Как стать любимчиком

Сал Фишер был единственным сыном у своих родителей, но отнюдь не избалованным. Можно сказать, что его жизнь была трагичной, но не менее трогательной, чем у остальных детей проживающих в этом городе. Он лишился матери, когда ему исполнилось восемь, погибла в очередной перестрелке, возникшей между бандами, не поделившими территорию. Случайная жертва. Таких было много, и Диана Фишер не была первой и тем более последней. Мальчику было плевать, кто оплачивал похороны, все чего он хотел, чтобы ему вернули мать. Это лишь потом, став взрослым и сунув нос за темную завесу, он узнает, что отпевание таких случайных жертв полностью оплачивается Боссами. А пока он, сын без матери, с отцом трудоголиком, постоянно ездящим по командировкам. Он привыкает жить один, самостоятельно рассчитывать присылаемые деньги и готовить себе еду, одежду и, конечно же, выживать на этих улицах. Фишер не доверяет никому. С опаской смотрит на сверстников, которых видит в школе и взрослых встречаемых на улице. Он вечно молчалив и собран, наблюдает за окружающими его людьми холодными голубыми глазами и словно ждет, когда ты попытаешься напасть. Еще такой маленький, но уже достаточно опасный мальчишка. Друзья его родителей, чета Джонсон, продолжает за ним приглядывать, помогают с уроками, домом. Он по-детски рад этому доброму отношению к себе. С благодарностью принимает подаренную заботу. Но это все не то. Сал ходит по улицам города, по деревянному полу своей квартиры, и понимает. Чего-то не хватает в его жизни. Того, что будет успокаивать его приступы паники, гнать кошмары и сдерживать гнев. Он ощущает себя пустым и потерянным, ищет поддержки у отца, но получает только извечное «я занят, позвоню», только тот не перезванивает. А юный Фишер жует свои волосы и обвиняет весь мир в своем одиночестве, одновременно пытаясь молить и выпрашивать, даровать ему спасение. Что-то особенное. Что-то только для него. Нечто такое, из-за чего он не будет чувствовать себя одиноким. Когда мальчику исполняется десять, миссис Джонсон, сильно поправившаяся за последние полгода, спешно уезжает, чтобы вернуться через две недели с большим свертком в руках. Сал медленно и с опаской поглядывает на взрослых, когда ему говорят, что хотят познакомить с кем-то, и при этом ведут в одну из дальних комнат. Маленький, крошечный человечек, упакованный в ткань, как гусеничка, смотрит внимательно своими темными, как кофе, глазами, пока юный Фишер подходит ближе. Маленький Ларри Джонсон. Возможно с того самого момента, когда улыбающаяся Лиза позволяет дотронуться до малыша и тот смешно морщится, Сал понимает, это то, что ему нужно. После школы мальчик бежит в пятиэтажный старый дом, но не идет в свою квартиру, а в соседнюю, ровно через пять больших шагов от его собственной. Взрослые радуются, что скупой на эмоции Сал, наконец-то стал более открытым. Он сидит с маленьким Ларри столько, сколько может, постоянно держится поблизости. Был рядом, когда тот учился ползать, говорить, ходить. Эдакий заботливый, старший брат. Только Сал никому не признается, что как одержимый греет мысль о том, что растит мальчика для себя. Когда в квартире Джонсонов разгорается скандал, единственный сын тихо и спешно выбегает из квартиры, и так же тихо стучится в соседнюю дверь. Он неловко комкает свою оранжевую футболку и сжимает голые пальцы на ногах из-за холода в коридоре, когда ему, наконец-то, открывают. Фишеру уже двадцать два года, он давно окончил местную школу и, вроде как, поступил в колледж, но поговаривают, что он занимается чем-то нелегальным. Некогда маленький щуплый мальчишка, вырос в