***
Когда уходит близкий человек, он оставляет в нас себя частицу. Конечно, он уже не возвратится. Но в наших силах продолжить его земное путешествие, делясь этой частицей с другими.
***
На ещё совсем недавно безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, свинцово-серые тучи, задавившие солнце своей тяжестью. Светило, как будто растерявшись, совсем скрылось за их тяжёлыми боками… Сверкнула молния. В воздухе витала радость вперемежку с переживанием. Воздух — серый с мириадами отверстий, соединяющих небо и наше окружение. По этим отверстиям струится свежесть, она кружит голову, оттягивает шум дождя в невидимый взрыв-облако… Он всюду, и наши мысли в нем, а мы — обнажение… Этот воздух приближает дальние звуки и окружает нас звучными, ясными пересечениями. Люди! Люди выходят из Иссушающей Бури! На лицах всех — радость. Бедняги ещё не понимают, что их герой в опасности! Джесси никогда раньше не чувствовал такой боли. Каждая кость болит, каждое дыхание обжигает его грудь, ослепительный свет прекрасного дня заставляет его глаза так слезиться, что он не может даже видеть. Падение изнутри Иссушающей Бури было не очень удачным, и он оказался на холодном твердом камне. Падение спиной на камень было очень болезненным. Как бы ни были сильны его новые модные доспехи, этого не было достаточно, чтобы спасти его. Земля вокруг него вибрирует, когда останки чудовища врезаются в землю. Мысль о том, что на него эта мёртвая штука может упасть, не приходила ему в голову, он слишком плохо себя чувствовал, чтобы смотреть куда-либо. Он пытается повернуть голову и найти Рубена, который упал перед ним, но даже это небольшое действие посылает колючую боль по всему его телу. Он через силу произносит имя его поросёнка. Рубен. Голос дрожит. Если что-нибудь случится с Рубеном… Даже думать не хочется. Напряжение в его теле исчезает, стоит ему услышать звуки хрюканья Рубена; холодный, маленький розовый пятачок прижимается к его щеке. Слеза скатывается вниз. — О, Рубен. Джесси с благодарностью выдыхает. Рубен не звучит так радостно, он хнычет и издает тревожные звуки. — Они здесь! — слышится чей-то голос. Голос, который Джесси с трудом разбирает из-за тумана в его мозгу. Голос возвращается, на этот раз намного ближе, с безумием произнося имя Джесси снова и снова. Рыжая воительница бежит к нему и на ходу вытирает катящиеся по лицу слёзы. Джесси открывает один глаз, и перед ним появляется расплывчатое, перепуганное лицо Петры. В глазах Петры стоят слезы; сколько бы она их не вытирала, они наворачиваются снова и снова. Но Джесси чувствует облегчение, увидев, что цвет глаз Петры стал прежним. Он улыбается. — Милая Петра… — Парень выдавливает из себя последние силы только для того, чтобы улыбнуться своей близкой подруге. Это вызывает у Петры боль в груди. — Ты сделал это, Джесси, болезнь прошла! — говорит она ему. Джесси снова закрывает глаза, причём достаточно надолго, чтобы Петра начала паниковать, прежде чем он открывает оба глаза снова. Девушка пытается не заплакать. Только не перед ним! Не сейчас! Надежда есть! Надежда умирает последней…How can I say this without breaking
— Я так рад. Все…? — Он кашляет и задыхается от боли. Изредка он откашливается кровью. — Все в порядке. Аксель, Оливия, Лукас, все! Память Габриэля вернулась. Ты спас нас, Джесси. Отчаяние в голосе Петры очевидно, но Джесси не грустит по поводу своей судьбы. Мир, его дом и, самое главное, его друзья в безопасности. Это все, на что он может надеяться. Его веки кажутся тяжелыми, слишком тяжелыми, чтобы оставаться открытыми теперь, и Петра замечает желание Джесси наконец-то закрыть глаза. — Джесси, не закрывай глаза, хорошо? Другие идут. Мы можем помочь тебе, кто-то будет знать, что делать, кто-то должен знать, что делать! — Руки дрожат. Петра пытается поднять его, но Джесси кричит от боли при контакте. Рубен, взволнованный, отталкивает руки Петры от Джесси. Он знает, что Петра пытается помочь, но слышать вопль Джесси — слишком больно для него. Для него слышать крик своего друга — всё равно что ударить его. Группа голосов срывается с холма