Art of War

      Шедоу любил оглаживать его шрамы.       Руками, ртом — не имело значения. Не похоже, что это были какие-то особые шрамы, которые интересовали агента: темные руки никогда не задерживались на каждом из них более нескольких секунд, пару раз осторожно проводя пальцами от начала до конца приподнятых линий на его коже и затем переходя к другому, чтобы исследовать его таким же образом.       Опять и опять.       Соник заметил это только недавно, но предположил, что, возможно, Шедоу делал это с самого начала их отношений; его тело покрывали многолетние шрамы, поэтому не было части туловища, на которой не было бы, по крайней мере, пары — буквально везде, где Шедоу мог положить руки, был хотя бы один шрам, лежащий под его ладонью.       На самом деле Соник не знал, откуда именно появилось это увлечение Шедоу по поводу его шрамов, но у него были свои подозрения; по правде, у самого Шедоу не было шрамов, благодаря его совершенному целительному фактору, поэтому, независимо от того, насколько глубокими или рваными были его раны, плоть и кожа агента со временем срастались так, что вы просто не сможете сказать, что Шедоу столкнулся с парой Эггботов, владеющих лезвиями, всего несколько недель назад. Имело смысл, что агенту было любопытно исследовать этот феномен на чьем-то теле — и он не мог получить лучшего объекта для изучения, чем его собственный партнер, в жизни которого их было много.       Когда интерес Шедоу не угас даже спустя несколько недель после того, как Соник узнал об этом, герой все еще не задумывался об этом, а предположил, что он просто пытался найти любимый и ему было трудно выбрать, потому что их было слишком много.       Но независимо от того, сколько прошло времени, Шедоу, похоже, никогда не терял своего восхищения. В некоторых редких случаях руки Тени задерживались на его шрамах. Те редкие времена, как правило, относились к пост-победным моментам, когда они восстанавливались после срыва последнего плана доктора Эггмана по захвату мирового господства. Когда у них был Изумруд Хаоса под рукой, Шедоу использовал его, чтобы исцелить ежа, но когда это было невозможно, старые добрые бинты и какие-нибудь тряпки приходили на помощь — и именно в это время руки Шедоу скользили по его старым шрамам, и он, казалось, на короткое время погружался в свои мысли, прежде чем возобновить медицинскую помощь там, где он остановился, без какого-либо осознания его кратковременного перерыва.       В то время Соник задался вопросом: была ли другая причина, по которой руки оглаживали его шрамы, кроме просто очарования. Теперь Соник больше не задумывался о своих шрамах; он просто видел в них сувениры из своих разных приключений — просто набор сувениров, которые у него не было возможности выбросить, но против которых он не особо возражал, чтобы их как-то удалять. В конце концов, в нормальных условиях они были идеально скрыты его мехом, и было довольно забавно рассказать большинство историй, которые стояли за ними, когда кто-то спрашивал о них.       Тем не менее, он не верил, что рассказы были тем, о чем думал Шедоу, когда их изучал; в конце концов, агент знал предысторию тех, свидетелем которых был сам, и горстку тех, о которых рассказал ему Соник. Обстоятельства появления большинства из них были неизвестны агенту.       Поэтому было вполне естественно, что увлечение Шедоу возбудил его собственный интерес. Даже сейчас, когда они лежали здесь, в своей постели, отдыхали и восстанавливались после напряжения несколькими минутами ранее, большой палец Шэдоу продолжал мягко касаться его бока, где единственная длинная полоса шрама украшала его провал. Как маятник, он двигался взад и вперед, совершенно гармонично, Соник сомневался, что Шедоу осознавал, что делает.       И Соник не был уверен, то ли это его любопытство окончательно потеряло терпение, то ли приятное помутнение в голове, наконец, заставило его попросить объяснений.       — Почему ты так интересуешься моими шрамами?       Шедоу изменился в лице, на мгновение на нём промелькнуло удивление — вероятно, он наконец заметил это, спустя столько времени — но оно быстро сменилось чем-то вроде задумчивости. Рука на боку Соника продолжала беззвучно двигаться.       — …Они прекрасны, — просто заявил агент.       — А? — Соник моргнул в замешательстве. Он вряд ли назвал бы свои шрамы красивыми; конечно, большинство срослись очень хорошо, но другие выглядели так, словно он попал в руки плохого хирурга. — Прекрасны?       