муж

      Мойра с самого начала беременности знала, что с ребенком её жизнь изменится самым радикальным образом. Мойра знала, но знать, понимать и сталкиваться лицом к лицу — совершенно разные вещи.       В список странностей, связанных с её сыном, входило то, что она не помнила его отца. Совсем. То есть, смутные воспоминания о той ночи в огромном доме в комнате с камином присутствовали в голове, но вот лица Мойра определенно не знала. Поначалу, конечно, хотела узнать и предупредить человека, с ног на голову перевернувшего её жизнь, но после рождения Дэвида просто смирилась с необходимостью самой воспитывать своего малыша.       Дэвид рос славным, умным не по годам, сообразительным и точно счастливым, но отца ему не хватало. Поэтому, и только поэтому Мойра начала ходить на свидания, знакомить Дэвида со своими ухажерами и даже вышла замуж, правда после развелась из-за огромной занятости, не прожив в браке и пяти лет.       Сам Дэвид внешностью пошел явно не в неё, и это напрягало больше, чем незнание, от кого она получила свое маленькое солнышко. С каждым брошенным вскользь взглядом, с каждым движением её мальчика, Мойра видела на его месте размытый силуэт шатена с, кажется, глазами цвета неба. Мойра видела, но не предпринимала тщетных попыток отыскать так нужные ответы, твердо уверенная, что справится со всем сама.       Она сильнее, чем думал каждый в этом идиотском ЦРУ. Она с п р а в и т с я, даже если будет невыносимо.       Потом Дэвиду стукнуло десять, и все предметы взлетели над потолком, он начал жаловаться на «голоса» окружающих людей и пуляться нечто, напоминающим энергетические шары. Мойра тогда только тяжко вздохнула. Знала ведь, что жизнь изменится самым радикальным образом, знала, но всё равно родила. Не ей теперь жаловаться на последствия принятого решения.       А потом в жизни её шестнадцатилетнего сына возник двадцати однолетний среброволосый парнишка со смешными очками и курткой с металлическими заклёпками. Просто ворвался ураганом в жизнь, сделав улыбку Дэвида ярче в несколько раз, перевернув все с ног на голову и оставшись навсегда. И Мойра была бы спокойней, будь те двое обычными лучшими друзьями, только вот неловкие моменты, возникающие все чаще, наводили невольно на совершенно иные мысли.       И вот сейчас, сидя в собственном кабинете после увлекательнейшей поездки в Египет, Мойра старательно переваривала звонок сына. Вернее, его счастливые визги, кряхтения и вой.       — Сынок, ты в порядке?       — Да, — спешно отозвался Дэвид. — Мам, ты не представляешь, что произошло! Я женюсь, мама. Ж е н ю с ь . Круто, да?       — Да...       «Я женюсь», билось в черепной коробке с перерывами в две минуты.       «Я женюсь», заполнило мысли с головой, не давая выплыть из тянущего на дно океана.       «Я женюсь», в очередной раз перевернуло её жизнь.       Она подняла глаза на вошедших к ней мужчин, одного из которых тут же узнала. Чарльз Ксавье, известный ученый-генетик, директор школы для таких, как её сын и его... жених. Профессор вел себя до смешного неловко, но смотрящие восхищённо очаровательные голубые глаза полностью вытесняли мысли, кроме одной, заставляющей глупо ему улыбаться.       — О, у вас есть сын! А у него есть муж? В смысле...       — Да.       — Что?       — Что?       Мойра моргнула. Черт, черт, черт. Черт. Чертов Дэвид. Господи, почему нельзя быть хоть в этом плане обычным и не создавать своей матери ненужных патовых ситуаций?       — Неважно, — Мойра качнула головой. — Задумалась, извините.       Профессор Ксавье только кивнул, нисколько не поверив в её слова. Заострять на этом не стал, и на том спасибо.

***

      — Ты говорила, что у твоего сына есть... муж, — осторожно начал Чарльз, Мойра вздрогнула, слегка испуганно воззрившись на старого друга. Мало того, что она так и не призналась в том, что оставила небольшое, мучающее её по сей день напоминание об их романе в далеком шестьдесят втором, так теперь придется рассказывать, что это напоминание собирается жениться на парнишке, спасшем всех детей из школы во время взрыва и самоотверженно борящимся с ними плечом к плечу против Апокалипсиса. Что это напоминание собирается жениться на парнишке, к которому Чарльз на девяносто процентов относится, как к родному сыну.       Чертова. Несправедливая. Жизнь       Мойра тряхнула волосами, вздохнула, собралась с силами и кивнула. Серьезно посмотрела на Чарльза и произнесла:       — Чарльз, нам нужно поговорить.       — Мне не нравится твой тон, — шутливо (и слегка нервно) улыбнулся Чарльз, но стушевался, заметив, что Мойре не до шуток. — Что-то случилось?       — Помнишь нашу ночь в поместье, когда ты не мог выбрать между мной и Эриком и собирался угробить сразу три жизни?       — Ты имеешь в виду ту ночь, когда мы занимались... этим? — уточнил Чарльз. — Боже, конечно! А при чем тут... погоди! О Господи!       — Его зовут Дэвид, у него очень много способностей, а ещё он встречается уже четыре года с парнем по имени Питер Максимофф, который, похоже, сын твоего ненаглядного Эрика, и они собираются пожениться, — выпалила Мойра на одном дыхании и уставилась на Чарльза. Который моргнул. Раз. Другой.       Мелькнула неподалеку серебряная вспышка, и Чарльза переклинило. Выражение его лица резко стало мрачным, готовым к бою и крайне недовольным. Он развернул коляску, и особняк с прилегающей к нему приличных размеров территорией сотряс громоподобный рык.       — ПЬЕТРО МАКСИМОФФ!       Мойра ухмыльнулась испуганному Питеру, подумав, что злиться на Чарльза не имеет никакого смысла, а со свадьбой Дэвида они уж как-нибудь справятся.       Ведь её сын уже в самых надёжных руках.