Без слов

Когда Тэхён был ещё совсем ребенком, он с упоением слушал мамины рассказы про любовь, родственные души и соулмейтов. Закрывая глаза, мальчик представлял как встретит того самого человека, которого полюбит всем сердцем и которого сможет назвать своей второй половинкой. Только пойдя в школу, Тэхён уже сам ночи напролет читал романы, а когда книги кончались, фантазировал про самые необыкновенные встречи, про любовь, про соулмейтов с обязательно хорошим концом. Потому что в каждом достойном рассказе должен быть Хэппи энд. По крайней мере, так считал сам Тэхён. Вечерами, он садился на широкий подоконник в своей комнате и мечтал, смотря на звёздное небо, что где-то там, его родственная душа тоже видит те же звёзды, ходит по той же земле и дышит тем же воздухом. Он представлял каким может быть его предназначенный, что он любит, как выглядит. От таких мыслей внутри всегда становилось теплей, потому что, чтобы не случилось, Тэхён знал — он не один. Когда Тэхену стукнуло десять, он уже предвкушал появление его надписи — первых слов, услышанных от его соулмейта. От одной только мысли об этом сердце маленького мальчика сжималось и начинало биться вдвое быстрее. Каждый день, просыпаясь с утра, он проверял свою руку на наличие заветных букв. Вот только они так и не появлялись. В шестнадцать, когда все одноклассники хвастались надписями на руках, а некоторые даже находили своих соулмейтов, Тэхён прятал запястье за широким напульсником, потому что то все ещё было пустым. Он отнекивался, говоря, что просто не хочет показывать свою надпись, а в душе умирал каждый чёртов раз. Теперь в историях, выдуманных Тэхеном не было никакого хорошего конца, потому что его и не бывает вовсе. В этом парень убедился ещё, когда его казалось бы идеальная и счастливая семья вдруг треснула по швам. «Жизнь та ещё сука, сынок» — последнее, что услышал Тэхён от своего отца, прежде чем тот навсегда ушел из семьи. Тогда Тэхён впервые услышал ругательство с уст отца и впервые в жизни его возненавидел. Сейчас же он готов был подписаться под каждым словом, потому что да, та ещё сука, жестокая и беспощадная и Тэхен знал это не по наслышке. Когда в школе случайно прознали про его «болезнь», спокойная жизнь парня закончилась. Нет, Тэхёна не обижали, не били, даже не кричали обидные слова вслед. Вот только он чувствовал. Чувствовал каждый косой взгляд в спину и громкие перешептывания. Он стал зверушкой в зоопарке, на которую все тыкали пальцем, но боялись подойти ближе. Тэхён уже не хотел ходить по врачам, к которым его раз за разом тащила мама, потому что понимал — бесполезно. Бесполезно каждый раз утром проверять запястье, которое, будто издеваясь, оставалось пустым. Бесполезно надеяться, что у него надпись эта появится, просто позднее, чем у его сверстником. Так говорили в каждой больнице, а Тэхён уже даже не хотел верить. Потому что она так и не появилась. Тэхену двадцать три и он уже, кажется, смирился. Смирился, что навсегда, до конца своих дней останется один. Что так и не услышит голоса своего предназначенного, не увидит его улыбку, которая точно была бы потрясающей, не попробует на вкус его губы. Тэхён уже даже не представляет своего соулмейта. Слишком приятно. Слишком больно. Он лишь снится изредка, в те самые трудные времена, когда натягивать улыбку становится особенно тяжело, приходит ночью, нежно гладит по голове и шепчет какие-то глупости, а потом крепко обнимает. Тэхену даже иногда кажется, будто он чувствует тепло от призрака исходящее. А утром его предназначенный уходит так тихо, что Ким никогда не может его поймать. После