высокого и подтянутого парня, только два странных хвостика сменил на один. Парень, молча, открывает дверь и впускает юного гостя в квартиру. Генри Фишер давно переехал в Нью-Йорк поближе к работе, но сына почему-то с собой не забрал. Ларри спешно проскакивает коридор и бежит в гостиную, кутая замерзшие стопы в плед, который связала и подарила Салу его мать. Он молчит все это время, лишь изредка шмыгает носом, уткнувшись в колени и пряча мокрые глаза за отросшей челкой. Фишер садится рядом и не спешит возвращаться к просмотру брошенных документов, лишь лениво закрывает открытые папки и сгребает все в одну кучу на журнальном столике. Парень терпеливо ждет, прекрасно зная, что мальчику нужно время, чтобы собраться с мыслями и высказаться. Он знает все его привычки и повадки, как свои собственные. — Отец сказал что уходит. Вот так просто. Собрал сумку и все. Ничего не говорит и не объясняет. Мама бьется в истерике и даже мне не хочет ничего рассказывать. — Юный Джонсон падает в готовые объятия, утыкаясь носом в широкую грудь. Шумно вздыхает, пытаясь справиться с накатывающей истерикой и наполняя легкие запахом табака и мускатного ореха. — Твой отец считает тебя слишком маленьким, а твою мать несведущей и глупой женщиной. Но она всего лишь мать и жена, которая ставит благополучие своей семьи выше своего, а ты мальчик, который вырастет в мужчину. — Фишер прижимается щекой к темной макушке, успокаивающе сжимая мальчика в кольце своих рук. Он делает так всегда, когда тот расстроен. С самого детства. — Именно поэтому твой отец уходит сейчас. Он не справился в одиночку и не смеет довериться сыну. Вот и бежит из города. — Хочешь сказать мой отец трус? — Я хочу сказать, что твой отец не дальновиден. — Он предлагал мне уехать вместе с ним. Мол, у мамы есть шанс, а меня сожрут в этом городе, если я останусь. О чем он Сал? А Фишер гневно вздыхает и сжимает челюсти до боли в висках. Чертов Джим идет в разрез уговору. Ларри дергается и ойкает, когда крепкие пальцы больно сжимают его плечо. — Что ты ответил? — голос у парня звучит тяжело и устрашающе, словно еще немного и тот сорвется, чтобы сотворить что-то ужасное. — Сал? — мальчишка напуган не на шутку, он рефлекторно дергается, пытаясь выбраться, но объятия становятся змеиными тисками, готовыми раздавить в любую секунду. — Что. Ты. Ответил. — Он спрашивает медленно, чеканя каждое слово, напоминая, почему-то, перекручивание барабана с патронами. Так же бездушно и опасно. — Что… что не поеду с ним. Потому что не оставлю маму, друзей и тебя. — Ларри с опаской поднимает голову, ожидая чего-то жуткого и страшного. Но натыкается только на теплый взгляд голубых глаз и чужие руки, которые больше не хотят сломать ему кости, они оглаживают спину и поправляют отросшие до плеч волосы. Джонсон повторяет за своим названным братом. Бунтует перед обществом, но не красит волосы в яркий цвет или заплетает два хвоста, намеренно заставляя путать его с девчонкой. Он просто отращивает волосы в стиле металл групп, подводит глаза черным карандашом и дерзит всем и каждому. Словно нарочно нарываясь на драку.  — Я не разделяю мнение твоего отца о возрасте, Ларри. Все это лишь цифры и физиология. Знания и умения можно получить, когда угодно. Единственная разница только в том, как ты можешь этим пользоваться. — Парень поправляет плед, подмечая новую царапину и синяк на, виднеющейся из-под шорт, коленке. Он знает, что Джонсона задирают в школе. Но мальчишка сказал, что справится сам, как когда-то с этим справлялся Фишер. — Если ты хочешь. Я научу тебя всему. Покажу и расскажу то, что взрослые прячут от своих детей. И тогда ты сможешь отрастить зубы раньше, чем этот город попытается тебя съесть. — Сал притягивает Ларри ближе к себе, позволяя ему забраться к себе на колени, как тот постоянно делал, когда был младше. — Так что не грусти Ларри. Не думай об отце. Люди приходят и уходят. Важны лишь те, кто остаются, а с тобой будем твоя мама и я. И юный Джонсон согласно кивает, пряча лицо в сгибе крепкой шеи, обнимая в ответ, и тихо плачет. Просто отпуская своего родителя из детского сердца. Он готов стать взрослым. Таким же сильным и крепким мужчиной, как Сал. Тогда он сможет защищать свою мать, и Фишер наконец-то начнет посвящать в те самые серьезные и сложные дела, которые он прячет от него. И Сал, как и обещал, рассказывает своему юному другу всё. Посвящает в дела, некоторые планы и учит. Учит и учит, до изнеможения. Отдает его к какому-то своему знакомому по кличке Пых. Здоровый детина, на пол головы выше самого Фишера и широкий, как шкаф, держит подпольный бойцовский клуб. В первый год из Ларри, в буквальном смысле, выбивают дух. Там нет людей его возраста и телосложения, кругом амбалы, сворачивающие, таким малолеткам как он, шеи в один захват. Но Джонсон стоически терпит побои и запоминает каждый урок. Потому что знает, этот Пых докладывает Салу о каждом пройденном занятии и он не может опозориться в его глазах. Но когда Ларри в очередной раз падает на каменный пол, едва уворачиваясь от пинка противника, Пых не выдерживает. — Я все еще не понимаю, зачем ему заниматься с моими ребятами. Отдал бы его в секцию для таких же, как он, мальчишек и все. И лет так через десять, он бы смог выйти на бой здесь. — Пых, хоть и был громадным и туповатым на вид, стереотипным качком без мозгов, на деле таким не являлся. Он пошел за Фишером в его банду сразу же, как тот предложил, сказав об освободившемся месте за столом Боссов. Прекрасно знал, что за таким хитрым и прытким парнем лучше идти следом, а не наперекор. — Потому, мой дорогой друг, что Ларри придется иметь дело не со школьной шпаной выпускного класса, а с матерыми ублюдками-верзилами, которых закалили уличные бои и перестрелки. — Фишер глубоко затягивается и стряхивает пепел в стоящую рядом банку. Толпа возле импровизированного ринга бешено кричит и подбадривает. — И я уверен в Ларри, как ни в ком другом. Он станет стихийным бедствием для всех, кто пойдет против нас. — Толпа уже воет не хуже волчьей стаи, взрывается поздравлениями и одобрительными криками. Мальчишка Ларри наконец-то вышел из боя победителем. Затем к физическим тренировкам добавляются стрелковые. Тут в дело вступает рыжий приятель с этажа ниже. Джонсон знает Тодда Моррисона с самого детства, также как и Сала, просто тот не такой особенный для него. Моррисон в шутку называет себя стрелком с дикого запада. В чем-то он прав. Снайпера лучше в этом городе не найти и рыжий любитель винтовок в банде Фишера с самого ее основания. Как снайпер, Ларри не так хорош, если в мишень попал, то уже здорово. Но вот пистолеты — другое дело. Выработанная тренировками ловкость и выносливость, в купе с природной меткостью, делают из него лучшего стрелка на ближней дистанции. А когда оказывается, что Джонсон амбидекстр, Моррисон снимает воображаемую шляпу. Сокровище из сокровищ. И Фишер безумно доволен. Его Ларри, только его мальчишка, растет, становится выше и шире в плечах, сильнее, проворней и хитрей. В Джонсоне все то, что не хватает Салу для идеально выстроенной банды. И он терпеливо ждет, обучая его тонкостям ведения переговоров, различным уловкам шантажа и угроз. Готовит для вступления в банду под его руководством. Со всем этим растет и