В поисках любви

Саймон ничего даже не подозревал, возвращаясь в офис после обеденного перерыва. В рюкзаке лежал тот самый свитер со снеговиком, уже завёрнутый в красивую бумагу и перетянутый шёлковой лентой. Льюис собирался перепрятать подарок дома в шкаф, ну а пока что наслаждался интерьером нового здания. Оно было таким же светлым и ярким, как и предыдущее, создавая впечатление, будто взрыв им всем почудился, будто он был всего лишь кошмаром, который приснился, но быстро рассеялся. — Рафаэль ещё не возвращался? — поинтересовался Саймон у Камиллы, которая как раз допивала у кофейного островка свой сок — теперь уже мультифруктовый, а не томатный, который она когда-то пила, будучи на голодовках. — Нет ещё, — отозвалась Белкорт, мечтательно пробежавшись пальцами по своему животу, который едва-едва начал смягчать свою линию, намекая на дальнейшее округление. — Наверное, тоже ушёл за подарками, — усмехнулась она, кивнув на рюкзак в руках парня, который тот прижимал к себе, явно выдавая этим жестом наличие чего-то важного внутри. — Это будет наше первое Рождество вместе, — выдохнул Льюис, на что брюнетка понимающе кивнула, потому что для них с Себастьяном это тоже будет так. — Джейс вчера притащил ёлку, — улыбнулась Камилла, покачав головой. — Уже? Так рано же ещё, — удивился Саймон. — Клэри захотела, и его уже было не переубедить, — усмехнулась Белкорт, потому что Джейс ради своей девушки действительно был готов на всё. Льюис невольно тоже улыбнулся, но скорее тому, какой счастливой и расслабленной выглядела Камилла. Было немного странно и непривычно вот так легко и непринуждённо общаться с ней, но теперь все они были близкими друзьями, а не просто сотрудниками. Саймон улыбнулся мыслям о том, что в недалёком будущем все они могли бы дружить уже семьями, и ушёл на своё рабочее место. Рафаэль к концу обеда так и не вернулся, и парень начал волноваться, решив позвонить, но телефон испанца оказался выключен. Льюис невольно запаниковал, предчувствуя что-то плохое, но всё же надеялся, что гаджет любимого всего лишь разрядился, а сам он задержался на шопинге, потеряв счёт времени. Но спустя час Саймон вышел в холл и начал взволнованно ходить там взад-вперёд, пока к нему не вышел Магнус, заметив это мельтешение. — Что-то случилось, Печенька? — осторожно спросил Бейн. — Рафаэль куда-то исчез, не могу дозвониться, он вне сети, — отозвался парень, ещё раз взглянув на настенные часы. Азиат тут же достал свой телефон и набрал друга, после чего принял решение: — Бери рюкзак, подвезу тебя домой, а ты пока позвони миссис Сантьяго и Розе, может, они в курсе событий. Льюис шумно выдохнул, поняв, что всё это не шутки, он тут же связался с мамой и сестрой возлюбленного, переполошив и их тоже. Рафаэля нигде не было, и не случилось ничего такого, из-за чего он мог бы сорваться невесть куда, ничего никому не сказав. В любом случае Саймон так думал, пока не попал в дом Сантьяго, принявшись звать его. — Стоп. А где Цербер? — нахмурился Магнус, выпрыгнув из машины следом. — Айс! Айс, ко мне! — тут же крикнул Саймон, уже ожидая, что пёс набросится на него, и впервые желая этого так сильно. — Рафаэль?! — снова принялся звать он, бросившись в дом. Следов ограбления или похищения не было, даже вещи все лежали на своих местах, и парень побежал по лестнице на второй этаж. Он резко распахнул дверь спальни и замер на месте, ощутив, как сердце перестало биться, потому что на кровати лежало то, что он пытался скрыть. Льюис увидел ключи от дома рядом с копией контракта, подтверждающего его сотрудничество с Хайди, как и кусок того самого мыла. Это и вовсе заставило его едва не потерять сознание и резко отшатнуться, чтобы после проверить шкаф. Почти вся одежда оставалась на месте, но кое-что явно в спешке было собрано, и дорожная сумка отсутствовала, как и