таких ночей просыпаться особенно трудно, иногда не хочется вообще. Иногда и жить-то особо не хочется, но Тэхену надо, потому что мама, да и предательская, даже не надежда — ее остатки, все ещё теплятся в груди. Тэхён теперь ненавидит звёзды, это его личный символ разочарования. Каждую ночь он плотно задергивает шторы и накрывается одеялом с головой, будто прячась от всего мира, а в действительности — от терзающих в голове мыслей. Жаль только, что от них никакое укрытие не поможет. Тэхену на улицу выходить страшно, кажется, будто все видят его дефект, смеются, пальцем тычут, издеваются. Это конечно неправда, он и сам об этом знает, но детский страх все ещё крепко сидит у него внутри и не даёт свободно вздохнуть. Запястье теперь всегда скрыто напульсником, немного неудобно, но Тэхён уже привык. Он и к одиночеству привык и к пустоте внутри тоже. Иногда ему кажется, что он случайно появился в этом мире, что совсем здесь не нужен. Будто его отправили сюда по ошибке, которую потом стало просто лень исправлять. Но Ким предпочитает не считать себя ошибкой, тогда уж совсем тоскливо становится. Тэхён смотрит в окно, по стеклу которого неспешно стекают то ли дождевые капли, то ли снежинки и на душе становится вдвойне паршивей. Он кутается в большое одеяло, но так и не может согреться. Кажется, никогда не сможет. В руках телефон, в котором номеров по пальцах пересчитать можно, а между губ тлеет сигарета. Стоило бы курить в окно, но холодно до такой степени, что не хочется даже с кровати вставать. Да и лень, если быть уж совсем откровенным. Тэхён с сожалением отмечает, что сигарета в его зубах — последняя, а это значит, что скоро придется идти за новой пачкой. Он вспоминает, что и в холодильнике мышь повесилась, а живот уже скручивает от голода. Переборов себя, парень покидает свое теплое укрытие и, быстро перекусив найденным яблоком, решает пойти в магазин. Выйдя из подъезда, Тэхён поежился от резкого холода и сильнее укутался в воротник куртки. На улице была уже середина зимы, а отопление отключили из-за каких-то поломок. Дороги уже были укрыты снегом, из-за чего парень несколько раз подскользнулся и чуть было не упал. Благо, продуктовый магазин находился не так уж и далеко от его дома, поэтому Тэхён довольно быстро добрался до него. Купив все необходимое, парень нехотя вышел из теплого помещения. Зайдя за угол магазина, Тэхён зажег сигарету из только что купленной пачки и глубоко затянулся, прикрыв глаза. Голых участков тела неприятно касался холодный ветер, а мороз заставлял топтаться на месте, чтобы хоть как-то согреться поэтому, постояв ещё несколько минут парень бросил сигарету на землю и затушил ее носком своего ботинка. Разворачиваясь, чтобы уйти домой Тэхён краем глаза заметил темное пятно в углу. Разглядев его получше, Ким понял, что «пятном» оказался парень, сидевший прямо на холодной земле. Он смотрел на противоположную стену и, кажется, не замечал посторонних глаз возле себя.  — Эй, ты зад себе отморозить хочешь? — Тэхён и сам не знал зачем вдруг заговорил с этим странным парнем, но почему-то Киму вдруг стало жалко незнакомца. Тот вздрогнул от неожиданности и во все глаза уставился прямо на Тэхена, которому от такого взгляда вдруг стало не по себе. В глазах его читалось удивление, шок и лёгкий испуг. Он замер на месте, будто боясь даже пошевелиться, а Ким подошёл немного ближе, сам не понимая почему все ещё оставался здесь, а не у себя дома под одеялом, пусть и не совсем теплым. Теперь Тэхён мог хорошо разглядеть незнакомца. Им оказался темноволосый парень примерно одного с ним возраста и роста, или