интерес. Босс понимает, Ларри превращается в сексуального юношу с подтянутым, гибким телом и острым умом. Он видит заинтересованные взгляды, которые бросают на парня его сверстницы, да чего греха таить, нынешняя девушка Сала, Меган, тоже недвусмысленно поглядывает на его мальчишку. Чертова извращенка, коллекционирующая девственников, удивительно, как затесавшаяся в круг общения синеволосого парня. Она каждый раз томно вздыхает и слащаво улыбается Джонсону, когда тот оказывается в ее поле зрения, а юноша лишь молча краснеет от ее прямых намеков, и все время коситься на Фишера. А тот готов прострелить Холмс ее пустую голову, когда та в очередной раз касается напряженных ягодиц парня. И желание обладать любимым и верным ему мальчишкой растет в геометрической прогрессии, а стоящая рядом в такие моменты девушка, только и рада грубому и нетерпимому сексу. Меган нужна крыша одного из Боссов, а Салу нужны глаза и уши среди местных шлюх. Это их взаимно выгодная сделка, прикрытая вуалью любовных отношений для обычных обывателей. И хоть Ларри знает правду, что между этими двумя нет ничего приближенного к любви, ему прекрасно слышны громкие женские стоны прямо за стеной, рядом с его кроватью. И, разумеется, трахаться в комнате Фишера, на его большой кровати, в его квартире может только он сам и Меган. Не спасает не громкая музыка в наушниках, не прятки головы под подушку. Он упирается затылком в холодную стену, вслушиваясь в приглушенные стоны и скрипы мебели, рисует пошлые картинки у себя в голове. Ему скоро шестнадцать, всего-то девять месяцев подождать, и он сможет завалить какую-нибудь, такую же громко и пошло стонущую девчонку. Только в голове, почему-то не женская упругая грудь и ярко накрашенные губы, а шумное дыхание над ухом, болезненные укусы на шее и горячие ладони на животе. Он закрывает глаза плотнее, отгоняя смысл своих фантазий и просто чувствует, воображая в свое удовольствие. Ему нравится грубый секс, это видно по синякам и засосам, не скрытыми одеждой на теле Меган. Значит, и касаться он тоже будет грубо и нетерпеливо. Сначала пройдется ладонью от напряженного живота к груди, задирая футболку, и заставит закусить ткань, чтобы стоны Ларри не услышал никто другой. Затем жестко сожмет сосок и больно укусит за плечо, когда мальчишка от смущения будет сводить колени. Он заставит снять домашние шорты с бельем и прикажет расставить ноги как можно шире, чтобы было хорошо видно, как постепенно поднимается и твердеет плоть Джонсона. Грубо сожмет челюсть крепкими пальцами, не давая возможности отвести взгляд или отвернуться. Будет болезненно мять бока, и царапать кожу, спускаясь вниз по напряженному прессу. Схватит за бедро, нарочно игнорируя напряженный член, отодвинет ногу еще шире, до боли в связках и мышцах в паху. И только когда Ларри начнет выгибаться всем телом и плакать от переизбытка эмоций, наконец-то коснется изнывающей плоти. Грубо схватит у основания, проведет большим пальцем по чувствительной головке, нажимая на дырочку уретры. И снова укусит шею, до синего подтека. Движения будут быстрыми и резкими, и на самом пике приближающейся разрядки он будет тянуть его за волосы и горячо шептать, чтобы тот ласкал себя. И Ларри послушно будет сжимать свои напряженные соски, стонать сквозь зубы и заливаться слезами от желания. Только тогда, когда он будет уверен, что мальчишка на грани и готов на все что угодно, он снова ускорит темп и позволит кончить, бурно изливаясь себе в руку и на простыни. А пока Ларри будет выгибаться от оргазма, он сомкнет свои зубы на его плечо, прокусывая до самой крови. Шатен сплевывает ткань футболки и