позади них, и Петра оглядывается через плечо, чтобы увидеть остальных членов команды на пути. Ребята ещё не прибыли, но заметили волнение рыжей воительницы издалека, что заставило их ещё быстрее прибежать к ним. Надежда расцветает, но быстро увядает, когда она оглядывается на Джесси, глаза которого закрыты, а дыхание значительно замедлено. Сон звучит как музыка для ушей Джесси, роскошь, о которой он забыл во время их мучительного приключения. Мучительного, но с счастливым, по его мнению, концом. — Джесси? Нет, нет, Джесси, открой глаза! — Руки Петры лежат на лице Джесси, склонившись над ним. — Пожалуйста, Джесси, ты не можешь умереть! Не после всего этого. Я не могу потерять ТЕБЯ! Джесси напевает устало, разбито, и открывает глаза с последним усилием. — Петра… не плачь. — Он тяжело дышит, морщась от удара в грудь. — Все будет хорошо… я обещаю.How can I say this without taking over
Петра не может говорить из-за комке в горле. Рубен свернулся калачиком рядом с Джесси, положив голову ему на живот. Джесси не может найти в себе силы, чтобы поднять руку, чтобы погладить его, и до сих пор не видно, что он плачет. Он держался ради друзей! Эта жертва была ради них самих! Сквозь дымку он понимает, что не хочет покидать их! Своих друзей! Рубена, Петру, Лукаса или кого-либо еще! Он не хочет умирать. Только он рад. Всё с его друзьями будет в порядке. Они будут жить спокойно. Они могут жить своей жизнью, и этого достаточно для него, чтобы уйти с радостью. — Руб-Рубен. Я люблю тебя, приятель. — Улыбка шатена становится шире. — Петра, ты лучшее, что было в моей… жизни… Жаль, я это п-поздно понял. Парень взял взял свои последние силы в кулак и взглянул на свою возлюбленную. В свои последние секунды он рассматривал её, любовался её красотой. Ветер трепетал волосы цвета огня. Глаза цвета шоколада, что манили Джесси к этой особе, и пухлые алые губы, манящие так не по-детски поцеловать их. Также он заметил её веснушки: её словно солнышко поцеловало. Глаза брюнета медленно закрывались. — Джесси! Прошу, не уходи! — Рыжая пыталалась не заплакать. В её голове началась паника, и она сказала то, чего сама не понимала до этих секунд: — Я тебя люблю!How can I put it down into words
После этого она прильнула к его губам. Она хотела передать ему воздух и дать его насладиться их первым и, возможно, последним поцелуем. На губах Петры были капли крови с губ зеленоглазого. Но это ничего. В поцелуй девушка вложила всю свою любовь к нему. Поцелуй был робкий и неопытный, девушка так боялась причинить парню боль. Сладость их поцелуя переходит в вены и кипятит их молодую кровь. Не прошла и минута, как брюнет отстранился. Ему нужно было больше воздуха. Ему было тяжело. Они смотрели друг другу в глаза с особой искрой. Без слов. Без слов они все поняли. Той искры хватило понять, как они любят друг друга. Это была взаимная любовь. Только эта любовь закончится, даже не начавшись. Рубен начинает скулить, поднимая руку Джесси достаточно высоко, чтобы положить её на себе на спину. Джесси знает, что это его способ сказать, что он любит его. Окинув своих друзей взглядом, он закрывает глаза в последний раз, и его последний вздох вырывается из груди. Улыбка исчезла, по щеке стекала одинокая слеза. Ветер сурово и без милосердия срывает зелёные листья с деревьев. Сверкнула молния, и через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, подтверждая своим ворчанием, что вот-вот на землю обрушится ливень. Первые капли дождя упали на землю, будучи мгновенно и без следа поглощёнными пересохшей землёй. Но следом за ними уже летят другие капли, их становится всё больше, они сталкиваются, суетятся, теснятся и толкаются — каждая стремится поскорее, желательно самой первой упасть на разгорячённую летом поверхность земли. Все стоят в шоке, боясь сделать движение. Кроме воительницы. Петра уже обняла бездушное тело Джесси. Все замерзают на месте, их охватывает страх, ужас и гнев. Они боялись, что всё это происходит взаправду. Они в ужасе, что всё так быстро произошло. И в гневе на себя, что не смогли помочь ему, не смогли остановить это! Настаёт гробовая тишина.When it's almost too much for my soul alone
