Зарисовки из жизни горных лордов

      Цинхуа беззаботно валялся на трехспальной кровати и предавался сочинительству. Теперь, когда у него появились собственные покои, почти теплые и до верху забитые пустыми свитками, лорд Аньдин стал наведываться в резиденцию повелителя снегов по поводу и без повода. Мобэй чаще всего был занят какими-то своими королевскими делами, вроде разборок с непокорными вассалами, и Цинхуа просто наслаждался покоем и бездельем. Как сейчас, например. Вооружившись углем (в ледяном дворце чернила застывали, и потому для письма чаще использовали заточенные угольки), горный лорд писал очередной рассказ. Он как раз думал, сделать ли героя жертвой обстоятельств или тем, кто создает эти обстоятельства, когда в отдалении послышался грохот.       Цинхуа вскинул голову и испуганно огляделся. Что происходит? Вышколенные слуги Мобэя никогда бы не посмели устроить такой шум.       Заклинатель немного поразмышлял, стоит ли поддаться любопытству, или лучше не высовываться, когда дверь его содрогнулась от удара. Цинхуа вскрикнул и свалился с кровати. Дверь отворилась с жалобным скрипом, и в покои ввалился Мобэй-Цзюнь. Именно ввалился, иначе не скажешь. Демон едва держался на ногах. Он шатался и цеплялся за косяк, а на полу за ним тянулся кровавый след.       — О боги! — воскликнул Цинхуа и кинулся к нему. — Что произошло? Кто это сделал?       — Бинхэ — сукин сын, — процедил Мобэй. Заклинатель поддержал его за локоть, чтобы тот не упал, и демон повис на нем всем своим немалым весом. Охнув, Цинхуа попытался не упасть сам и по возможности аккуратно поволок Мобэя к кровати.       Но демон вдруг воспротивился. Резким прерывистым движением он попытался оттолкнуть заклинателя от себя, и оба едва не завалились на пол.       — Уйди! — прорычал Мобэй.       — Ага, щас! — возмутился Цинхуа. — Ты сам пришел в мои покои, так будь последователен в своих решениях!       Повелитель снегов скривился и все же позволил уложить себя на кровать. Простыни тут же расцвели кровавыми пятнами. Цинхуа нервно огляделся по сторонам. Вода! Ему нужна вода. И антисептик. Хотя с ним в этом проклятом мире совсем туго. А на бинты вполне пойдет простыня. Все равно ее теперь только выбросить.       — Цинхуа, — слабо окликнул Мобэй, но тот не обратил внимания. Он уже убежал прочь из комнаты.       Демон проводил заклинателя тяжелым взглядом. Где-то в глубине души он чувствовал, что Цинхуа не вернется. И это было правильно и естественно. Не так ли? Раны на теле не беспокоили демона. Они заживут, в этом можно не сомневаться. Ублюдок Бинхэ знал, что делал. Ему не нужен был труп, ему нужен был слуга. Сам Мобэй поступил бы так же. Собственно, он не единожды уже так поступал. Так стоит ли роптать на судьбу за то, что она уготовила ему ту же участь?       Демон закрыл глаза и попытался выровнять дыхание. Он сам не понимал до конца, зачем пришел сюда. Наверное, хотел в последний раз увидеть этого странного непостижимого человека. Теперь, когда Мобэй оказался повержен, Цинхуа наверняка уйдет. Он ведь свободен уйти. Союзники остаются с тобой лишь до тех пор, пока им это выгодно. Мобэй всегда знал об этом. Это не больно и не досадно. Просто так устроен мир....       Из размышлений демона вырвала приглушенная ругань. А еще ощущение чего-то горячего и влажного у одной из особенно глубоких ран.       — Да чтоб тебя! Присохло все! Хоть вместе с кожей обрезай! Мой король, ну помоги мне хоть немного! Твоя рука мне мешает!       Мобэй-Цзюнь распахнул глаза и уставился на заклинателя, который возился вокруг его раны с мокрым полотенцем.       — Что ты здесь делаешь? — демон сам не знал, какие эмоции вкладывал в эти слова. Раздражение? Удивление? Любопытство?       — А на что похоже? — сердито огрызнулся Цинхуа. В зубах его была зажата игла с длинной тонкой нитью. От того голос и звучал приглушенно. — Прости, мой король, но тебе придется потерпеть. Я ничерта не смыслю в анестезии. А того алкоголя, что я нашел, едва хватит, чтобы продезинфицировать рану.       — Почему ты здесь? — снова спросил Мобэй, пропустив слова заклинателя мимо ушей. — Ты разве не понял, что произошло? Я не король больше. Бинхэ поверг меня.       — Да, я заметил. Мой король, пожалуйста, подними руку. Мне нужно промыть рану.       И Мобэй поднял руку. Он схватил Цинхуа за ворот одежды и дернул на себя. Заклинатель испуганно взвизгнул и выронил иглу.       — Я проиграл! — прорычал демон ему в лицо. — Я больше не принадлежу себе. Тебе нет причин больше оставаться рядом со мной!       Цинхуа молчал и упрямо смотрел ему в глаза. Маленький лорд Аньдин дрожал с ног до головы. Он явно был смертельно напуган и взволнован вдобавок. Но странная храбрость и решимость светилась в его глазах. Мобэй смотрел в эти глаза, наверное, целую вечность. Он был растерян. Он не понимал, что происходит. Пальцы сами собой разжались, выпуская голубую ткань одежд заклинателя.       — Ну? Накричался? — возмущенно осведомился Цинхуа, и Мобэй с удивлением обнаружил, как звенит и дрожит его голос. — Из-за тебя я иголку потерял!       Демон не глядя подобрал иглу и молча протянул ее человеку. У него не было больше слов.       Никто из них не решался нарушить тишину, пока Цинхуа обрабатывал раны Мобэя. Разве что заклинатель иногда жалобно ругался сквозь зубы. Стыдно признаться, но он боялся вида крови. А от ее запаха голова начинала опасно кружиться, и желудок завязывался узлом. Но лорд Аньдин не мог позволить себе сейчас сбежать или хлопнуться в обморок. Как бы плохо ему ни было, Мобэю сейчас хуже. Ведь это в его теле куча дыр! А что стало с гордостью демона, заклинатель и вовсе не осмеливался предположить. Он знал, разумеется, что Мобэй смирится с ролью слуги и примет это как должное. Но так же он лучше всех знал, что самое больное место любого демона — это его гордость. И лечится она гораздо тяжелее, чем плоть. Но о том, что делать с гордостью Мобэя, он подумает позднее. А сейчас нужно унять дрожь в пальцах. И надеяться, что он все делает правильно. Пусть у Цинхуа и не было никогда медицинского образования, он был уверен, что смыслит в медицине больше, чем все слуги Мобэя вместе взятые. По крайней мере, он не думал, что лучший способ ускорить выздоровление — это вылизать рану языком.       Когда он стянул края самой глубокой раны и перевязал те, что поменьше, Цинхуа наконец смог позволить себе немного расслабиться. С ним так часто бывало: в критической ситуации он держался и делал все, что мог, но когда опасность оставалась позади, заклинателя все равно настигала истерика.       Вот и сейчас он почувствовал, как в горле встал ком, а пальцы начали дрожать сильнее.       — Цинхуа, — снова окликнул его Мобэй, и его голос как будто выключил что-то. Цинхуа уткнулся носом ему в плечо и разревелся.       Демон непонимающе уставился на заклинателя.       — Почему ты вечно ждешь, что я предам тебя? — всхлипнул Цинхуа. — Ты самый настоящий кретин! Я никуда не уйду!       Мобэй-Цзюнь неуверенно поднял руку и опустил ладонь на макушку заклинателя.       — Я... верю, — выдавил он, — хотя и не понимаю, почему ты так поступаешь.       — Это потому, что ты идиот!       Повелитель снегов, наверное, за всю свою жизнь не слышал столько оскорблений в свой адрес за раз. Но почему-то они не злили. Даже наоборот. На душе становилось легко.       — Идиотов не предают? — поинтересовался он, проведя ладонью по волосам заклинателя.       — Идиоты не понимают элементарных вещей, — обиженно надулся Цинхуа.       Мобэй кивнул, соглашаясь.       — Кажется, я снова напугал тебя.       — Да я уже почти привык. А по поводу Бинхэ... это не важно. Правда. То есть... важно, конечно...Я хотел сказать...       Цинхуа набрал в легкие побольше воздуха. Слишком сложно. Кажется, напрасно он возомнил себя лекарем душ. Гордость демону придется восстанавливать своими силами.       — Я в любом случае останусь с тобой! — в конце концов выпалил он и густо покраснел.       Мобэй посмотрел на него как-то очень серьезно и сказал:       — Хорошо. Тогда не важно.