глубоко вдыхает через рот, медленно открывая глаза. В полумраке комнаты, где единственный свет — это холодные лучи от фонарного столба за окном, ему четко видно белесую жидкость на его руке и красные, набухающие царапины на коже. За стеной давно все стихло, а внутри подростка разгорается настоящий ураган. Он бьется затылком о стену, вытирает руки и простынь собственным бельем. И обессиленно падает на кровать. Он только что дрочил и кончил на человека, который, можно сказать, воспитал его. — Я извращенец. Чертов извращенец. Сал пошлет меня, если узнает. И из банды выгонит. — Ларри зарывается лицом в матрас и накрывает голову подушкой. Все в порядке. Подумаешь, подрочил. Никто ведь не знает, кого он представлял. Это просто гормоны. Вот найдет себе девушку, и все будет нормально. Нормально. Только о какой нормальности можно говорить, когда он в своем возрасте, один из немногих приближенных к молодому Боссу Фишеру. За последний год Сал отвоевал себе столько прибыли и связей, сколько остальным старым Боссам и не снилось. А он, Ларри Джонсон, его личный воспитанник, всегда рядом, постоянно поблизости. На встречах, переговорах или совещаниях. Нормальные подростки так не живут. Им не приходится участвовать в перестрелках или угрожать здоровенным мужикам холодным дулом своего пистолета у самого их паха. И точно ни одного нормального мальчишку Босс Фишер не хвалит, одобрительно касаясь щеки, и не позволяет курить свои сигареты. Когда Ларри наконец-то исполняется шестнадцать, Сал показывает ему свой клуб. И широким жестом устраивает ему там именинную вечеринку. Куча друзей и одноклассников веселится в свое удовольствие, пьет оплаченный алкоголь и курит, не пойми, откуда, добытые сигареты. Знаменитый клуб «Дикий Пёс» сегодня принадлежит только им. Сал поглядывает на конвульсивно двигающихся подростков со второго этажа вип-зоны, опирается на своеобразные бетонные перила и задумчиво тянет виски из своего бокала. Пока там внизу, среди этой сошедшей с ума толпы, возмужавший Ларри выпивает стопку текилы и слизывает соль с грудей своей одноклассницы, попутно откидывая на спину длинные волосы. — Ты только глянь на них. Сколько горячих и возбужденных тел. — - Меган запрыгивает на перекладину, вызывающе закидывая ногу на ногу, и в один глоток допивает содержимое своего стакана. — Стоит им только дорваться до такого же горячего тела, как им срывает крышу. О, гляди, та парочка не против начать прямо здесь, на глазах у всех. — Ее округлые формы хорошо подчеркивает черное платье, сшитое на манер китайского, только с более высоким вырезом на бедре, благодаря которому прекрасно видно отсутствие на ней белья. — Не хочешь присоединиться к ним? — Фишер разворачивается к залу спиной, допивая свой алкоголь и подзывая жестом официанта, чтобы тот повторил. — Нет. Я подожду одного особенного мальчика. Вот только он что-то совсем мало пьет. — Хм. Еще бы. — Мужчина довольно ухмыляется. Он сам учил Джонсона пить алкоголь, как и курить. И, разумеется, объяснил ему, как можно ловко наслаждаться напитками и оставаться в здравом уме. — Ларри выглядит немного расстроенным, тебе не кажется? — Просто он знает, что все эти малолетние выблядки ему не друзья. — Сал, покачивает в руке наполненный бокал, следя за тем, как жидкость скользит между кубиками льда. — Просто кучка детей пришедших на халявную выпивку. — А кто тогда, по-твоему, его друзья? — Холмс разворачивается к нему лицом, поправляя свои крашенные фиалковые волосы. — Мы. — Фишер салютирует сидящим на диванах у стены мужчинам и женщинам, те повторяют его жест и залпом осушают бокалы. Сегодня их юный брат становиться