документы. — Ну что там? — спросил Магнус, поднявшись следом и увидев состояние парня. — Печенька? — позвал он, но ему не ответили. Саймон сполз по стене на пол, обхватив руками свои колени, и уставился в одну точку, пока его щёки под оправой очков заливало слезами. — Сука Пауэр, — нервно выругался себе под нос Бейн, подойдя к кровати и подняв контракт, он сразу же сложил всё в своей голове. — Так это ты подарил "Дюморту" второй шанс, — скорее утверждающе, чем вопросительно, добавил он. — Он не простит никогда. Мыло... Я клялся Рафаэлю, что не сделаю этого никогда, но продал рецепт, — мелко дрожа, всхлипнул Льюис. — Так, бери эмоции под контроль. Мы сейчас же найдём этого вспыльчивого идиота и вернём его, — скомандовал азиат, крепко ухватив парня за предплечье и вздёрнув его на ноги, после чего потащил за собой. Пожалуй, сейчас Магнус был единственным, что связывало Саймона с внешним миром и не разрешало ему утонуть в собственной боли. Сам Льюис даже представить боялся, каково было Рафаэлю, как сильно он ранил его своим поступком, раз тот решил бросить его, перечеркнуть всё, что у них было, и просто исчезнуть. Парень был готов сдаться, он чувствовал себя тряпичной куклой, пока Бейн поднял на ноги весь аэропорт, требуя найти в списке улетавших имя его друга. — Да они пиздят! Он точно куда-то улетел! — громко выкрикнул азиат, грязно выругавшись, когда охрана ещё очень даже деликатно проводила их на выход, учитывая, какую ругань они устроили там. — Звони этому мужику-копу. Как его там? Ну, папаша твоей фиктивной невесты, — спохватился мужчина. Саймон невольно тоже ухватился за эту идею, и таким образом они вместе с Магнусом уже до утра организовали настоящие поиски, подключив родных и всех ребят. Мария с Розой были очень расстроены и взволнованы, у обеих глаза были на мокром месте, когда пришлось писать заявление о том, что Рафаэль пропал. Но с этим заявлением расширялись полномочия Люка, который взялся за розыск со всей серьёзностью, воспользовавшись всеми доступными ему связями. Но спустя неделю им не удалось узнать совершенно ничего, даже подключив Лили, которая первым же рейсом вылетела из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Они чудом смогли вычислить телефон Сантьяго, который тот попросту подарил первому встречному, выбросив карточку из него и тут же скрывшись в толпе. Банковские счета оказались обналичены, а затем закрыты, и это как раз разрушало всякие надежды найти их владельца. Рафаэль, хоть и делал всё это на эмоциях, но очень сильно постарался, чтобы его не нашли. Последней зацепкой было то, что он забрал с собой Айса, что делало его довольно примечательным в толпе, наверняка его должен был запомнить хоть кто-то, но в Нью-Йорке были тысячи людей с собаками. — Он не улетел, но и оставаться в США точно не стал бы, — задумчиво проговорил Магнус, когда они все собрались в агентстве, чтобы ещё раз вместе обсудить стратегию дальнейших действий. — Мне удалось связаться с семьёй, которая жила рядом с лесом, где Рафаэль в прошлый раз находился полгода. Они подключили лесничих и прочесали территорию в надежде, что найдут палатку на том же месте, но ничего, — расстроенно сообщила Лили. Она ни в коем случае не хотела обидеть или задеть, но Саймон всё равно ощутил себя бесполезным. Он ведь тоже был в курсе той истории, когда Раф скрывался в лесу, но Чен знала о локации, а он даже не удосужился настолько детально выспросить об этом, когда ещё имел возможность сделать это. — Рафаэль отправился бы туда в последнюю очередь, — отрицательно покачала головой Розалия, имея в виду, что он явно не пошёл бы туда, где его вполне могли найти. — Если бы я только мог лично прочесать все леса, — вздохнул Люк, обняв за плечи беззвучно плачущую Элейн, которая не могла спокойно смотреть на страдания своего сына. — Мы должны оставить его в покое, — вдруг глухо произнёс Саймон, едва передвигая пересохшими потрескавшимися губами. — Что? Но... — попыталась возразить Ребекка, не собираясь разрешать брату опустить руки. — Это только моя вина. Я постоянно лгал Рафаэлю, у нас не было толком нормальных отношений, без вранья. И сейчас я снова скрыл правду. Простите меня за это, и...