О галстуке

      Когда вы видите одноклассника возмужавшего за лето, вы, конечно, находите в этом что-то интересное и захватывающее, но ровно до того момента, как его высокий рост и широкие плечи вписываются в ваш обычный рутинный быт так же, как новый фикус в углу комнаты, который был поставлен туда случайно и до сих пор рождает в вас чувство новизны чаще, чем хриплый голос подростка, похожий скорее на трещание сломанного вентилятора. Людям свойственно желать новых эмоций. Их природа такова, что фейерверк в глазах и немой восторг не может обойтись без силы ощущений. Возможно, вы уже сталкивались с любимой конфетой, которая со временем приобрела пресный вкус и даже вызывала неприязнь по итогу прожитых с ней бок о бок лет.       Наэги, впрочем, как и всегда, рушил устоявшиеся, казалось бы, истины одним своим существованием. Он ломал стереотипы, как когда-то сломал план Эношимы, хоть этим гордится и не смел до сих пор, скорее, парень желал зарыться в песок каждый раз, когда его называли всеобщей надеждой.       Однако, говоря о привычках, стоит упомянуть ту, что не отпускает его с самой старшей школы. Упорное восхищение плавной поступью и идеальной спиной с широкими, но не слишком, плечами, осанкой и гордым вздернутым подбородком Тогами продолжалось уже несколько лет. Скверный характер нисколько не портил аристократичных черт лица и чуть вздернутый к верху нос (Аой искренне считала, что эта его особенность появилась только потому, что Тогами в приступах брезгливости к окружающим находился слишком часто). Макото, может, частично и признавал в этом долю истины, но не считал Бьякую слишком заносчивым. Сложно считать таковым человека, который прошел с ним долгий путь и не разу не дал в себе разочароваться. Да, Тогами имел проблемы с самооценкой, как и мнение других людей по этому поводу.       Однако, если найти к нему подход и проигнорировать пару колких фраз в сторону своего умственного потенциала, можно начать получать от беседы с ним удовольствие, особенно, если перенаправить взгляд с дужки очков к его узким, сжатым в полоску, напряженным губам и зависнуть на большую часть разговора именно на их мерном движении. Извращенного удовольствия можно достичь, если удалось заметить легкий изгиб бледного уголка верхней губы, тогда Тогами невольно обнажает ряд белых зубов и в этой маленькой, едва заметной, особенности его улыбки, заключается вся прелесть короткого мига благосклонного и даже покровительственного отношения. Макото, правда, охотился не за одобрением. Ему куда важнее было заставить наследника стать счастливым, даже если тот сам всеми руками и ногами отпирается от очевидного счастья с ним, с Наэги.       Он мог писать диссертацию о том, как аристократично двигается большой палец левой ноги Бьякуи, не говоря уже о мизинце, но это бы заняло внушительную часть свободного времени, которого и так не хватало, учитывая частые походы с Тогами в кафетерий. Зачастую Макото прибегал к подлым уловкам, за которые ему потом было очень стыдно, лежа в постели часов так в два с половиной ночи. Всем же знакомо гложущее чувство вины и стыда за поступки, о которых мы сожалеем, и которые мы хотели бы изменить.       Проблема Наэги была в том, что он нисколечки не жалел, а наоборот, желал еще множество раз повторить «случайное» прикосновение бедрами к бедрам Тогами в тесном, заполненным людьми, лифте. Спал и видел, как снова невзначай поправит воротник рубашки, которая, он был уверен, стоила дороже, чем весь Наэги в целом. Эта мысль приелась у него в голове и вызывала тихий восторг каждый раз, когда Макото представлял сорванную в коридоре своей квартиры эту самую дорогую тряпицу. Пуговицы бы прокатились по полу с едва слышным звоном и одна из них, совершенно точно, пропала бы где-то под вешалкой. Тогда голос Тогами разрежет почти ощутимую кожей тишину бархатным недовольным возгласом и подавится в ощущениях, не договорив до конца.       — Ты меня слушаешь, Наэги? — Тогами выглядел божественно, не то чтобы он не выглядел так всегда, в любом месте и в любое время. Однако, сейчас, когда он расслаблено откинулся на мягкую софу и забыл, казалось, о целостности аккуратно уложенной прически, растрепав об обивку локоны сзади, оставив очки на столике, Бьякуя казался совершенством. Возможно, Наэги был просто влюблен, до искр и сердечек перед глазами, полностью, от тонких лодыжек до ярких бирюзовых глаз с пушистыми ресницами.

