Забытые апельсины

Знаете, как бы очевидно и немного глупо это ни звучало, но счастье находится в самых простых вещах: в заботливо приготовленном горячем кофе, в лёгком поцелуе перед уходом, в пожелании удачи на весь оставшийся день и многом-многом другом. Да, для каждого из нас этот список свой, но... не это ли делает его особенным? Разве не приносит улыбку от одного лишь упоминания или мысли об одном пункте это тёплое чувство, что греет не хуже солнца в груди? Если подобного не случается, то этот самый пункт стал самой обычной рутиной, действием, сделанным просто потому, что так было всегда и так надо. Входная дверь коротко и в то же время звучно скрипнула, выпуская из недр самой обычной квартиры, какую себе только можно представить, мужчину средних лет. В строгом тёмном костюме, выглаженной белой рубашке и синем галстуке, подходящим под цвет глаз, он казался самым обычным офисным работником, у которого явно было запланировано сегодня важное совещание или же встреча. Ещё сильнее увеличивало это впечатление выражение лица мужчины: оно казалось сосредоточеным, каким-то задумчивым и будто неживым. Светлые губы были поджаты, нельзя было их заметить и в каком-то подобии улыбки, словно утро этого дня его огорчило, заставило броситься в непрекращаемые размышления. Небесные глаза казались стеклянными, сделанными опытным и искусным мастером, они смотрели только вперед, перед собой, и никуда больше. Складывалось ощущение, что ничего не существовало для этих глаз, кроме гладкой деревянной поверхности двери. Белые брови находились в обычном положении своём, как если бы мужчина находился в спокойном, немного приподнятом настроении, и это деталь ещё больше придавало его лицу то самое «неживое» выражение. Он казался куклой. Да, именно ей, проработанной до мелочей. Закрыв за собой дверь, он медленно спустился по ступенькам и прежде, чем выйти, из подъезда тихо вздохнул, пряча куда-то в глубину своей души это кукольное выражение. Не стоит окружающим знать об их проблемах с Эммой, им незачем это знать. «Пускай же всё будет хорошо, по-детски наивно, как это было всегда», - мелькает в голове белобрысого, и тот толкает железную дверь, на одно мгновение прикрывает глаза из-за режущего, такого непривычного света и вновь продолжает свой путь до автобусной остановки. Машина? Да, у Нормана она была, имелся и водительский стаж, но желания сегодня ездить на ней куда-то - нет. Мужчина не хотел быть писателем своей судьбы, причиной бед, что могут случиться, просто желал, чтобы кто-то немного, хотя бы на поездку до места работы, заменил его. Да и когда он в последний раз ездил в этом шумном салоне по утрам, но таком привычном? Норман не помнил, каково это покупать билет в этом узком окошке кассы, когда за тобой нервная толпа; чувствовать этот еле заметный запах краски на остановке; ожидать; какое томительное и вместе с тем будоражащее чувство возникает в душе... И вот нужный. Открывшиеся двери и пассажиры, покидающие салон и заходящие внутрь. Пробив купленный билет, мужчина прошёл чуть дальше к одному из одиночных занятых мест и, схватившись ладонью за поручень, устремил свой взгляд в окно. Это было бы самой обычной поездкой, одной из сотни, каких ему приходилось совершать, если бы не проносящиеся за стеклом места, которые таили в себе воспоминания, возможно, они были тёплыми, словно майский ветер, может быть, жгли холодом, не хуже февральского мороза. Но, как ни крути, эти воспоминания были. Они жили, пока существовали те, кому принадлежали. Вот там, за шумящими клёнами был небольшой парк, где они втроем с Эммой и Рэем отмечали выпускной. Последний же тогда умудрился свалиться с лёгкой руки одной особы прямо в фонтан, в холодную воду. Хотя, чего греха таить? В тот вечер они вернулись мокрыми до нитки, и чудом было, как не подхватили чего. В жилах этой троицы "горела" кровь, заставляя лишь желать лучшего и стремиться к своей цели. Было так весело, свободно и вместе с тем легко на душе, что, казалось, все проблемы уходят на второй план, становятся пылью, которую достаточно лишь смахнуть. Или же здание городской библиотеки, а если быть точнее, то скамья напротив неё. Там была его перепалка с черноволосым, едва не переросшая во что-то более масштабное. Норман не любил это место, ведь именно тогда пошатнулась граница дружбы с Рэем. Мужчина признавал не только умственные способности своего приятеля, но видел в нём полноценного соперника, готового в любую минуту... А впрочем, неважно. Держи врагов ближе, чем друзей, не так ли? Но мог ли он говорить или думать о том, что лучший друг есть злейший враг? Норман не знал ответа на этот вопрос. А тем временем автобус не стоял на месте, двигался по привычному маршруту. И вот она, нужная остановка. Выйдя из салона, мужчина неспешным шагом направился к невысокому стеклянному зданию с красным логотипом компании. И с того самого момента, как он вошел в двери этого монстра, что может напрочь избавить Вас от мыслей о семье, возможных праздниках и прочем, началась привычная, выматывающая суета обычного буднего дня. От неё не мог спасти даже свежий кофе, замечательный вкус которого лишь