— перебил её Льюис, подорвавшись с места. Кто-то бросился за ним, кто-то пытался остановить, обнять, отговорить, но с этого момента всё изменилось. Казалось, ещё мгновение назад в груди у парня тлела последняя надежда, но искорка внезапно потухла. Внутри что-то оборвалось, Саймону было так больно, что сознание будто помутнело, чтобы хоть как-то помочь организму пережить это, абстрагироваться. Что было дальше, Льюис помнил смутно. Вокруг него были четыре стены его комнаты, которые стали для него убежищем. Мама, сестра и бабушка не отходили от него ни на шаг, они заставляли кушать и принимать душ, они рассказывали ему о чём-то, а ещё много плакали. И где-то краем этого помутившегося сознания Саймон осознавал, что делает им больно, но собственная боль оказалась сильнее остальных эмоций. А затем четыре стены с яркими постерами супергероев внезапно сменились чем-то ровным и белоснежным, но парню от этого стало как-то... Нет, не спокойнее и не легче, а просто пусто, но это было лучше, чем раздирающая душу боль. С ним разговаривал какой-то врач, много спрашивал, пытался втереться в доверие, заставлял пить какие-то таблетки. Последние, к слову, хотя бы немного возвращали блеклые краски всему вокруг, хотя бы на несколько часов, едва позволяя дотерпеть до следующей дозы. Теперь уже Саймон понимал, что он в больнице, что его лечат, что пытаются помочь, а ему хотелось, чтобы его просто оставили в покое. Об этом он и заявил всем вокруг, когда ребята попытались навестить его, невольно напомнив своим присутствием о том, что они были реальны, как и "Дюморт". Льюису хотелось думать, что всего этого не было, что не было никакого агентства, друзей, не было Рафаэля... Он почти поверил в это, смог убедить себя и даже добился выписки домой, хоть и осознавал, что ничего не поменялось, что не сможет он убежать и отмотать время на год назад, когда он был безработным и активно искал место, куда бы смог устроиться. Всё те же таблетки удивительным образом помогли принять этот факт и смириться, научиться встречаться потухшим взглядом с взволнованными взглядами ребят и при этом не вздрагивать. Саймон чувствовал себя пустым, в тишине комнаты ему казалось, что он слышит свист сквозняка сквозь дыру в его собственной груди. Он всё чаще брал в руки гитару, чтобы заглушить этот звук, но никогда больше не решался сыграть те песни, которые написал, когда был счастлив. Элейн радовалась этим продвижениям, Джордан с Майей вытягивали парня в гараж, чтобы порепетировать вместе с Шеной и Джошуа. И Льюис нехотя соглашался, даже песни новые начал писать, грустные, правда, о падениях, ошибках и потерях. Но ему никто не перечил, кажется, все считали, что таким образом он сможет перенести свои страдания в тексты и музыку, что после ему станет лучше. Лучше не становилось, разве что полнейшая прострация сменилась каким-то безразличием и почти полным отсутствием эмоций. Саймон улыбался на автомате, как и делал всё остальное, а затем попросил мать об одиночестве. Нет, конечно же, он не собирался выгонять маму из дома, просто заботился о ней, да и Люк недавно предложил ей съехаться. С трудом, но Элейн всё же согласилась и теперь обеспокоенно следила за ним из окон соседнего дома. Льюис нарочно оставлял свет включённым, слонялся по кухне и бренчал гитарой в гостиной, чтобы успокоить мать, отвлечь внимание и потом, уже в спальне, иметь возможность закусить уголок подушки и выть час или полтора. Ему было это нужно, чтобы