Два солнца стынут

Усадьба Jazz, 23.06.2019 - Динь, ты чего этим хотела добиться? Арбенина с удовлетворенным видом откидывается на спинку стула. Света наверняка сейчас сидит у себя на веранде, в траве стрекочут цикады, вокруг фонарей тусуются комары и прочая кровососущая нечисть. На коленках клетчатый плед – похер, что жара, без пледа картина сельской идиллии какая-то неполная. На глазах обязательно очки, потому что о новостях из арбенинского инстаграма Свете доложили, когда та читала очередную мудрую книгу, помогающую словить дзен. Арбенина зуб даёт – всё так и есть. Добавив в голос каплю развязности и щепотку напускного веселья, произносит: - Светка, расслабься. Я не сделала ничего криминального. Ловлю кайф. Лето, музыка, свобода. - Спасибо, хоть дурочку не включила, - тихая усмешка и слегка поднятые уголки губ, прищуре глаз… Диана по одной лишь интонации может представить выражение Светкиного лица, потому что давным-давно изучила от и до и уже никогда не забудет, как бы ни хотелось. Сердечная мышца начинает интенсивнее гнать кровь, из горла непроизвольно вырывается нетерпеливый рык довольного хищника. - Сурганова, ну что ты начинаешь? Невозможна, ей богу, - Диана еще не решила, сдаться без боя или вступить на тропу войны. С одной стороны, вечер непозволительно хорош для ссоры. Как, впрочем, хорош и Асин коньяк, эффект от которого делает из Дианы не самого сильного соперника в словесной дуэли. С другой - будем честны, каша заварена по инициативе Арбениной и с вполне определенной целью. Отступать как-то глупо. - Неужели кто-то повзрослел? – в Светкином голосе спокойная и мягкая уверенность. Диана начинает склоняться к тому, чтобы побыть сегодня нежной и ласковой. Поймать поток радости и счастья и нырнуть в него, рассекая волны. Плыть аккуратно, - дабы не напороться, не дай бог, - стихия-то непривычная. Радость и счастье не очень благоприятно влияют на творческий процесс и качество конечного продукта, потому и редкие гости. Иногда даже приходится искусственно сеять в голове страдания и сомнения, благо почвы под них у Дианы - хоть китайцам продавай. - Не поверишь, - Диана делает паузу, чтобы добавить словам значимости и успеть почесать кончик носа, что однозначно к драке, потому что бухнуть-то уже бухнули. – Кажется, я записала самый дерьмовый альбом в истории Снайперов. Сказала. Теперь должно полегчать. Это же так работает? На другом конце провода тишина. - Свет, ты уснула что ли? А где злорадное хихиканье и сочувствующие вздохи? Я призналась, и ты единственный человек, с которым я разделю бремя хранения тайны. В ответ – снова молчание, и это, право, уже выходит за рамки приличий. Так оставлять нельзя. - Свет, это же из-за тебя всё, слышишь? Я улетела и не могу вернуться. В голове - бабочки, в животе - ураган, на небе – каждый день радуга. И все рифмы приличные из головы – вон. Так хорошо, что даже… - Плохо? – наконец-то перебивает. Тихим голосом, взволнованным. Такой, наверное, только для неё, Арбениной, предназначается. Во всяком случае, приятно так считать. – Диана. Тебе очень плохо? - Если ты вернешься ко мне, я перестану писать. Стану счастливой, перестану писать и буду всю жизнь перепевать старые хиты. Ни строчки больше, Свет. Во мне ничего темного не останется... Я домой вернусь, Свет. Диана нашептывает то, что сотни раз произносила у себя в голове. Самый лучший её текст на данный момент. Потому что интимный и потому что почти во всем - правда. Диане не западло перед публикой душу выворачивать, но всему есть предел: в душе, как в пальто, всегда существуют потайные карманы, на всякий пожарный. Эти же слова предназначены только Свете, потому и не страшно. Они зрели в Арбениной