Оливия, не выдерживая, нарушает тишину и, тихо плача и слегка заикаясь, говорит: — Неужели… он…? Петра качает головой, по её щекам катятся горькие слезы. — Он покинул нас! — кричала от горя девушка, крепко держа труп своего возлюбленного. Девушка уже не сдерживала слёзы. Она кричала, ругалась на весь мир и громко всхлипывала, не обращая внимания на пришедших людей, выбравшихся из Бури. По щекам лились слёзы, худенькие плечи едва вздрагивали. Она оплакивала потерю и утверждала, что не сможет полюбить кого-то, как полюбила его! Что не сможет увидеть в ком-то его отвагу, честь, доброту к простым вещам, шутки и преданность! Она не сможет найти ему замену! Не сможет залечить рану в сердце! Нет, рана залечится, но шрам останется. Она не забудет этот день! Она не сможет стереть этот день из памяти! Не сможет забыть его! Петра и Рубен сидели возле него и не хотели от него отходить ни на секунду. Как бы другие ни умоляли встать.I loved and I loved and I lost you
***
Два года спустя…
На улице стоял жаркий летний день. В это время все взрослые находятся и трудятся на работе. Горы, везде горы, вода, всюду вода, небо, везде небо, люди, везде люди. Небо было голубее обычного. По нему изредка плавали облака. Солнце ярко светило и жарило прохожим макушки. Вероятней всего, в пещере сейчас прохладно. Вокруг всё цветёт и пахнет ярким летом. Детвора во дворе играет в мяч. Город очень сильно изменился. Жителей стало больше, когда по всему миру стали твердить, что в Крайконе живут спасители всего мира! И знакомых у Ордена стало больше. Вот неподалёку красуется дом Айвора, всё также плескается в лаве зелья супер-ниндзи! Когда у него плохое настроение — он всё выбрасывает из окна в эту кипящую смесь! Только теперь вместе с Харпер! Вон вдалеке виднеется дом Нелл, а рядом статуя, что построила Петра по просьбе блондинки! Вот гуляют Стейси и Стампи, болтая о своём. А там где-то вдалеке спорят давно забытые Школьник и Диско-Микки! После уничтожения Иссушающей Бури всё встало на свои места. Все, как и ожидалось, жили в мире и покое. Появился новый Орден Камня, лидером которого стала Петра. Девушка решила продолжить дело Джесси. Она хотела бы, чтобы он гордился ею. Чтобы никто больше не был в беде. Как и ожидалось, у неё всё отлично выходило. Ей пришлось переступить через себя, забыть про то, как она работала одна, и приучиться к работе в команде. В такое жаркое лето сидит на лавочке, в чёрном костюме, Петра с тремя гвоздиками в руках. Девушка была краше вечера, горячей огня и нежней суфле. Волосы длиннее плеч, красивая стройная фигура. Манеры приличней, чем у баронессы! Навыки и рефлексы лучше, чем у пантеры. Не женщина, а чудо! Ибо звуки бессмертны, и если хоть однажды огласят они землю своей небесной гармонией, они уже не потонут в жизненном шуме: душа никогда не забудет той мелодии, которую пел ей ангел в небе полуночи. Она сидит в тени дерева и любуется небом. А именно она любуется радугой. Она была такая красочная, но оставалась далёкой и недоступной. Это была настоящая радуга красок, и всё казалось просто невероятным. По народному мнению, радуга упирается концами в воду и пьёт её. Просидела она так долго, что впала в свой транс. Вывели её из этого состояния возмущения ребёнка вдалеке. Девушка вздрогнула от неожиданости. Она кинула свой взгляд на ребёнка и увидела милую картину. Три ребёнка сидят на соседней лавочке с Петриной и ругаются. У одного ребёнка книга, что написал Лукас про приключения с Исушающей Бури, а двое других спорят. Но спорят на особеную тему… — Я не верю, что Джесси мог погибнуть! — топнул маленький мальчик ногой, на его глазах появились слёзы обиды. — Так и есть, Дерек! Не все сказки со счастливым концом! — кричала на него девушка, сложив руки у груди и отвернувшись. Петра с лёгкой печальной ухмылкой встала со своего места и направилась к этим детям. — Привет, — улыбнулась девушка и присела на корточки. — Не помешаю? — Я знаю тебя! — восторженно произнесла маленькая девочка лет шести, выглядывая из-за книги Лукаса. — Ты — Петра! Ты та самая воительница! — Девочка начала прыгать от счастья. — Да, это я. Я тут услышала, как вы спорите насчёт Джесси. — Да, он думает… — Вторую девочку перебил мальчик со слезами на глазах. — Она считает, что Джесси действительно погиб! Я этому не верю. — К сожалению, Джесси действительно погиб, — со скрытой печалью сказала кареглазая. Мальчик с тяжестью выдохнул. Он отвёл свой взгляд в сторону, словно ему было стыдно. Глаза были полны печали и отчаяния. По щеке пробежалась маленькая, солёная слезинка. Воительница, не раздумывая, смахнула её рукой. Ей не было приятно видеть, как кто-то плачет, особенно дети. Она присматривалась к этому мальчику и заметила его схожесть с Джесси. На что она улыбнулась своей милой улыбкой. Девушка трепетно поглаживала его волосы. — Но он погиб ради всех нас! Если бы не он, нас бы всех здесь не было! Поэтому надо помнить о его героизме веками! — Мы так и сделаем, Петра! Мы вас не подведём! — дружным хором сказала детвора. — Вот и отлично! — выпрямилась девушка. — А теперь идите поиграйте! Детвора радостно кивнула и убежала играть в футбол. А глава Ордена Камня провожала их взглядом; сама не понимая, почему, она махала им рукой. Набрав полные лёгкие воздуха, она направилась в пункт назначения. Все люди, что она встречала на своём пути, приветствовали её ослепительной улыбкой. Ей иногда казалось, что все они забыли настоящего героя. Что никто не помнит его имя! Поэтому каждый раз, когда Петре давали слово в беседе, она говорила про Джесси! И только про него. Девушка отвергала всех своих поклонников, ссылаясь на свой неприятный характер одиночки. Но только Орден знал истинную правду. Сначала скрипнула калитка, потом под ногами девушками стал шелушиться гравий. На этой территории было сыро и слегка прохладно, но это не было преградой для лидера. Девушка быстрым и уверенным шагом, крепко держа гвоздики в руке, идёт к своей цели. Поблизости было безлюдно, что радовало девушку. Петра остановилась. — Привет! Давно не виделись! — Ответа ноль. — Прости, что не смогла навестить тебя раньше, было много дел и всего такого. Недавно мы с Орденом вернулись из обворожительного приключения среди других миров. Мы встретили новых интересных людей. Например… Девушка говорила и говорила кому-то. Она рассказывала красивее и подробнее, чем Лукас, увлекательнее, чем Аксель и интереснее, чем Оливия. Она не упускала ни одну малейшую деталь. Она боялась, что если пропустит что-то, её собеседнику будет непонятно. — Хотя зачем я всё тебе рассказываю? — пожала плечами Петра своему же вопросу — Ты ведь был с нами, не так ли? И опять тишина. — Я знаю, ты рядом. Ты меня слышишь! Ты оберегаешь меня и Орден! — говорила она в пустоту. — Спасибо тебе, Джесси! Она стояла возле его могилой. На его камне было написано: «Нашему герою от его возлюбленной». То был самый тяжёлый день в её жизни. Похоронить своего любимого было адской мукой для неё. Этот день снился ей в её кошмарных снах, в самых страшных кошмарах, что длились два месяца. Нет ничего печальней, когда девушка пережила своего молодого человека. На гробу было много букетов цветов и бумажек с записками по типу: «Помним, любим, скорбим!!!». Она находится между небом и землёй, там, где, наверное, находится сейчас его душа. Лидер Ордена поставила цветы на гроб и продолжала свою речь: — Я не забываю тебя! Спустя месяц к нам приехала твоя сестра, Джессика, она рассказывает про тебя истории и показывает твои фотографии, на что я очень ей признательна. Чтобы ты знал, у меня никого нет. Я не могу забыть то, как сильна была моя любовь к тебе. — Глаза были на мокром месте. — Я не могу без тебя! Не могу. Первое время я хотела покончить с собой, но Орден мне не дал. Только сказал, что я должна смотреть вперёд. Но я не могу. Не могу идти вперёд, не забыв прошлое! Ты был всем для меня!I loved and I loved and I lost you