хоть как-то дождаться следующего приёма таблеток, которые заставляли его жить в этой посеревшей и исхудавшей физической оболочке. — Ты стал таким импозантным с этими отросшими волосами и изменившимся стилем одежды. Словно писатель настоящий, — как-то однажды, будто невзначай, бросила Ребекка, когда ей вместе с Раджем удалось вытащить Саймона на прогулку в парк. Льюис ничего не ответил, но уже дома завис в прихожей напротив зеркала, рассматривая себя, будто впервые. Волосы после последней стрижки, которую ему сделала мама, действительно отросли, но снова делать их короткими ему отчего-то не хотелось, как и бриться каждый день. Это казалось бессмысленной тратой времени, а мягкая щетина на подбородке и вправду добавляла ему импозантности, которую подметила Бекка. Всё это в совокупности с заострившимися скулами сделало его лицо визуально более чётким. В гардеробе больше не было футболок с джедаями, нелепых рубашек и ярких кедов, всё это отправилось на чердак, а на смену подростковому неуместному образу пришло кое-что другое — взрослое и стильное. И сейчас Саймон видел в отражении совершенно другого человека, в котором от него прежнего остались только очки в толстой оправе. Льюис нервно сдёрнул их с переносицы, и всё вокруг расплылось, обдав тупой болью, после которой наступило онемение. Казалось, он только что рывком сорвал пластырь с раны, теперь нужно было, чтобы она зажила, оставив после себя уродливый шрам. И уже следующим утром парень сидел под дверью у офтальмолога, чтобы сделать то, что раньше почему-то даже не собирался, — коррекцию. Жить без очков оказалось проще и удобнее, Саймон мог без проблем видеть дату на календаре на противоположной стене, и дата эта говорила ему о том, что прошёл ровно год со дня пропажи Рафаэля. Внутри у парня всё ещё была пустота, а в кармане привычно лежала баночка с таблетками, которую он бдел, как когда-то Клэри свой ментоловый баллончик. Парень помнил, что через неделю у Фрэй открытие её собственной выставки в галерее, а это значило, что он должен был пойти и снова увидеться с ребятами, выдерживая их сочувствующие взгляды, полные жалости. Но Льюис ждал этого дня, потому что наконец-то решился на кое-что важное, захотел изменить свою жизнь и профессию, осуществить давнюю мечту. Элейн избавилась от мастерской, а отцовский магазинчик переделала под товары для рукоделия, не оставив и воспоминания о продаже мыла. Саймон не винил её за это, он и сам был только за, чтобы не видеть всего этого и не вспоминать каждый раз, хоть забыть у него и не получалось. Старые сбережения кончались, ему нужно было за что-то жить и — главное — покупать спасительные таблетки, а для этого нужно было зарабатывать. Вот поэтому парень и ждал встречи с ребятами, нуждаясь в помощи и связях Магнуса.

***

Рафаэль более-менее опомнился лишь спустя месяц, уже в Латинской Америке, к берегам которой они причалили. Он намеренно выбрал перемещение по воде, хоть и для Айса поначалу это было настоящим стрессом. Вероятно, Сантьяго не стоило тащить пса с собой, это было опасно и необдуманно, но и оставить его он не мог, потому что однажды, ещё щенком, его уже бросили. Теперь нужно было искать пристанище где-нибудь в глуши, но для испанца подобное было не впервой, так что вскоре он обжился в заброшенном подобии хижины на окраине джунглей. Рискнуть уходить вглубь он не решился, оставалось надеяться, что здесь его никто бы не нашёл, но спустя ещё несколько месяцев Рафаэль с облегчением выдохнул: никто и не искал, похоже. Здесь было не так комфортно и приятно, как в лесу когда-то, но Сантьяго было всё равно. Главное, что он мог доставать еду для Айса, о себе же он заботиться не спешил. Дни сменялись ночами, время теряло счёт, и в душе уже знакомо медленно, но верно поселялась пустота. Разве что в этот раз всё было сложнее и