взрослым. — Чееерт. Я думал сдохну там. Вода есть? — Джонсон поднимается по лестнице, спокойно проходя мимо охранника, и жадно осушает бутылку минералки, полученную от официанта. — Лааарри. Ты теперь такой взрослый парень. — - Меган с готовностью соскакивает с насиженного места и прижимается к парню всем телом. — У меня есть для тебя подарок. — Не думаю, Меган. — Шатен ловко уходит из ее объятий, встает рядом с Салом, подальше от девушки. Та наигранно корчит обиженное лицо и идет к толпе остальной банды. — Спасибо за вечеринку. Но я все еще думаю, что это было лишним. — Ларри мнет шею, и косится на пристально следящего за ним Фишера. — Она была нужна. Теперь вся школа будет лебезить перед тобой, и верещать от восторга. — Словно мне это было нужно. — Это было нужно мне. — Мужчина резко разворачивается и встает прямо, нависая над парнем, тот все еще ниже его почти на полголовы. — Каждый из них, так или иначе, связан с кем-то, кто может быть полезен нам. Это называется связи, Ларри. И ты должен уметь заводить нужные знакомства, а благодаря этой вечеринке будешь в списке их, так называемых, друзей, и привилегии этого статуса будут для тебя открыты. Ты понял? — Да. — У Джонсона слегка дрожат ноги, толи от волнения, толи от усталости. Но он не смеет шевелиться, продолжая покорно смотреть в голубые глаза своего Босса. — Но это ведь не значит, что мне тоже придется лебезить перед ними? — Он на секунду прикрывает глаза, и миг спустя в них снова плещется привычное бунтарство и дерзость. Фишер довольно улыбается и заправляет выбившиеся пряди шатена за ухо. Удивительно как у парнишки держится этот зачес так долго. — По поводу предложения Меган. — Я… — Шатен спешит оправдаться, но его прерывают. Мужчина напротив, уверенно касается его скулы и щеки своей ладонью. — Прими его. — Что? — Такого поворота подросток не ожидал. — Прими его. — Сал гладит кожу за ухом и прочерчивает линию подбородка. — Секс тоже этап взросления. А первый секс — самый важный. Она будет тебе хорошим партнером. Опытным наставником. Тебе понравится. Ларри хочет спросить, сможет ли Фишер быть ему опытным наставником, но кусает себя за язык. Кивает головой и напоследок сжимает пальцы на своем лице. А парой секунд спустя, шепчет что-то веселеющей на глазах Холмс и пропадает с ней из виду за дверью черного хода. Мужчина скрипит зубами и глотает комок гнева, не давая себе возможности показать слабину перед другими участниками банды. Пусть лучше первой женщиной у паренька будет Меган, ее он знает и уверен в ней. Лучше так, чем это будет какая-то левая шлюха или одна из тех пьяных девчонок внизу. Потому что тогда, Сал точно не сдержится и закопает эту бабу живьем. Девушка приводит мальчишку в свою квартиру. Единственная спальня наполнена только большой кроватью с высокими коваными стойками, комодом с множеством ящиков и двумя креслами. Она ведет его к самой кровати и обнимает за шею, тесно прижимаясь к нему всем телом. — Боишься? — она весело улыбается, склоняясь к его лицу. Хорошо, что они одного роста, а то парень чувствовал бы себя еще хуже. — Да. — Это нормально. Повторяй за мной и нам обоим понравится. Она легко касается его губ и проводит по ним языком. Отстраняется и выжидающе смотрит. Ларри едва в состоянии нормально дышать. Он моргает пару раз, обхватывает одной рукой тонкую талию, а второй берет ее подбородок и тянет к себе, повторяя ее движения. Меган приоткрывает рот и выманивает его язык, он зеркалит все ее движения рта, попутно оглаживая спину, и запускает руку в разрез платья, сжимая ее ягодицу. — А ты умелый. Точно девственник? — Девушка стягивает с