***

      Тогами не был склонен к пустым рассуждениям посреди разговора. Он не любил метафоры и условности, если дело касалось его самого, и если это самое дело непосредственно влияло на личную жизнь. Парень напротив был невообразимо наивен, и, скорее всего, столь же невинен в своих порывах и поступках, как маленький ребенок. В его мыслях, Тогами был уверен, не было места для запретных тем. Наэги в его глазах являлся собирательным светлым образом добра и непогрешимости, что, конечно, усложняло дело.       Иногда он думал, что будь Макото хоть каплю развратнее, то сразу бы рассекретил намерения Тогами и отсалютовал бы, удаляясь в сторону Киригири. Почему-то наследник был уверен в незаинтересованности Наэги в нем и, непосредственно, в отношениях с ним. Не то чтобы были причины…       Выводы напрашивались сами собой. Мальчик-надежда (он уже давно не был именно мальчиком, особенно, когда ширина плеч стала достаточно соблазнительной, но Тогами всегда нравилось называть его в мыслях именно так) часто невпопад шутил после неловких ситуаций, которых было множество, а потом сам же смеялся от этих глупых каламбуров, пытаясь сгладить молчание. Бьякуя тоже не мог не улыбаться, смотря на смущенного и сбитого с толку маленького Наэги. Однако, все эти мелочи наталкивали на не самые приятные мысли по поводу отношения Макото к… Наследник не мог подобрать слов, которые не смущали бы его самого.       Некоторые случаи запомнились ему особенно хорошо. Например, поездка в лифте, который Тогами, может, и не любил со стороны комфорта, но обожал с той, где его «друг» прижимался к нему непозволительно близко, утыкаясь макушкой между лопаток. Той самой, с торчащей вверх прядью, которую Бьякуя мечтал зачесать назад, к остальным волосам, да и вообще, произвести некоторые изменения в прическе Макото было бы неплохо и даже хорошо.       Им уже принесли кофе, все это время в кафетерии он всячески пытался забить пустоту разговорами о работе, строительстве новой академии, хоть и сам понимал, что им обоим было удобно просто молчать. Тогами говорил скорее из привычки не оставлять воздух пустым. Наэги отвечал односложно и пялился куда-то сквозь. Его улыбка была похожа на улыбку довольного мужчины, но это было столь мимолетно и неестественно для искреннего невинного лица, что наследник принял это за очередную игру больного воображения.       — Ты меня слушаешь, Наэги?       Тот забавно дернулся на своем месте, опрокинув на него, Бьякую, горячий латте. Пиджак стоил много, но не так много, по сравнению с удивленным и взволнованным лицом Макото. К сожалению, мысли наследника резко ушли в другую сторону, после того, как жар напитка все-таки дошел до его кожи. Он не смог, да и не хотел, сдержать в себе злость на чашку, на кофе, на собеседника в том числе. Тогами с угрозой посмотрел на виновника, пришпиливая его к креслу одним взглядом. Услужливый персонал предоставил им мешочек льда, но момент гармонии был безвозвратно упущен. Помимо этого общий настрой каждого из присутствующих изменился, и если один был готов рассыпаться в извинениях до того, как уйдет другой, то второй не желал слушать никого и ничего, предпочитая наедине разбираться со своей агрессией, дабы снова не наткнуться на холод и отчуждение того, чей голос и мнение были правда важны ему. Не стоит обращать внимание на то, что по этому поводу он произносил вслух. Оба понимали где правда, и оба об этом молчали, оставляя недосказанное где-то глубоко, но надолго или даже безвозвратно навсегда.       — Кто бы подумал, что твоя неуклюжесть все-таки соизмерима с твоей твердолобостью, Наэги. А ведь раньше ей не было равных.       Он встал, расплатился за свою часть заказа и удалился высоко задрав нос. Наэги тоже не стал засиживаться. Гости кафетерия сочувственно проводили его взглядом, некоторые даже начали перешептываться и называть «того выскочку» вспыльчивым негодяем.       Сам же мальчик-надежда вспоминал только как выгодно смотрелся раскрасневшийся от раздражения Тогами с пиджаком в руках и темно-синим галстуком, который в кое-то веки привлек внимание Макото.