более болезненно, а невидимая рана в груди всё кровоточила и не давала ни намёка на то, чтобы затянуться. В какой-то момент Рафаэлю показалось, что он умрёт, попросту загнётся здесь, но на смену этому ощущению пришли сомнения. Он начал остывать, и весь этот побег иногда казался ему глупым детским поступком, но вернуть всё вспять уже было невозможно. В памяти невольно всплывали все те моменты, которые так или иначе были связаны с Саймоном, его мылом и запахом, и боль снова усиливалась. Испанец не мог простить ему этого, не после всех тех раз, когда просил Льюиса во что бы то ни стало сохранить этот аромат. И парень клялся ему, как и клялся в любви, но в итоге его слова ничего не значили. Понимал ли Рафаэль, что Саймон хотел как лучше, что продал рецепт из хороших побуждений, чтобы спасти агентство? Да, отчасти он понимал, но вот принять очередные тайны у себя за спиной не мог — не после того, через что они прошли, не после взрыва, когда он был разбит и растерян, не после того, как доверился полностью и безоговорочно. Этот контракт и кусок мыла были как удар под дых, казалось, Льюис, обнимавший его за секунду до этого, вонзил в сердце нож со спины. После такого отчаянно хотелось забыться, вот только одиночество лечило с трудом, и вскоре Сантьяго понял, что не найдёт душевного спокойствия здесь. Айс был явно недоволен, но послушно следовал за своим хозяином, продолжая быть верным другом и охранять его. И они выдвинулись дальше, отправившись к горам в Чили, чтобы осесть там ненадолго, а потом снова оказаться на корабле, который доставил их к берегам Австралии. Океан успокаивал больше всего остального, и Рафаэль захотел остаться здесь надольше. Внутри поселилось какое-то странное плохое предчувствие, из-за чего испанцу пришлось сделать вылазку к людям и попросить выйти в интернет. Он открыл страницу Розы с чужого аккаунта, чтобы убедиться, что у них всё хорошо. По счастливому стечению обстоятельств последнее свежее фото было выложено только вчера, и на нём были и Розалия с Тайлером и Джули, и мама. Сантьяго поспешил закрыть вкладку и поблагодарить девушку, которая разрешила ему воспользоваться своим гаджетом, не испугавшись заросшего бородатого мужчину в потрёпанной одежде. Рафаэлю было стыдно, нельзя было пропадать вот так, нужно было позвонить сестре, она бы точно не рассказала никому, но хотя бы успокоила мать. Испанцу хватило секундного взгляда на её фотографию, чтобы заметить, как сильно умножились морщинки на её лице, словно все переживания разом отпечатались на коже, и причиной этих переживаний был он. На мгновение Сантьяго слишком сильно захотелось вернуться, немедленно выдвинуться к аэропорту и купить билет, но он быстро прогнал это желание. Все его решения, вся его жизнь была чередой чересчур эмоциональных поступков, и Рафаэль понял, что ему необходимо спокойствие и контроль тела и разума. Этого можно было достичь только в одном месте, куда ему, католику, наверное, было немного неуместно соваться. Поэтому, отправившись в Индию, он всего лишь иногда контактировал с монахами-буддистами, расположившись неподалёку в самодельном жилье. Один из них, довольно пожилой мужчина с выцветшими, почти серыми глазами приносил испанцу еду и пытался поговорить на ломаном английском. Айс всегда шёл к их новому знакомому с охотой, зная, что тот принёс что-то вкусное и для него тоже. Он замечал монаха ещё издали, и Рафаэль тоже невольно улыбался, завидев в вездесущей зелени оранжевое одеяние старика. Тот с каждым днём пребывания Сантьяго здесь становился всё молчаливее, отсчитывая про себя количество этих самых дней. — Полгода, — задумчиво хмыкнул он однажды, даже не взглянув на Рафаэля. — Простите? — непонимающе уточнил тот, пытаясь прочесать пальцами свои спутавшиеся отросшие до плеч волосы. — Не слишком ли долго ты убегаешь от