него футболку и довольно закусывает губы, видя подтянутое рельефное тело. — Да. Я просто быстро учусь. — Джонсон в ответ поддевает застежку на ее спине, и молния расходится под его пальцами, оставляя девушку полностью обнаженной. Он оглядывает ее жадным взглядом, чувствуя, как в паху растет напряжение, а тело начинает гореть. Он ведет пальцами по ее груди, ребрам, талии, бедрам, просто изучает свое первое женское тело и спускается к гладкому лобку, замирая на пару секунд. — Нравится? — Холмс толкает его к кровати и седлает бедра, вызывающе выгибаясь в пояснице. Юноша молча кивает и ловит ее возбужденный взгляд, притягивает к себе ближе. — Салу тоже нравится. У него какой-то фетиш на гладкое тело. — Мальчишка под ней слегка дергается от упоминания своего наставника, но продолжает уверенно мять ее груди и соски, проводя по ним языком. — Можешь немного прикусить, если хочешь. Я скажу, когда ты перегнешь палку. — Он снова согласно качает головой и прикусывает сосок, легко, но ощутимо, для пробы. А потом кусает больнее, оставляя свою первую метку на ее груди. Меган протяжно стонет и выгибается еще сильнее. Затем она опускается на пол, вставая перед ним на колени, и ловко избавляет его от остатков одежды. Ее встречает крепкое возбуждение. Совсем недетское, с наливающейся красной головкой. Они пересекаются взглядом, и Ларри смотрит на нее дикими темными глазами, как звереныш. Когда-то озвученное Фишером сравнение, и правда оказывается верным. Парень несдержанно хватает ее за волосы, и шире расставив ноги, откровенно призывает к действиям. И она с готовностью подчиняется. Ласкает его языком, то легко дразня, то заглатывая целиком. Комната наполняется тяжелыми вздохами и стонами. Горячий рот на его члене, это все что его сейчас волнует, и ему хочется еще и еще. Глубже, сильнее, резче. А девушка перед ним словно читает мысли, ускоряется до невозможности и даже умудряется проводить языком по набухшим яичкам. Он кончает бурно, падая спиной на кровать, заполняя ее рот семенем, а та сыто облизывает губы, нависая над ним сверху. — Как ты это делаешь. — Ларри пытается перевести дыхание, пока Холмс целует и лижет его напряженные живот и грудь. — Дело техники парень, ну и главное расслабить горло. — Она заливисто смеется и довольно подмечает вновь нарастающее возбуждение. Прелесть молодого девственного тела. Они хотят много и часто. И это, самое-то для вечно ненасытной девушки. Весь остаток ночи, она учит сексу неумелого мальчишку, показывает ему различные движения и позы. А тот и правда быстро учится, и к рассвету Мэган хрипит сорванным от удовольствия горлом, в который раз, захлебываясь оргазмом, позабыв, что рядом девственник, он просто выбил из нее эту мысль, когда грубо и резко насаживал на свой член. Девушка засыпает через пару минут, улыбающаяся, как кот объевшийся сметаны. А Ларри не может спать рядом с ней. Он закуривает сигарету, когда выходит из ее квартиры, захлопнув за собой дверь. И с абсолютно пустой головой добирается до дома. В соседней квартире тихо. Фишер съехал пару месяц назад в здание ближе к клубу, и Ларри еще не довелось там бывать. Какая-то тоска нагоняет парня, когда он падает одетым в свою кровать. Он вроде как теперь взрослый, у него даже первый секс был. Но хоть тело удовлетворенно, внутри как-то тоскливо. Не таким он представлял свой первый раз, но и другим он, конечно же, быть не мог. На завтра или уже на сегодня, Босс дал ему выходной, и даже в школу не нужно идти, поэтому парень лениво раздевается. Как-то брезгливо скидывая с себя всю одежду, наскоро приняв душ и проверив сон матери, засыпает, кутаясь в одеяло.