***
— Могу я лишь коснуться тебя? — тянет Сонхен руку к лицу Чиана, и в ту же секунду что-то мешает, останавливая его. Впервые за все время он сам дотронулся до Сонхена. Дотронулся, чтобы остановить и убить его надежду на нечто новое и приятное. Однажды в какой-то книге какой-то автор сказал, что запретный плод сладок. И еще он упомянул, что каждый однажды ощущает на губах этот недостижимый прежде вкус. Когда тебя впервые трогает любимый человек, наверное, приятно. И должна, наверное, в такой момент подскакивать температура, и слезы на глазах, быть может, и, скорее всего, ты счастлив. Сонхен, чувствуешь ли ты это, когда Чиан хватает тебя за руку чуть ниже запястья, чтобы остановить твою жалкую попытку коснуться своего лица? Сонхен, ты улыбаешься? Смеешься? Я был прав, когда называл тебя глупым. Глупый. Снова скрываешь боль за улыбкой. А люди не замечают, и Чиан не замечает, он отпрянул назад и надеется, что сейчас ты отступишь как это бывало всегда. Давай же, он думает, что ты не сможешь, воспользуйся моментом и ощути его бархатную кожу на своих пальцах. …не можешь. Глупец и слабак. Одинокий шут, развлекающий публику за лишнюю монету. Завтра ты снова будешь рвать волосы на голове, потому что от боли нужно как-то избавиться, а другого способа, кроме как превратить моральную в физическую, ты не знаешь. — Да шучу я, шучу, — сдерживая смех, ты чешешь затылок той рукой, которой мог бы ощутить приятное тепло. Его тепло. Больно, наверное, знать, что единственный нужный в мире человек не нуждается в тебе. Чиан даже не пытается использовать тебя. Ты ему невыгоден, неинтересен. Ты жалок и в этой жалости ты находишь убежище: даю сто процентов, что лишь поэтому Чиан еще не развернулся и не ушел из твоей жизни. А теперь на улице ночь и ты сидишь перед ноутбуком, смотря на рабочий стол, где изображен Чиан. Он там улыбается. Видишь? На плече у него чья-та рука, не твоя ведь, да? Отворачиваешься в сторону открытой двери, а там лишь темнота. Ты, скорее всего, просто слишком много выпил, но в этой темноте… неужели в ней спрятался Чиан? Ты всматриваешься и в голове невольно всплывает тот вечер, который очень резко и быстро перешел в ночь. Пять или шесть лет назад — вы были так молоды. Ты тогда с чего-то решил, что нужно зайти в комнату к Чиану — вы же соседи, почему нет? Но обычно ты так не делал. Ты совсем не общался с ним прежде, хотя это нельзя осуждать, ведь вы толком и знакомы-то не были. И вот заходишь ты, не зная почему и зачем, а внутри так темно, будто ослеп. Лишь частое дыхание и мрак, который поглотил всю комнату, а теперь и Сонхена. Идешь на звук и натыкаешься руками на какой-то стол. А дыхание все громче, все быстрее. Там будто задыхался кто-то. И достаешь телефон, включая фонарик. Действительно стол, но под ним… присаживаешься, светя прямо перед собой, а тут сантиметрах в пяти лицо Чиана. И его пустые глаза, из которых катились слезы. Он все дышит и дышит, громче и громче, чаще и чаще. Смотрит на тебя, глупый Сонхен, но не видит. Будто ты призрак; будто он — рентген. — Чиан? — едва слышно произносишь и ощущаешь лишь мурашки по телу. — Ты пришел, ты пришел, пришел, — быстро шепчет он так, что едва слышно.— Ты пришел, ты здесь, здесь, а я... нет, ты здесь… Страшно так стало и, будто открыто окно, повеяло холодом. Зовешь его снова, опять по имени, но чуть громче. И он... слышит? Мгновение спустя ты видишь какие-то перемены: как минимум, он начал моргать, да и глаза будто стали живее? — Сонхен, — шепчет он, едва различая черты твоего лица, — Сонхен… — плачет еще больше и срывается с места, обнимая тебя, попутно ударяясь головой об стол, но словно не замечая. — Помоги… Спаси меня…***