неизбежного? — на удивление чётко и без ошибок спросил монах, продолжив смотреть на линию горизонта с таким видом, словно ему было известно обо всём на свете. — Я... — растерянно выдохнул испанец. — Наверное, Вы правы. Я убегаю от своей боли, — всё же сдался он. — Ты носишь её под рёбрами. Куда бы ты ни отправился, она всегда будет с тобой. Какой тогда смысл убегать? — лишь хмыкнул старик, поднявшись и двинувшись в сторону храма. Наверное, его слова должны были воспроизвести неизгладимое впечатление на Сантьяго, но он упрямо встряхнул головой. Он всё ещё видел смысл убегать хотя бы потому, что сейчас с ним была только эта порция боли, здесь он мог терпеть её и не бояться, что кто-то умножит её и ранит его ещё сильнее. Монах не приходил к нему почти неделю, словно давая понять, что больше не станет помогать едой и обществом. Этот старик безмолвно прогонял Рафаэля отсюда, как и испортившаяся погода, которая делала проживание в ветхой хижине невозможным и даже опасным. Казалось, сама природа вокруг давала понять испанцу, что ему здесь не место, что стоит забрать Айса и уйти, поэтому он и решил двигаться дальше, примкнув к компании каких-то весельчаков-путешественников. Они причаливали к разным портам, и спустя ещё полгода скитания по океанам и морям, Сантьяго наконец-то смог дышать полной грудью. С момента его исчезновения из Нью-Йорка прошло около полутора года, и сейчас период пребывания там и работы в агентстве казался чем-то, чего на самом деле не было вовсе. Думать так было куда проще и спокойнее, и Рафаэль почти поверил этой легенде, которую сочинил сам для себя. Он так и рассказывал об этом парням, с которыми плавал: бросил собственные фотостудию и тренажёрку в Лос-Анджелесе и укатил в закат, потому что захотел повидать мир. Парни, конечно же, делали вид, что поверили, и лишних вопросов не задавали, потому что по одному пустому взгляду испанца понимали, что это не вся история. Но себе Сантьяго упорно твердил, что всё было именно так, что он расстался с Лили и отправился путешествовать, а "Дюморта" и ребят не было вовсе. Он твердил и верил, пока не случилось это.

***

Магнус прикрыл глаза и хрипло застонал, когда восседавший на его бёдрах раскрасневшийся и потный Алек резко насадился на его возбуждённую плоть. — Бемби, я сейчас сдохну от удовольствия, — прошептал Бейн, прижимаясь губами к шее любимого. — Во второй раз за вечер, — добавил он, предчувствуя, что сегодня они могут пойти и на третий раунд. — Мало... Мне мало тебя, — сипло пожаловался Лайтвуд, который уж очень изменился за время их отношений и теперь был очень даже раскрепощённым в постели. — Не смей отвечать, — довольно жёстко приказал он, почти рыкнув, когда телефон азиата ожил. — Может, это что-то важное, — попытался возразить Магнус, поддавшись какому-то смутному предчувствию, да и не стал бы кто-то звонить ему так поздно без веской причины. Он прекрасно знал, что Алек не уймётся, пока они не доведут дело до конца, поэтому резко сдёрнул его с себя и поставил на четвереньки, снова входя и доводя обоих до оргазма несколькими быстрыми толчками. — Алло? — тут же ответил Бейн под возмущённый стон парня, за который тот получил смачный шлепок по заднице. — Магнус? Это Адриано. Прости, ты, наверное, уже спал, дорогой, — спешно поздоровался его давний друг. — Привет. Нет, я... Не спал, в общем, — бросив взгляд на распластавшегося на постели довольного Алека, проговорил азиат. — Рад слышать тебя. Как дела? Что-то случилось? — добавил вдогонку он, пытаясь прочистить горло и убрать эту двусмысленную хрипотцу со своего голоса. — Нет. То есть да. Ты не подумай, что я старый параноик, но... Твой друг детства, владелец рекламного агентства... — запинаясь, начал Адриано. — Рафаэль! — слишком громко воскликнул Магнус, заставив Лайтвуда подскочить и сесть на кровати. — Да, он