Шипперству все возрасты покорны

      Долговязый мужчина, шатаясь, словно пьяница, вышел буквально из стены. Он снял с себя строгие очки и проморгался. Со зрением у него, кроме небольшого минуса на диоптриях, всё было в порядке, и Габриэлю Агресту, известному парижскому модельеру, уже хотелось признать, что стоит наведаться к психиатру. Слишком уж нереальным казалось произошедшее несколько минут назад.       Габриэль закрыл глаза, и его взору снова предстали герои Парижа, которые после победы над акумой прижались друг к другу, словно воробьи в зимнюю стужу, и поцеловались. Добровольно, без каламбуров Кота или возмущения Леди, даже без заклятий, действие которых может отменить лишь истинный поцелуй любви.       У мужчины по спине пробежали мурашки, убегая в ту же сторону, куда, видимо, укатилось и самообладание, потому что, сделав кувырок через стоявший в комнате диван, Габриэль принялся скакать по комнате, громко распевая песню, слова которой он придумал только что:

— Они поцеловались! И очень, о-о-о-очень ско-о-о-оро Париж весь погуляет На свадьбе Ле-е-еди и Кота-а-а

      Вдобавок Габриэль начал исполнять танец — несуразную помесь сальсы и тектоника — за видеозапись этого выступления папарацци наверняка дорого бы заплатили. Со стороны послышался тихий смешок. Несмотря на созданный своими воплями и хлопками шум, Габриэль его услышал и, обернувшись на источник звука, с облегчением выдохнул. В дверном проёме стояла Натали.       Она, прикрывая рот папкой, дрожала от еле сдерживаемого смеха. Габриэль в три подскока приблизился к ней. Схватив её за руки и не обратив внимания на выпавшую из них папку с важными бумажками, месье Агрест с новыми силами, открыв второе дыхание, пустился в пляс. Обычно сдержанной женщине пришлось одолеть свою закоченелость, чтобы поспевать за энергичными движениями мужчины. Запыхавшись и сильно покраснев, Натали всё же остановила мужчину.       — Месье Агрест, — пыталась выговорить она. — что произошло? Я…       — Господи, Натали, — Габриэль, напрочь забыв про субординацию, схватил щёки своей секретарши, чуть не сбив с её носа очки, и потрепал их. — Они поцеловались! ЛедиНуар. Теперь. Канон!       За восторженно прошептанным последним словом последовал оглушающий визг Натали. Захлопав в ладоши, она в порыве радости обняла начальника, но тут же отстранилась и, подняв руки к небу, издала ещё один не то вопль, не то писк. Теперь уже настала очередь Габриэля смеяться.       Вскоре два взрослых человека сидели на полу подобно детям, восхищённо разглядывающим красочные иллюстрации к детским книгам. Однако Натали и Габриэль засматривались на рисунки парижан, которые фантазировали на тему отношений героев Парижа. За короткое время месье Агрест смог накопить коллекцию из фанатских артов, венцом которой был, конечно, его собственный. Габриэль носил его в кармане около сердца, где ревностный патриот хранит паспорт, любящая мать — фотографии своих детей, а герой женского романа — медальон с изображением возлюбленной.       Сейчас Габриэль прижимал этот потрёпанный, но безумно дорогой для него рисунок к груди, пока Натали, голова которой расположилась на его коленях, читала вслух фанфики, бережно собираемые ей с разных сайтов безграничного Интернета.       Адриан, уже успевший вернуться домой, мог бы заподозрить что-то неладное в доносящемся из отцовского кабинета смехе, но он был слишком занят своими мечтами, пытаясь снова почувствовать медовый вкус губ прекрасной Леди, а Плагг был слишком занят камамбером, чтобы указать парню на такое нехарактерное для дома Агрестов явление в такой неподходящий момент.