Чёрный Человек.

Он приходит так тихо, что его появление очень тяжело заметить. Только вдруг ложится на плечо горячая тяжелая рука, и от этого жара бросает в холод. Наклоняется к самому уху, опаляет дыханием своим. Так пахнет поздняя осень, мокрые подмерзшие травы, горьковатые молочные туманы, дым каких-то костров. Кто их разводит? Зачем? Кому они нужны? Уже даже листья размокли, размякли и неотличимы от скользкой грязи. Но нет - жгут, и стелется темный дым в чернильных ночах... Изредка на стенах мелькают серебряные призрачные пятна от фар проезжающих мимо машин. Хрупкий, тревожный, какой-то мистический свет. Из-под плинтусов тянет холодом. Вот тогда и появляется Он. Посреди ночи будто что-то легкое и быстрое касается лица. Точно мотылек нечаянно задел. Невольно открываешь глаза, садишься и... цепенеешь, сжавшись, видя в кресле Его. Среднего роста. Поджар, не столько мускулист, сколько жилист. Смугл, с чем-то неуловимо египетским в лице. Тонкий нос с горбинкой. Длинные нервные пальцы. В руке - трость, на руке - часы. Дорогие, тяжелые. Застывшие. Правильные, четкие римские цифры. И не сразу доходит даже, что же в них так жутко, чужеродно. Ведь в темноте и не разглядишь, что все числа перемешаны к чер... к такой-то матери, я хотел сказать. Из-под длинных ресниц и свободных прядей смоляных волос нет-нет да и сверкнут аметистовые глаза. Только как бы он их ни опускал, как бы ни отворачивался - всегда чувствуешь на себе этот страшный немигающий взгляд. У Чёрного Человека тихий, низкий голос, чуть хрипловатый, слегка присвистывающий на шипящих согласных. Вкрадчивые, мягкие, почти ласковые интонации. Очень доверительная манера речи, подкрепляющаяся еле заметной улыбкой. "Вот и снова". Уйди... уйди, умоляю, пожалуйста... Не надо... "Ты не рад мне? Зря. Зря-зря-зря." Зачем ты тут... "Скучал очень. Да и поговорить хотелось бы." О чем... Зачем... Не надо... "А о чем тебе хотелось бы? Что занимает твое сердце? Ах да, те двое..." Уйди... не трогай их... Не трогай, пожалуйста... Только не их... "Хорошо. Тогда о семье. Хочешь? О друзьях. О мечтах." Ничего не хочу... Слово за слово, тихо, мягко, спокойно... Он указывает на мелочи, объясняет, что стоит за ними. На удивление логично и разумно. И становится жутко так от всей этой "правды", и такая страшная изнанка выплывает... На постель капает слеза. И ещё одна. Третья, десятая... Зачем... Уходи... Не надо... Господи... При последнем слове бронзовое лицо искажается невыразимой мукой. Реальность плывет, как свежая акварель под дождем. На кухне шумит чайник, позванивают кастрюльки. Теплый запах горячего хлеба. - Доброе утро... - Доброе, очень. Солнце. Счастье. Свежесть... ...только чуть примято кресло и подушка на нем сдвинута от спинки к подлокотнику.