самый. Он сейчас в Нью-Йорке? Как у него дела? — спросил итальянец, спешно добавив, чтобы объяснить: — Просто мы только что прогуливались вместе с Бенджамином и Альфонсо по набережной у портовой части и встретили там мужчину, похожего на Рафаэля. Я его ещё позвал, но он как-то странно отреагировал, увидев меня, и поспешил скрыться в трюме. Я, честно говоря, подумал, что обознался, потому что он был с длинными волосами и бородой... — Задержи его! Умоляю, Адриано, сделай всё, что в твоих силах, но задержи! — прокричал в динамик Бейн, а сам бросился в душ, уже собираясь ехать в аэропорт и улетать в Италию вместе с Алеком. Но всё отменилось, когда спустя час Адриано перезвонил и с расстройством сообщил, что по возвращению на то место уже не обнаружил судна, а моряки из соседних почти ничего не знали о том, что причаливало рядом. Магнус не знал, как ему поступить, поэтому сразу же позвонил бабушке Саймона. Агнесса во что бы то ни стало собиралась найти Рафаэля и вернуть его, потому что больше не могла смотреть, как её внук медленно увядал. Она тут же примчалась в лофт посреди ночи, попросила Алека распечатать фотографии с ребятами, взяла у Магнуса контакты Адриано, чтобы встретиться с ним, а затем собрала вещи, вооружилась поддержкой возлюбленного Бернарда и отправилась в погоню, даже толком ничего не объяснив ни Элейн, ни внукам.

***

Вернуться в Штаты Рафаэль так и не рискнул, он и так был слишком близко, осев в лесу под небольшим посёлком в Канаде после того, как проплавал ещё несколько месяцев. Возможно, он и продолжил бы свои путешествия с парнями, но после случайной встречи с Адриано испанец больше не чувствовал себя безопасно. Он надеялся, что тот не стал звонить Магнусу или Себастьяну в Нью-Йорк. Вспомнив о Верлаке, Сантьяго отвесил себе ментальный подзатыльник, потому что тот, как и Джейс и много остальных, не должен был всплывать в его памяти. Истории с "Дюмортом" не было в его прошлом, а значит, и не мог Рафаэль знать всех этих людей, в чём он продолжал себя убеждать, кажется, медленно сходя с ума. Он явно терял рассудок и был побеждён странными галлюцинациями, иначе он объяснить себе происходящего не мог, особенно когда из лесной чащи раздался шорох, а Айс бросился в ту сторону с лаем — довольным, счастливым, будто встречал кого-то знакомого. — Далеко же ты забрался. Мы за тобой полмира проколесили, но зато хоть что-то интересное повидали на старости лет, — улыбнулась Агнесса, опираясь на палку, когда её вместе с каким-то мужчиной пёс проводил до хижины, у которой Сантьяго рубил дрова. — Ну вот, Бернард, мы у цели, — обратилась к своему спутнику старушка. — Что Вы здесь делаете? Там... Там нет удобной тропы, — растерянно проговорил Рафаэль вместо приветствия, кивнув в ту сторону леса, откуда вышли его внезапные гости. — А мы не ищем лёгких путей. Как некоторые, — хмыкнула Агнесса, одарив испанца недобрым взглядом. — Негостеприимный ты стал, изменился, — с горечью добавила она, нарочно пристыдив. — Простите. Оставайтесь на обед, я как раз готовить буду, — всё же нехотя предложил Сантьяго, принявшись разводить костёр. Он чувствовал себя неловко и неправильно, он был пойман в ловушку и знал, что из неё ему уже не выбраться, но старушка удивила его и не стала закрывать клетку, оставив право выбора. — Я не вправе заставлять тебя делать что-то, просто хочу помочь, — вполне мирно приподняла она вверх руки, сбросив с плеч небольшой рюкзак. — А то помру ведь, а вы, дураки молодые, останетесь и продолжите уничтожать свои жизни, — добавила она. — Мне хорошо здесь, — невпопад сообщил Рафаэль, и это, к сожалению, теперь было отчасти правдой. И Агнесса видела это, поэтому ничего больше не сказала. Она ждала, пока Сантьяго к ней привыкнет, и медленно приручала его, словно дикого зверя, пока тот не разрешил ей уже во