может быть немного ниже. — Тебе, что не холодно? — Тэхён подошёл ещё ближе, практически вплотную, а незнакомец дернулся всем телом и отвел взгляд. — Почему не идёшь домой? Ким не очень понимал, что вообще творит, но почему-то, глядя на этого парня, не мог бросить его здесь просто так. Он присел на корточки, поставив пакет с покупками в сторону, и серьезно спросил: — Тебе некуда идти? — Незнакомец снова поднял глаза на Тэхена и медленно кивнул. Вздохнув, Ким поднялся на ноги и снова поднял свой пакет, — Пошли. — Парень вопросительно поднял бровь, — Домой ко мне, не будешь же ты здесь ночевать. Парень не смахивал на бездомного, он был одет вполне прилично, с довольно хорошей стрижкой и, кажется, не самыми дешёвыми часами на руке. Киму стало интересно, почему тот вдруг оказался сидящим в темном переулке посреди зимы. Да и в своих тонких джинсах и на вид не очень-то теплой куртке он точно не смог бы просидеть здесь всю ночь. Тэхён подождал несколько секунд, смотря прямо на темноволосого, но не получив никакой реакции развернулся, после чего направился в сторону своего дома. Сзади вдруг послышались звуки шагов, которые заставили Кима обернуться. Незнакомец подорвался со своего места и, догнав Тэхёна в считанные секунды, шел уже рядом с ним, смотря куда угодно, только не на него.

***

— Чувствуй себя как дома, — бросил Тэхён, как только они переступили порог его квартиры. Ким пошел на кухню, чтобы оставить там продукты и парень последовал за ним, — Тут, конечно, не особо тепло, но получше, чем на улице. Я сейчас приготовлю что-нибудь поесть, а ты садись. Темноволосый молча сел за стол, опустив глаза, но уже спустя несколько минут Тэхён почувствовал спиной его взгляд. Он развернулся и скрестил руки на груди. — Тебя кстати как зовут? — Парень долго смотрел Тэхену прямо в глаза, после чего начал странно двигать руками. Ким нахмурил брови, не понимая, что хочет донести до него собеседник, но потом широко распахнул глаза в удивлении, — Погоди, ты что не говоришь? То есть, ты немой, да? Парень коротко кивнул и неловко улыбнулся, а Тэхён кинулся в другую комнату, надеясь найти там блокнот и ручку. Когда он вернулся на кухню, то положил принесенные вещи на стол прямо перед темноволосым. Тот взял ручку в руку и вывел что-то красивым ровным почерком, после чего развернул блокнот к Тэхёну. «Чон Чонгук» — гласила надпись и Тэхен прочел вслух, пробуя новое имя на вкус. — Чонгук, значит, а меня Тэхён зовут. Так что случилось? Как ты оказался в том переулке? — Чон вновь развернул к себе блокнот и принялся что-то усердно писать. Голодный желудок напомнил о себе протяжным урчанием и Тэхен вновь принялся за готовку, изредка бросая взгляды на Чонгука, пока тот наконец-то не закончил писать. — «Я встречался неподалеку со знакомым, уже собирался вызвать такси, так как живу на другом конце города, но на меня напали местные гопники, украли все деньги. Даже телефон забрали. В кармане, если честно, ни копейки, даже на автобус не осталось, вот я и остался в том переулке. Там меня хотя бы не видно было». Техён быстро пробежался глазами по тексту, а Чонгук снова неловко улыбнулся. — А часы почему не украли? — «Не смогли снять». — Тэхён не сдержал смешка, а Чонгук, кажется, немного расслабился. — Понятно, ты можешь остаться здесь до утра, а потом я дам тебе денег на дорогу, не волнуйся. — Тэхён улыбнулся и поставил на стол две тарелки со спагетти. Прежде, чем приняться за еду Чонгук, что-то быстро написал в блокноте. — «Спасибо, тебе большое. Я обязательно все верну.» Спустя несколько минут Тэхён заметил заинтересованный взгляд