Как же ненавистен тебе дождь, как же ненавистна витрина с кексами и отражение тебя одного в ней. Омерзительные капли холодного дождя скатываются по стеклу с забавными стикерами и надписью «Sweetcake». Останавливаешься на минуту и ужасаешься своему виду: волосы насквозь промокли, плечи серого пальто темнеют, а глаза… ты их уже видел когда-то у кого-то. Помнишь эту пустоту, смотрящую сквозь вещи? Говорят, мы есть то, что мы едим. Так вот, Сонхен, почему ты так ужасно питаешься? Что с тобой стало, мой друг? Помню тебя открытым подростком, крепко стоящим на ногах без помощи родителей уже в 16 лет. Ты был кирпичной стеной, в которую врезались вихри и ураганы, той стеной, на которой нет ни одной трещины, той стеной, которая простояла бы чуть дольше, чем вечность. Но вот дуновение легкого ветерка, чье имя созвучно с… (с кем же?) и ты практически рухнул. Твой фундамент движется то туда, то сюда, а кирпичики по одному стираются в пыль. Где тот Сонхен? — вот первое, что спросил бы я, но ответ очевиден. Тот Сонхен, сильный и мужественный, героически отдал жизнь. На что же он променял себя? Не скажу, никогда не скажу — сам не поверю и другим не позволю верить. Но ведь все мы знаем истину, все мы понимаем, что жизнь не сказка, и всем нам известно имя ветра, пришедшего из темноты, проходящего сквозь тебя. Скучаешь по нему? Скучаешь по ненависти в его глазах, когда ты делал комплименты? А помнишь, как однажды вы не виделись два месяца? И тогда он сам написал тебе. Это было то время, когда ты решил бросить употреблять наркотик — тот самый, что был губительнее всех остальных, тот, о котором знал лишь ты. И все было прекрасно, ты практически смог… Хотя кого я пытаюсь обмануть. Худшими в твоей жизни были не те дни, когда родители выгоняли тебя из дома в 15, не те бесконечные минуты, когда в школе все издевались над тобой, потому что ты мог дать сдачи кому угодно, кроме толпы. Не те секунды, когда твоя девушка прямо на твоих глаза поцеловала какого-то парня из клуба, думая, что это ты (как можно так напиваться?). Худшие, наиужаснейшие, самые тяжелые и долгие дни — это те два месяца, которыми ты пытал себя, избегая Чиана. Ты думал, что он придет к тебе сам, что все изменится, думал, быть может, забудешь его. <...> Надеешься, что боль потухнет. Но каждый раз вспоминая его имя, произнося его одними только губами, — а делал ты это без перерывов — становилось лишь хуже. Помнишь, как лежал, упиваясь своею болью, как опухли твои веки от слез? Опухли настолько, что ты не мог видеть даже стараясь широко распахнуть глаза. И помнишь, как чуть не сошел с ума? Казалось, будто даже приятно чувствовать все это. Ты не хотел, чтобы это кончалось, хотел страдать вечно и умереть через 10 минут. И чтобы Чиан подумал, что, быть может, это из-за него. И чтобы он плакал, сожалел, вспоминал, как однажды ты утешил его и не смог отпустить. Это ведь была обычная ночь, которая канула бы в лету, если бы не твое непреодолимое желание заглянуть к нему в комнату. За те пару мгновений, когда он повторял твое имя, за те пару секунд, которые он смотрел на тебя, за те пару минут, которые обнимал тебя и за те пару часов, которые провел, пытаясь уснуть, держа свои ладони в твоих. Что тогда проскочило по твоему телу? Удар током или нечто более сильное? Ты такой мерзкий, Сонхен, раз думал о чем-то плохом, пока Чиан доверился и мирно спал рядом с тобой. В тот момент ты хотел его так, как ни разу в жизни не хотел свою первую любовь — свою девушку, к которой ты действительно испытывал очень сильные чувства. Недостаточно сильные, оказывается. Не на всю свою мощь. Не так сильно, как смог теперь полюбить Чиана. И ты так и не смог понять, почему та ночь стала настолько роковой. Ты не сделал ничего плохого, если брать во внимание только то, о чем знал Чиан. Ты не касался его там, где он не просил. Ты даже тогда, еще не ощущая чего-то, что можно как-то описать, боялся дышать и лишний раз двинуться. А в голове снова его образ, что увидел, заглянув под стол. Глаза… Пустые глаза, в которых жизни меньше, чем в булыжнике на дне океана. И за этими размышлениями ты пролежал до самого утра и жутко замерз. Почему Чиан такой холодный? Сонхен, проведи параллели: Чиан и правда тогда был очень холодным. И он забирал все твое тепло, отдавая тебе лишь холод. Что изменилось сейчас? Ты забираешь от него все плохое, а потом улыбаешься, смотря на это пухлое личико, что напоминает тебе горячий пирожок. Милый, не правда ли? Но стоит лишь коснуться его, как ощутишь, насколько холодным порой бывает то, что с виду может обжечь. Ты снова и снова ищешь пути к его сердцу, но за эти несколько лет ты не продвинулся ни на шаг. Ты все также далек от души Чиана, что глубоко спрятана и заперта на сто-двести-триста-нет, на миллион замков. И так почему-то только к тебе. Однажды когда он не видел тебя, случайно упустил, заострив внимание на каком-то парне, с