Опять по щекам стали скатываться слёзы. И неожиданно хорошая погода стала портиться. Ветер стал дуть так сильно, что яростно срывал листья, как в прошлый раз. — Где ты теперь… Тебя больше нет. Странные, жестокие слова, не помещающиеся в сознание. Вот почему так болело и ныло сердце. Как оно знает, какими невидимыми нитями связаны люди, как происходит это общение душ… Непостижимое, вечное, странное. Близость, боль, любовь, нежность, горькое сожаление, пустота, отчаяние… Всё это — жизнь. — В горле девушки стоял ком. — Живешь, и вроде всё у тебя хорошо… а потом — бах! — тебя как будто окунают головой в холодную воду, и от былой жизни ничего не остается, абсолютно ничего. И в этот момент появляется желание кричать, дикое необузданное желание безудержно кричать, но ты понимаешь, что никто… никто тебя не услышит. Мне не хватает твоей поддержки и тех красивых слов, что ты находил в любой ситуации. Я просто хочу, чтобы ты знал… Я люблю тебя! Она прикрыла глаза руками, тихо всхлипывая и не желая смотреть на мир без него. И неожиданно для себя она ощутила руку на своём плече. Петра рукавом от кофты утёрла слёзы и оглянулась через плечо. Позади стояла Джессика. Не убирая руки с плеча, она сказала: — Мне его тоже не хватает. — Зеленоглазая бросила свой взгляд на могилу брата. — Ты бы знала, как же я хочу попросить у него прощение за все. За наши ссоры, моё поведение, побег из дома и за то, что не была на похоронах. Сестра павшего героя загрустила и отвернулась, чтобы Петра не видела её слёз. — Ты была с ним в трудную минуту, а я нет! Ты смогла с ним попрощаться, а я нет! Тебе надо ценить это. То, что ты его не забываешь, тоже хорошо. Но ты забиваешь этим всю свою голову и тем самым губишь себя. А он этого ни в коем случае не хотел бы! Он наблюдает за нами и делит с нами нашу радость и печаль. Я на все сто процентов уверена, что ему больно видеть тебя такой. Он оберегает наш путь сверху. Он твой ангел-хранитель! Прошу тебя, перестань делать ему больно! Ты — тот огонёк, что заставил его глаза блистать и радоваться жизни! И та, что делала его жизнь лучше. Ты тот человек, что сумел разжечь пламя в груди! Это всё — ты! А не кто-то другой!And it hurts like hell
— Отпустить человека очень сложно, особенно если он был тебе дорог. Ты понимаешь, что придется жить с воспоминаниями о нем, но его самого в твоей жизни не будет. Должна сказать, что воспоминания причиняют одну лишь боль, если они связаны с ушедшим навсегда. Ты стараешься не думать о нем, не вспоминать, просто чтобы не причинять боль самой себе, но потом вдруг ловишь себя на мысли, что тебе действительно стыдно за себя. Тебе кажется, что ты не абстрагируешься от боли, а подло забываешь того, кем честно дорожил. Первое время, когда я убежала из дома, я старалась вообще не вспоминать о Джесси, ведь каждое мгновение, которые всплывало в моем сознание, обрекало меня на целые часы страданий и слез. Я не приезжала в обратно домой, жила у тети, не навещала знакомые мне и Джесси места, не смотрела на его фотографии и не говорила о нём с кем бы то ни было из близких. Со временем мне действительно удалось чуть притупить боль. Я позволила себе поставить нашу детскую фотографию в своей комнате, пару раз навестила площадку, где мы играли, и даже обсудила нашу ссору с тетей, немного повспоминав о детстве, прошедшем вместе с ним. Прошли года, и я уже частенько наблюдала за нашим домом из далека, часами сидела у серого холмика, где мы играли. Сейчас мне также тяжело. Я виню себя в нашей ссоре. Я была слаба и не смогла сделать первый примирительный шаг.Yeah, it hurts like hell
Джесс прикрыла свой рот рукой, чтобы не подавать вид плаксы. Но Петра всё поняла. Она переварила все слова, сказанные ранее, и развернула к себе зеленоглазку. Глаза у обеих красные от слёз. Они обнялись. Объятие было их крепкое, словно они век знакомы. Из-за мрачных облаков выглянуло солнышко и согревало их своими лучами. Они кинули последний взгляд на могилу лучшего героя, лучшего брата и лучшего любимого, попрощались и ушли с улыбкой и лёгкостью на душе, радостно смеясь. Даже не подозревая, что их провожал один человек, радостно смотря на них с неба. — Я тоже тебя люблю, милая Петра. И я прощаю тебя, сестрёнка.***
Ход времени пугает не приближением собственной смерти, а тем, что забирает близких.