Чонгука, направленный прямо ему на руку. Ким, не ожидавший сегодня вообще выйти из дома, забыл надеть напульсник, поэтому светил своим пустым запястьям прямо перед Чоном. В груди снова неприятно заныло и парень отложил вилку в сторону, заставив тем самым Чонгука вздрогнуть от неожиданности. — Да, там ничего не написано, — тихо начал Тэхён, а Чонгук, понявший, что его заметили стушевался и опустил взгляд, — Так уж получилось, что у меня нет соулмейта, — голос Тэхена немного дрожал, выдавая всю боль его хозяина. Ким повернул голову, чтобы посмотреть в окно, за которым все так же шел снег, не желая встречаться взглядом с Чонгуком. Тэхён неосознанно провел рукой по запястью, слегка поглаживая, — Видимо, в этом мире, среди чёртовых семи миллиардов человек не нашлось и одного для меня. — Он как-то печально усмехнулся, — Ни одного, Чонгук. — Тэхён не знал почему вообще говорит это практически незнакомому парню, которого подобрал с улицы. Может, потому что тот отличный слушатель. Может, потому что просто устал молчать каждый раз, устал притворяться, устал натягивать улыбку, говорить, что ничего страшного. Устал сидеть в одиночестве, пытаясь согреться холодным одеялом. Тэхён вздрогнул, услышав всхлип, вообще первый звук, создаваемый Чонгуком. Он повернул голову, увидев обжигающие слезы на щеках парня. От такого Чонгука тоже хотелось плакать. Но Тэхён просто смотрел. Смотрел как тот медленно поднимается, как выходит со стола и подходит к нему. В руках бумажка, на ней: «прости», выведено немного неровно, будто дрожащей рукой написанное. Чонгук подошёл в плотную, не оставляя практически никакого места между ними, а взгляд тэхенов теперь утыкался прямо на руку с бумажкой зажатой, дальше почему-то смотреть страшно. Страшно спросить за что извиняется, даже движение лишнее сделать страшно. Бумажка падает куда-то на пол, перед глазами руки Чонгука, дрожат почему-то. Темноволосый медленно, будто боясь спугнуть, поднимает рукав толстовки, освобождая запястья, а Тэхену зажмурить глаза хочется, убежать далеко-далеко, только бы не быть здесь. Перед ним чужое запястье с выведенными на нем ровными буквами: «Эй, ты зад себе отморозить хочешь?» Тэхену бы посмеяться с нелепости фразы, вот только ему плакать хочется, громко так навзрыд, чтобы лёгкие потом жгло огнем, чтобы сердце не болело так сильно. А после можно и посмеяться. С себя самого. Потому что Чонгук разом отобрал у него надежду, а потом вернул ее обратно. Потому что вот он человек, про которого Тэхён не мечтает уже лет семь. Здесь, настоящий, теплый. Соленые капли падают на руки и Ким уже не уверен кому они принадлежат. Он просто утыкается носом Чонгуку в живот и обхватывает его руками. Плачет громко, с завываниями, надрывно. А в душе смеётся так, как не смеялся наверно никогда. Потому что Тэхён и не мечтал уже встретить его. Слово «соулмейт» он и в мыслях произнести боится, не верит. А Чонгук сейчас нежно улыбается и гладит по голове, совсем как во сне. Тэхён с силой зажмуривает глаза и мысленно молится, чтобы не проснуться. Чтобы Чонгук не оказался лишь игрой его воображения. Чтобы не ушел как всегда утром, оставляя после себя лишь разочарования смешанное с болью. Потому что тогда Тэхён уж точно не выдержит. Они долго ещё говорят всю ночь напролет, точнее Тэхён говорит, а Чонгук улыбается, так чертовски понимающе, будто знает о нем все, будто и вправду приходил к нему по ночам, в самые трудные моменты. А потом Тэхён долго извиняется, потому что фраза, запечатленная на теле Чонгука до конца жизни и вправду дурацкая, и Ким вдруг впервые в жизни рад, что его запястье пустое.