусти и получишь свое приключение. — Ты ведь прекрасно знаешь, что не будет никакого «просто». Услуга за услугу. — К черту! Ненавижу тебя… — Поток смешанных ругательств и проклятий опять полились из его рта. Когда что-то шло не по плану, шпиона было почти не заткнуть. Но когда снайпер потянулся к ремню на брюках, он резко замолк. В глазах мелькнуло понимание «услуги». За ним промелькнула ненависть. Им хотели воспользоваться, как шлюхой. Грязно, низко. Шпион весь задрожал от прилива ярости и осознания собственной беспомощности. Руки связаны, а попытайся он сейчас сделать какой-то другой выпад, то стрелок тут же выбьет ему зубы. Этого не очень-то хотелось. Как и унижаться. Снайпер уже расстегивал ширинку, крепче сжимая его волосы, не давая отстраняться. Высвободил себя из одежды, надавил на затылок. Шпион опять начал брыкаться. За что прямо в скулу ему прилетел тяжелый удар. В ушах зазвенело, мысли разбежались в разные стороны, а дышать стало еще сложнее. Кровь сильнее полилась из разбитого носа. В губы уперлось что-то влажное и, не в силах соображать и сопротивляться сейчас, шпион послушно приоткрыл рот. Разгоряченная плоть снайпера резко ворвалась прямо в глотку, упершись головкой куда-то в заднюю стенку горла. Откуда-то сверху, как сквозь туман, донесся довольный выдох. Шпиону стало мерзко. Стрелок прямо сейчас пользовал его. Как какую-то дворовую шлюху, вторгаясь в его рот с каждым разом все более жестко. Возможно, гудела бы его голова сейчас чуть меньше, агент додумался бы сомкнуть челюсти. Но на счастье снайпера он не мог этого сделать. Остатками сознания лишь старался не отворачиваться и не отстраняться — это грозило тем, что он мог просто подавиться. Это была бы наиглупейшая смерть. Дышать было почти невозможно. Шпион лишь надеялся, что не захлебнется собственной слюной, не в силах сглотнуть из-за все быстрее двигающегося в его горле стонущего снайпера. Скорее бы все это закончилось и этот грязный деревенщина отпустил его. В следующий раз он ему отомстит за подобное унижение. Доведет его до состояния, что тот сам будет молить его о пощаде, захлебываясь в собственной крови. Да, это будет просто прекрасно. Протяжный стон, и стрелок вошел в податливый рот до упора, изливаясь внутрь него с довольной улыбкой на лице. Напряжение сошло, оставляя за собой приятное чувство полного опустошения. Но он не отпустил шпиона. Лишь отстранился от него, резко захлопывая ему рот. — Глотай. — Сказал, даже не смотря на вперившийся в него полный ненависти и отвращения взгляд. — Глотай. — жестче повторил стрелок, до боли сжимая волосы шпиона в пальцах, а второй рукой стискивая его подбородок. Тот что-то замычал. Наверняка опять проклятия. Задергался. Но все-таки снайпер почувствовал, как тяжело и нехотя агент сглотнул. — Вот так… Все лучше, чем держать это во рту и чувствовать вкус, ведь так? — усмехнулся снайпер. — Отпусти меня. — Как пожелаешь. Шпион, наверное, не такого освобождения ожидал, когда в его висок врезался кулак. Недостаточно сильно, чтобы проломить кость, но достаточно, чтобы мигом выбить сознание из головы. Агент с грохотом повалился на пол, а стрелок тем временем, как ни в чем не бывало, застегивал брюки и затягивал ремень. Сделка есть сделка. Он получил, что хотел, теперь нужно выполнить свою часть уговора. Развязав руки шпиону, снайпер свернул веревку. Невольно заметил, что она опять растерла запястья красного в кровь. В следующий раз нужно будет чуть слабее затягивать узел. А в том, что следующий раз будет, он не сомневался. Шпион точно захочет отомстить за подобное унижение. Возможно даже, что снайпер-таки поплатится за это. Но это будет потом. Сейчас нужно подобрать винтовку и найти другое место для укрытия. Опять заглянуть в оптический прицел и ждать нового удара в спину.