долго, собирались из разрозненных кусочков, внезапно всплывающих в голове по дороге в спортзал, магазин или на репетицию. Они живее и материальнее разбросанных по Дианиному столу заметок, хотя и не помещены на бумагу. Они даже отодвинули песни на второй план – и те появляются на свет недолюбленными и недоношенными... Эти слова абсурдны, потому что финал предопределен изначально: «домой» Диана не вернется при любом раскладе - самоубийство. - Свет, скажи, ты поэтому не пишешь? Ты счастлива с Эллой и поэтому не можешь? Так не хочется в это верить, но другого объяснения не нахожу. Я вот тоже чувствую себя литературным импотентом, когда абсолютно счастлива. Даже заземляться приходится. - Ты зачем мне сейчас это все говоришь? – голос у Светы вдруг холодный и предостерегающий. Не ходи в этом направлении, Динка. Сверни обратно. Арбенина знала, что Сурганова станет защищать свое душевное равновесие, но не была бы Арбениной, если бы решила с этим считаться. Почему в конце концов она должна жалеть Свету, если у самой все болит? У Сургановой раны тоже незажившие, так почему бы не содрать корки? В детстве всегда хотелось поскорее от них избавиться, оттого что чесались ужасно… ну и немного из любопытства. Вот и сейчас - сковырнуть и дождаться крови, чтобы потом снова йодом залить и забинтовать крепко-крепко. А в конце - обязательно коленку Светкину поцеловать. Как раньше, прямо под чашечкой. - Диана, мы обсудили все еще осенью. Глупо в тысячный раз на те же грабли… Пожалей меня, пожалуйста. Тебе мало Асет? Подними старые связи, желающие найдутся. - Ревнуешь? - Не льсти себе. - Не к чему ревновать. Я здесь на правах гостя и старого друга. Не любовницы, - Диана трет переносицу, нервно проводит по волосам и в итоге тянется к пластиковому стаканчику с выпивкой, потому что понимает, что стремительно трезвеет. Трезвой она не сможет говорить так легко. Грубить начнет. Злиться начнет. Ревновать начнет - а ведь Светку в отличие от неё самой действительно есть к кому. Допивает жидкость до дна и безжалостно сминает емкость, бросает на землю прямо рядом с собой. - Я должна восхититься твоим подвигом воздержания? – Света быстро берет себя в руки. Сказывается опыт. – Не надо подвигов, Динь. Я была бы рада, если бы у тебя кто-то появился. У Дианы от таких слов во рту пересыхает, а в глазах жжет. Господи, как горько. Господи, она так просто готова отдать меня. Страшно-то как, господи. - Я тебе не верю, - выдавливает из себя наконец. Отказывается от гордости. Она не смогла произнести это простое не верю после Светкиного нет, не хочу поехать с тобой в Олимпийском. Не смогла и после я люблю свою женщину в Ледовом. Но Диана же видела её лицо! То самое, которое наизусть знает. Сурганова врала тогда, врет и сейчас. Иначе быть не может. Они живут в мире, где нулевые вероятности встречаются крайне редко, но это, черт побери, тот самый случай… Шанс того, что Света может не любить Диану, есть бесконечно малая величина. Что-то из разряда фантастики. Сурганова снова молчит. Диана уверена, что она пытается успокоиться, продумать грамотный ответ, чтобы не ляпнуть лишнего. У Светки же теперь все чин чином и обед по расписанию. Гнев смешивается с почти животной агрессией. Хочется посмотреть Свете в глаза и запретить лгать. Хочется больно схватить за плечи, вытряхнуть из неё всю дурь, может быть даже ударить слегка. Думать не смей об этом! Это болезнь. ...Кто-нибудь может определить, когда паузы и невысказанные претензии стали занимать в их диалогах больше времени, чем слова? - Очень давно. Арбенину выбивает из колеи ответ на немой вопрос, поэтому она не сразу понимает, что фразу Света не закончила: - Я тоже давно тебе не верю, Диан.