которым говорил, он улыбнулся. Он даже засмеялся. И из глаз твоих брызнули слезы. Словно открутили вентиль крана до упора — с такой ли силой бежали солоноватые дорожки по твоим щекам? Или все же еще быстрее? Сонхен, я уверен, ты знаешь, что такое боль. В последнее время ты уже и запамятовал, что кроме боли есть еще какие-то чувства. Но пора забывать — пора отпустить его, пора дать ему свободу от себя. Он сам попросил этого. И если раньше ты мог сказать, что он еще, быть может, не готов оставаться один, то теперь не смей так даже думать. Повторяй за мной: «Я устал от тебя». Опять голос Чиана в голове? Я уверен, что так оно и есть.***
А ты все идешь по улице, крутя в голове воспоминания, перебегая от одного промежутка времени к другому и оставляешь самое тяжелое напоследок. В кармане твоего насквозь промокшего пальто лежит мятый конверт. Откуда он ты не знаешь, но практически на сто процентов уверен, что от него. Чиан никогда не уходит, оставляя после себя только голую фразу. Это точно он подкинул тебе клочок бумаги, в котором спрятан сокровенный клад, принадлежащий только тебе. Ты знаешь, что сделаешь с ним. Ты придешь домой, ляжешь в ванну и начнешь читать. Может, хватит сил утопиться, а может он написал там свой новый адрес… Да, точно. Чиана все эти годы кто-то преследовал и потому, чтобы не навредить Сонхену, он был так холоден. И теперь он нашел выход — Чиан переедет, оставив координаты Сонхену, чтобы однажды они вновь встретились… и были вместе. Не смешно, Сонхен, совсем не смешно. Сколько бы сказок ты не придумал, твое сердце не просто так замерло еще два часа назад, когда дождь начинал моросить. Когда ты стоял напротив него и рассказывал с глупым выражением лица о том, как тяжело было впервые отказать ему куда-то сходить. И о том, как грустно было после, когда Чиан не заметил, что впервые за все их знакомство, Сонхен нашел в себе силы сказать «нет». И вот ты на пороге родного здания. Того самого, где вы познакомились. Чиан давно съехал поближе к университету, но ты так и не смог. Заходишь домой и не включаешь свет. Ты так боишься потерять воспоминания о нем, что даже сделать малейшую перестановку в той комнате означало убить все, что так бережно хранил. По памяти идешь к столу, доставая мобильный телефон, но не снимая грязной вымокшей обуви и одежды, включаешь фонарик, и снова слышишь быстрое дыхание. Опускаешься вниз — а там… никого. Ты сошел с ума, друг мой, однозначно сошел с ума. С тех пор, как Чиан переехал, ты выкупил его комнату, отдав свою и приплатив, и начал жить здесь, надеясь, что он однажды вернется сюда, увидит, как ты сохранил здесь все и наконец скажет заветные слова благодарности. Но даже сейчас его здесь нет. И его приятный аромат выветрился в первую же неделю, как бы ты ни старался его сохранить. Да, Чиан пах по-особенному. Этого аромата не существует ни в одном мире, даже похожий найти не сможет никто. Чиан пах так, что Сонхен не мог совладать с собой и терял всякий самоконтроль, волочась за ним, как собачка. Хоть в жар, хоть в холод, хоть в воду, хоть в огонь — Сонхен последует за Чианом. Каждый день, каждую неделю, даже раз в месяц, когда они видятся; он потратит все свои жизни, словно в игре, но не оставит Чиана.Но что, если Чиан оставит его?
Плевать.
Встает и опускает ручку крана, останавливая воду, а потом залезает, не раздевшись, внутрь. Вода, громко разбиваясь о пол, переливается через края. Но это не имеет смысла, ведь важнее то, что у него в руке. В правой или в левой — он не помнит, где какая сторона. И попроси его посчитать до пяти — не сможет. Примерно так и умирают люди, продолжая дышать. — Чиан-и… ты хотел, чтобы я всегда помнил тебя, я знаю, — улыбаешься и смотришь на конверт, аккуратно распаковывая размякшую от влаги бумагу, продолжая бормотать что-то хриплым голосом, — Ты просто мечтал, что мы будем вместе. Чтобы я пришел… И вновь события шестилетней давности кружат голову, заполняя вакуум в груди. За долю секунды вся жизнь проносится перед глазами. А ведь она была так коротка. И то, что было до Чиана Сонхен не посмеет назвать жизнью. Тогда все было иначе. Тихим шепотом начиная и громким гулом заканчивая, в голове у него повторяется фраза, что срывалась с губ Чиана в ту ночь …и вот, я пришел, Хен, теперь мы оба здесь.