***

      Галстук стал преследовать Наэги везде. Он игриво выглядывал из-под нового пиджака, призывно свисал вниз, когда Бьякуя носил его просто с рубашкой. Он совершенно похабно был перекинут за спину — выстрел в спину, если помнить о расслабленном в тот момент лице Тогами.       Галстук менял свой цвет почти каждые два дня и за всю неделю повторений, естественно, не было. Тогами придерживался четкого делового стиля и никогда не надевал что-то слишком яркое. Наэги пришлось напрячь память, чтобы припомнить голубой или лиловый галстук, в основном же только серые и мелькали перед глазами.       Помимо реальности, в которой, как правило, естественный атрибут образа серьезного и важного наследника выводил Макото на очередной всплеск эмоций, галстук стал являться во снах. Вот, например, черный в белую полоску был крепко обвязан вокруг тонких запястий и спинки кровати, кричаще-красный свернут и затолкан в порозовевший крикливый ротик, а голубой, скотина, находился в руках Наэги и выполнял роль поводка. Все это были три разных сна, разумеется. Горячие и неизбежные они снова заставляли почувствовать его подростком. Особенно по утрам, когда просыпаясь, он видел чересчур бурную реакцию тела и плелся в холодный душ смыть дурман ночных видений. Он бы все отдал за то, чтобы фантазии воплотились наяву.       Наэги в серьез думал, что сильно помешался и начал сходить с ума, когда очередной такой сон заставил его написать посреди ночи еще обижавшемуся Бьякуе слова пылких извинений. Он помнил, как пальцы быстро вбивали что-то вроде «Пожалуйста, прошу тебя, приди ко мне, желательно только в своем чертовом галстуке», но, к счастью, парень все-таки слетел с катушек не до конца. Макото не унижается, у него есть чувство собственного достоинства в конце-концов. Простого "Извини за пиджак" было достаточно.       Ты идиот, Наэги.       Конечно, чего же еще ожидать? О чем вообще думал Наэги, когда писал в четвертом часу ночи никому не нужные извенения? Они (ему было приятно думать о них, будто «они» это уже что-то целое) не извинялись, зачастую просто молча приходили к своим выводам и решали, что дни молчания хуже, чем тот несчастный конфуз, из-за которого разгорелась ссора. Никогда Тогами не говорил «извини», а Макото в свою очередь тоже не произносил это слово в слух. Все всегда случалось само собой.       Это был просто пиджак, если ты думал, что я готов помнить такие мелочи так долго и забивать этим голову, то ты все-таки больший глупец, чем я ожидал.       Наэги выдохнул и свалился с подушки на край кровати, откладывая телефон в сторону. Он, кажется, вспотел и его челка теперь имела самый непотребный вид.       Его только что простили? Правда? Удивительно, что за окном не пошел снег.       Была середина мая.