мерк, исчезал, словно того и не было. Рабочее время пролетело быстро, даже слишком. Не желая больше задерживаться в этом месте, Норман поспешил покинуть его. И снова тряска в автобусе с ещё двумя десятками людей, такими же уставшими и ждущими, когда наконец ступят на порог родной квартиры. Путь до ближайшего магазина, где мужчина надеялся купить хоть что-то, что могло сгладить его вину в частности и внести немного тепла. И, наверное, первыми на глаза попались сложенные пирамидкой апельсины, возможно, не идеально круглой формы, но до сих пор хранящие свой сладковато-кислый запах. Ярко-оранжевые, словно желток только разбитого на сковороду яйца, словно закатное солнце, будто знакомая шевелюра... Поджатые до того губы тронула лёгкая улыбка, сохранившаяся до определенного момента вечера. Помимо этих плодов, взгляд мужчины наткнулся на полураскрывшиеся бутоны утончённых белоснежных хризантем. Покупки были завершены. Дома цветы были определены в хрустальную вазу, некогда подаренную им на свадьбу кем-то из родственников, а фрукты уложены в небольшую тарелку. Чайник, заполненный практически до краев, стоял на плите, готовый к тому, что его в любой момент могут включить. Нехватало лишь одного элемента - Эммы, похоже, задерживающейся на работе, возможно, из-за того, что не всех детей успели забрать. Такое бывало, но не так часто. Воспитатель в детском саду. С её знаниями Эмма могла пойти практически куда угодно, но выбрала-таки эту профессию. Рыжевласой доставлял удовольствие и много положительных в основном эмоций выбранный путь, а потому Норман никак не мог осуждать это чудное создание, лишь переживать некоторые события вместе и всячески поддерживать. Нервно постукивая подушечками пальцев по столу, мужчина, то и дело поглядывая на часы, ожидал её прихода. И тут послышался поворот ключа в замке, чьи-то тихих два голоса и... тишина, нарушаемая чьим-то возмущенным мычанием. «Соседи?» - мелькнуло в голове Нормана, подходящего ко входной двери. Ему хотелось верить в это, но горькая правда была в том, что они уже три дня как улетели в семейный отпуск. А потому рука произвольно нажала на ручку, одновременно резко толкая преграду, отделяющую мужчину от происходящего за ней. И что же он увидел? Парочку. Целующуюся парочку. При обычных обстоятельствах мужчина бы просто закрыл дверь, тихо пробормотав слова извинения, но не в этом случае, когда на талии его жены покоилась чья-то беспардонная ладонь, когда кто-то, кого Норман знал практически всю свою сознательную жизнь, впился наглым, властным поцелуем в эти нежные, бархатные уста. Долго ждать беловолосый не собирался. И вскоре к лицу незадачливого «поклонника» направился на приличной скорости кулак в район скулы. И он попал бы в цель, если бы в определенный момент Рэй, не разорвав поцелуй, наклонил голову вбок, одновременно отходя на один шаг. - Какая незадача. Нас прервали, - наигранно грустно проговорил черноволосый. - Ну что же... Я зайду позже, милая! Развернувшись со злорадствующей улыбкой на губах, Рэй стал спускаться вниз по ступенькам, предварительно скользнув по растерянному лицу Эммы взглядом, какой ненавидит каждый мужчина на Земле, если его бросают на обожаемую им особу, и одновременно не брезгует и сам порой одарить этим. Ещё несколько минут можно было слышать его в размеренные, но в то же время гулкие, шаги. Стук железной двери, знаменующий, что все наконец закончилось, пришла заветная пора тишины. Не говоря ни слова, Норман осторожно, словно боясь ранить, взял любимую под руку и потянул за собой в недра квартиры. Сказать что-то в тот момент, что могло бы успокоить рыжевласую, он просто не мог. Норман боялся сорваться, дать разлететься «фарфоровой» маске на миллиарды осколков, напугать её повторно, обвинив во всем, что только что происходило на его глазах, хотя это было не так, совсем не так. Ненависть? Да, именно её семена только что пустили корни в сердце офисного работника. Провернув в замке несколько раз ключ, мужчина, не снимая обуви, провел в Эмму на кухню и усадил на невысокую табуретку. Казалось, в какой-то момент неизвестный щелкнул пальцами, и в её зелёных, словно безграничные поля, глазах начали наворачиваться горькие слёзы. Слезы обиды, разочарования, неверия - все эти чувства мешались и в сердце женщины, где крепко ранее росла надежда на будущее их троицы. Хотя, с другой стороны, какая может быть дружба, если двое видят в девушке потенциальную жену и мириться с присутствием друг друга возле предмета своего обожания не собираются? Действительно, никакой. Заключив хрупкое, то и дело всхлипывающее тельце в объятия, Норман мягко коснулся губами макушки особы и, осторожно вытирая скатывающиеся по румяным щекам капельки слез, более не препринимал ничего. Слова успокоения в этот момент попросту не были бы услышаны, да и сам мужчина находился немного не в состоянии для произнесения каких-либо речей. Чайник в тот вечер так и не закипел, остался на прежнем месте своём, заполненный практически до верха. А апельсины так и не были тогда почищены и съедены. Они остались лежать на своей тарелке, поблескивая ароматными боками под неестественным светом лампы...