Шедоу слегка кивнул головой. Его большой палец, наконец, прекратил свои движения, но только для того, чтобы агент мог начать проводить рукой по остальной части тела Соника.       — Твоё тело создано для скорости, аэродинамики и утонченности, — продолжал агент, почти вдумчиво. — У тебя также замечательное телосложение: ты стройный, спортивный и гибкий. У тебя огромная выносливость.       Слегка повернувшись на бок, но не уворачиваясь от прикосновения другого, Соник нахмурил брови в замешательстве и любопытстве. Конечно, то, что говорил Шедоу, можно было интерпретировать как комплимент, которые время от времени делают партнеры, но тон агента говорил о чем-то другом; Шедоу излагал факты и наблюдения как профессор на лекции — это не должно было быть лестью. Это было… Соник не был уверен, что именно, но он был слишком любопытен, чтобы не слушать остальное.       — Ты не мускулистый, но, тем не менее, обладаешь великой силой. — Тёмная рука чуть сильнее прижалась к его боку, не для того, чтобы причинить боль, а для того, чтобы лучше чувствовать сильные мышцы под кожей. — Сотни шрамов покрывают твоё тело, десятки заживающих переломов костей, годы боли, высеченные в твоём теле.       И снова Шедоу слегка коснулся одного из его шрамов возле его плеча, особенно неприятного, который он получил, когда впервые сражался с Совершенным Хаосом. Темная рука ласково потирала старую рану, как будто одно только это действие могло каким-то образом стереть боль, причинённую в прошлом.       — У тебя тело опытного бойца, который прожил свою жизнь на поле боя, в ранениях и боли, но никогда не сдаваясь, благодаря своей воле, ставя свою жизнь на кон, чтобы спасти людей, которых ты никогда не узнаешь.       Рука замерла.       — Твоё тело — произведение искусства, искусство войны. — Шедоу поднял глаза, взгляд встретился с ними и чем-то еще… интригой? Восхищением? Соник правда не знал — кружился в этих алых глазах. — И это красиво.       — Я-я… — начал Соник, не зная, как ответить на такую ​​речь. Как вообще можно было ответить на что-то подобное? Оду о его теле? — Ого, это было… что-то.       Шэдоу тихо усмехнулся, покачал головой и убрал блуждающую руку. Соник не был уверен, хочет он этого сейчас или нет.       — Такого ответа ты не ожидал от меня? — спросил Шедоу.       — Нет. Даже в самых смелых снах. Нет. — Соник тихо хихикнул, приходя в себя. — Чувак, ты знаешь, как сделать комплимент.       — Рад, что ты доволен. — Шэдоу одарил его легкой удовлетворённой улыбкой, одной из тех редких мелочей, которые только он когда-либо видел, когда они вдвоем лежали в безопасных, знакомых пределах своей кровати.       Но затем красные глаза посмотрели на часы, и легкая кислинка скривила губы Шедоу.       — Мне уже пора на работу, — без энтузиазма заметил он.       — Да, конечно. Иди и подготовься. Я дам себе ещё несколько минут. — Соник махнул другому, показывая, что он не возражает, Шедоу бросил на него ответный взгляд, прежде чем исчезнуть в ванной, чтобы освежиться после утренней активности. Звук бегущей воды последовал лишь мгновение спустя.       Соник перевернулся на спину, зеленые глаза смотрели вверх, пока он размышлял над словами Шедоу.       Много раз люди говорили, что у него «сексуальное» или «привлекательное» тело, и, несмотря на то, что он спасал мир и бегал, у него в любом случае было отличное телосложение. Но до сих пор никто, кроме Шедоу, никогда не называл это произведением искусства.       Соник знал, что красота была в глазах смотрящего, но это…       Странно, что кто-то нашёл красоту в войне, но не удивительно, если подумать, какую жизнь ведет Шедоу. В некоторых аспектах у них был очень похожий образ жизни: он сражался с доктором Эггманом большую часть времени, а Шедоу столкнулся со всевозможными врагами на службе в ГАН; они оба провели значительную часть своей жизни на поле боя, и хотя Соник мало что знал о «детстве» Шэдоу из отрывков, которые он слышал от Руж, и еще нескольких, которые ему удалось выманить из Шедоу, это было не то, что можно было бы назвать приятным опытом.       Тень боролся со своих первых дней. А поскольку он был отчасти Блек Армс, расой ищущей войны, в самом ДНК Шедоу война казалась привлекательной, могущество и сила — прекрасным. Боевые шрамы были тому доказательством.       Соник повернул голову к двери в ванную, слушая тихий стук утреннего душа Шедоу. Было еще много вещей, которые он не знал об агенте, но это…       Это помогло ему понять Шедоу немного больше.