toxic

      - Ох ты, боже мой… - Дон шумно выдыхает и прикрывает глаза, пряча лицо за дрожащими красными ладонями. Напротив него, сидя на полу, между двумя соприкасающимися стенами, образующими угол за его спиной, Лео устало откидывает голову назад и сдержанно дышит, сжав губы в тонкую полосу.       Дон боится, это нормально. Раф не смог остаться здесь и вовсе, оставив братьев наедине. Лео хочет успокоить его, но не может, у него нет сил подняться. Он даже дышит с трудом. Сложно представить, что с ним станет, когда он решит заговорить, если вдруг когда-то решит, конечно. В его состоянии лучше просто лечь в цинковый гроб и сгнить там, чтобы не тащить всех их за собой.       - Кто просил тебя лезть туда, - рычит гений, яростно смотря на мечника. Он хочет вытереть ладони, Лео видит это нервное движение, но умник останавливает себя и дёргает кистями. – Кто, блять, просил тебя, Лео, мать твою, лезть в сраный реактор в сраной лаборатории?!       Лео стыдно, Лео жаль, а ещё ему очень больно. Вдыхаемый воздух раздирает дыхательные пути и сдирает тонкую кожицу с глотки. Ему кажется, что он дышит огнём, выдыхает огонь, вдыхает огонь, сам им является. Вся его кожа горит и плавится, слезает с мышц, обнажая чернеющее отравленное мясо и влажные связки вен и сосудов, которые тоже уже заражены.       - П… прости, - хрипит он в ответ и дышит быстро. Лео мечтает, чтобы это закончилось поскорее, но понимает, что это его наказание за самонадеянность и непредусмотрительность. Ему действительно не стоило лезть туда, в чём он не разбирается. Лео умный, чертовски умный, но толку теперь от его ума, если поступками он перечёркивает всё, чего добился.       - Да пошёл ты! – Дон яростно взмахивает руками и закусывает губу. Взгляд, направленный на Лео сквозь прищуренные веки, злой, яростный, полный ненависти и боли, и почему-то это удивляет. – Я не знаю, как с этим помочь, ясно тебе?! Тут уже ничем не поможешь! Ты сдохнешь, Лео, сгниёшь тут, потому что я не пущу к тебе никого, потому что ты убьёшь их тоже! Ты ходячий маленький реактор, который всех нас за собой утащит. Ты убийца.       - Тогда тебе лучше уходить, - шепчет мечник и откидывает голову сильнее, прикрывает горящие веки, чтобы хоть немного смочить высохшие и покрасневшие глаза с полопавшимися капиллярами. Вены под нижней челюстью лопаются и истекают почти чёрным на дыры ниже. Донателло кидает в него гаечный ключ.       - Ты издеваешься, блять?! – орёт он, и хватает мечника за плечи, хорошенько встряхивает, почти не морщась от того, как скользко и влажно хлюпает оголившаяся под его пальцами плоть. Мечник глухо вскрикивает от боли и пытается отстраниться. Панцирь мерзко хрустит от давления, которое он на него оказывает, вжимаясь в стену. Дон убирает руки и медленно опускает их, чтобы затем перевернуть ладонями вверх, демонстрируя появляющиеся маленькие дыры. – Уже поздно, Лео. Для тебя так точно.       Леонардо кашляет и плюётся кровью, которая бежит из его горла, заполняя рот. Он задыхается, когда она наполняет его лёгкие, дрожит, когда бежит густо из узких ноздрей с обугленными краями и разрывает капилляры настолько, чтобы он плакал алыми слезами. Пластрон на его груди тёмно-серый, с чёрными краями, с красными прожилками, словно светящимися изнутри.       - У-у техпя… есть е-кх-щё… время, - шепчет он, сглатывая несколько раз подряд, чтобы было легче, набирается сил. – Укххди…       Донателло опускает голову и стискивает зубы так сильно, что желваки пляшут под кожей. Лео смотрит на него спокойно, пока за дверями буйствует Майки, который не понимает, что происходит, и Раф, который понимает ничуть не больше. По потрескавшимся губам мечника струится кровь из носа, рта и глаз, он похож на какого-нибудь одержимого из фильма ужасов, только это всё далеко не фильм. Он не пытается двигаться, его руки и ноги находятся в том же положении, в каком он оказался на полу сразу после того, как портал схлопнулся за его спиной.       Донателло не может ему помочь, но может себе и остальным. Лео принёс к ним смерть, но они с этим справятся. Плечи у Дона напряжены и опущены, подбородок немного подрагивает, тяжёлое дыхание проходит шипением сквозь ноздри.       - Ты умрёшь один, - говорит он, наконец. Голос у него глухой и безэмоциональный, потому что всё, что он может испытать сейчас, это одна боль, это бессилие, это ненависть, поглотившая всё его естество, которые он не может показать. Дон зол, Лео понимает это. Потому что из-за него умник ощущает свою слабость, то, что не может с этим справиться. — Ты умрёшь один, Лео. Потому что иначе убьёшь нас.       Лео слабо кивает и прикрывает глаза сильнее, уже практически не видя ничего. Ало-чёрная пелена затягивает его мир со всех сторон и идёт пятнами, шум в голове такой сильный, что он почти не слышит, что старший ему говорит.       Донателло успокаивается и смотрит холодно, понижая голос.       - И это только твоя вина.       Лео слабо улыбается дрожащими губами, почти не слушающимися его, и сползает чуть ниже. Облучённый панцирь крошится от этого движения вместе с каменной плиткой за ним. Лео хочет выгнать Дона, чтобы не облучался сильнее. Он не хочет, чтобы умник получил непоправимый ущерб, но понимает, что уже поздно.       Он виноват сам, потому что полез, куда не просили, не имея представления о том, с чем они имеют дело. Потому что запаниковал, когда ощутил металл на губах, а кожа начала слезать с его ладони, пузырясь и чернея. Потому что ему стало страшно, и он поспешил обратно к братьям, совсем не подумав о том, что станет причиной их смерти через несколько лет.       Донателло шепчет от бронированной двери, и это последнее, что Лео слышит перед тем, как громкий скрип навсегда отделит его от остальных и толстая артерия под нижней челюстью лопнет:       - Мне жаль.