***

      То, что Макото часто проводил свое время с Бьякуей еще не значило, что он не уделял время другим своим друзьям. С Асахиной они в основном встречались на службе почти каждый день, а Киригири постоянно разъезжала по важным делам, потому виделись они реже.       Нет, не то чтобы он сам был свободен. Однако, Кеко почему-то была мобильнее, но он не жаловался, пока находился в одном отделе с…       — Наэги, не мог бы ты сдержать свой восторг до конца моего рассказа? Я понимаю, что ты не насмотрелся на Тогами за такой… короткий срок, но делал бы ты это не так явно. Тем более, что ты перебил меня.       В дверном проеме мелькнул профиль Бьякуи и, кажется, это наконец-то красный галстук. Возможно, но это очень вряд ли, ему всего лишь показалось, а может и нет, надежда у него всегда при себе. Так хотелось увидеть под серым пиджаком что-то вызывающе-яркое, почти похабное. Такое, что никогда Бьякуя бы не надел. Хотя, с каких пор красный галстук стал возбуждающим зрелищем, Наэги так и не понял. Чертов Тогами с его чертовым сексуальным всем.       А если все снять? То есть, не подумайте ничего такого, Наэги не был извращенцем, но, чисто с эстетической точки зрения, красный галстук смотрелся бы просто великолепно на светлой коже этого высокомерного засранца, из-за которого он не может выспаться уже какой день, какой месяц, какой год? Сколько вообще длится это помешательство?       Когда маленькие венки на внутренней стороне ладони, проглядывающие под кожей как тонкая синяя паутина, перестанут перетягивать на себя все внимание? Может, это пройдет, но быстро бьющаяся артерия на шее уверенно займет их место и заставит Макото думать только о том, как бы она забилась, если укусить жилку сильнее, чем нужно, чтобы не оставить нежеланного следа, но причинить ощутимую боль.       Наэги без шанса на спасение влип в очаровательную проблему с галстуком. Проблема, та самая, с длинными ногами и тонкими запястьями, крепко обосновалась в его голове, впивалась в извилины идеально ровными полукружиями ногтей. Остервенело вырывала мысли, обходящие ее стороной. С корнем выдрала работу, дом и друзей. Проблема по имени Бьякуя Тогами уверенно шла по дороге к его сердцу, вырезала себе там трехкомнатную квартирку с видом на центр Токио и попивала чай, стуча носком туфли по миокарду, как бы напоминая, что она тут правит балом.       — Прости, Киригири, я весь во внимании.       Девушка хмыкнула, даже не пытаясь сделать вид, что поверила, облокотилась на спинку кресла, немного напряженно проводя взглядом высокую фигуру с красным, как тряпка для быка, галстуком и косым взглядом в ее сторону.       Бедный Наэги, он даже не подозревает, что хочет сделать с ним этот заносчивый придурок. Не замечает сколько похотливых взглядов в свою сторону получает от Тогами. Он же еще совсем маленький, юный и неопытный в этом вопросе. Так легко будет разбить его доверчивое сердце. Она не может этого допустить.       Те чувства, которые возникли у нее к Наэги в академии, там и остались. Они оба повзрослели. Ну ладно, только она. Главное было то, что переживания девушки нисколько не были связаны с симпатией или ревностью, или чем-то еще подобным, о чем для начала Киригири вспомнить не смогла, но обязательно вспомнит потом, чтобы добавить оправданиям большей честности.       — И о чем ты думал?       Макото замялся, немного свел ноги и после минутного колебания твердо произнес.       — Этот галстук заслуживает быть у Бьякуи во рту.       Кофе Кеко впитывалось в мягкий ворс ковра. Очень красноречивое и многословное пятно прямо под ее ногами. Была бы эта оплошность символичной, то клякса растеклась бы в форме разбитого сердца.

***

      — Исходя из всего вышеперечисленного, я сделал вывод, что ты готов услышать мое признание в любви.       Наэги стоял посреди комнаты. Как они к этому пришли ему было непонятно. Вроде только недавно парень думал, что от холодного засранца он может добиться только невинных посиделок за чашкой кофе. Хотя, он представлял признание иначе, сказочнее. Ну, знаете, лодка, лебеди и щебетание страусов.       Почему-то романтичная трель большеногих куропаток казалась ему более реалистичной, чем Тогами Бьякуя на пороге его квартиры с целым исследовательским проектом «Тайные закрома и темные углы заплутавшей души Наэги Макото» или «Почему мальчик-надежда должен выбрать братву, а не сиськи». Разумеется, названия были творческим дополнением самого Макото, однако, суть они отражали куда лучше, чем то море, что вливали в его уши двадцать минут к ряду.       На заметку, дверь все это время была распахнута, а Асахина дважды "невзначай" прошлась по лестничной клетке с лицом человека, который всю жизнь верил в то, что Земля круглая, а теперь убедился, что стоит она трех китах и имеет форму тетраэдра.       Сюрреалистичность картины вводила его в ступор, а Бьякую в тихое бешенство.       — Так давай, я слушаю.       Тогами подвис. Видимо, план подразумевал стремительное признание со стороны исследуемого объекта. Краска стремительно заливала лицо, уши и шею. Наследник смущался, как пойманная за непристойностью школьница, переминался с ноги на ногу, порывался то закрыть за собой дверь, то коснуться плеча Наэги. В голову закрались позорные мысли о побеге.       Это было забавно.       Макото торжествовал. Сладкая месть за недели горячих снов свершилась.       Он медленно потянулся к галстуку, накрутил на кулак яркую тряпицу и наклонил удивленного Бьякую ближе. Видит Бог, Наэги мечтал ощутить это загнанное дыхание не первый год.       — Ладно, не надо, я тоже тебя люблю. — Тогами облегченно выдохнул и уже думал разогнуться, но красный галстук так и остался плотно сжат в чужой руке. — Только знай, если эта удавка будет на тебе еще минут пять, наши отношения стремительно начнут развиваться в сторону моей спальни.