время обеда с незамысловатой едой прикоснуться к себе. Испанец вздрогнул от ощущения немного сморщенных, но приятно тёплых пальцев, мазнувших по его руке, и только сейчас понял, как же сильно соскучился по тактильному контакту. Старушка молча достала бережно завёрнутые в пакет, чтобы не промокли по дороге где-нибудь под дождём, фотографии и протянула Рафаэлю. Тот боялся взять их, только встряхнул головой и нервно повёл плечами, но всё же был вынужден принять их хотя бы из уважения к возрасту той, кто проделала столь далёкий путь и теперь терпеливо держала вытянутой руку. — Это всё снимал Алек, он теперь занимается исключительно фотографией, — проговорила Агнесса. — Теперь? — непонимающе уточнил Сантьяго. — Прошло два года. Твоя мать приняла непростое решение закрыть агентство, и все согласились с тем, что без тебя оно не будет прежним, — объяснила старушка, и Рафаэль был благодарен ей за то, что в её голосе не было укора. — Ребята разбрелись кто куда, но у всех всё хорошо. Алек с Магнусом вместе работают в "Пандеманте", — принялась рассказывать она. — "Пандеманте"? — снова переспросил Сантьяго. — Их родители решили сделать слияние издательств "Аликанте" и "Пандемониум". Теперь Магнус отвечает там за дизайн журнала, а Алек — за фотографию. Изабель с Мелиорном недавно поженились, работают там же. Эндрю обручился с Лоренцо и позвал его работать в типографию Лидии, — объяснила Агнесса, указывая на фотографию, где все ребята собрались вместе. — Они все так изменились, — удивлённо прошептал испанец, всматриваясь в знакомые лица, которые он так отчаянно пытался забыть. — Джейс теперь востребованный актёр, а ещё он купил для Клэри галерею, чтобы она наконец-то решилась стать художницей. Себастьян открыл уже целую сеть своих кондитерских по всему Нью-Йорку и даже получил предложение продолжить в Чикаго. Камилла пока что сидит дома в декрете, помогает мужу и наслаждается материнством. Вот, кстати, их малышка Магнолия, — проговорила старушка, кивнув на фото с милой голубоглазой крошкой. — Всё же назвали в честь Магнуса, — невольно улыбнулся Рафаэль, ощутив, как становится трудно дышать, а внутри нарастает волнение из-за страха увидеть на одном из фото Саймона. — Твоя бывшая, Лили, устроила Раджа в крутую компанию, он сейчас работает над созданием каких-то видеоигр. Очень хорошо зарабатывает там, квартиру купил, они с Ребеккой вместе живут, к свадьбе готовятся. Бекка преподаёт в школе физику и математику, а Элейн с Люком расписались, так что теперь они официально вместе, — закончила Агнесса и умолкла, не став больше ничего говорить. Фотографии кончились, и ни на единой из них Сантьяго не увидел Льюиса, тот не попал в кадр даже мельком. Это заставляло волноваться ещё сильнее, отчего руки начали дрожать. Спутник старушки Бернард понимающе поднялся и сообщил, что прогуляется вместе с Айсом здесь неподалёку, после чего оставил этих двоих наедине. — А он?.. — запнулся на полуслове Рафаэль, пережав переносицу пальцами, чтобы не дать подступившим слезам прорваться наружу. Он не мог заставить себя произнести вслух имя Саймона, но и ждать, когда же Агнесса заговорит о внуке сама, тоже больше не мог. Старушка рядом потянулась к своему рюкзаку и достала оттуда книгу, протянув испанцу. Тот неверяще уставился на красивую обложку, где не менее красивым шрифтом было указано авторство Саймона Льюиса и название — "В поисках любви". — Ты, конечно, можешь бросить в костёр и сжечь, но я бы советовала прочесть, — проговорила Агнесса. Рафаэль взял книгу с осторожностью и едва не уронил, потому что ему показалось, будто бумага уколола пальцы. Во рту мгновенно пересохло, язык прилип к нёбу, а губами он мог разве что слабо передвигать. Сантьяго боялся перевернуть книгу или открыть, опасаясь, что на второй стороне обложки или внутри может быть фото автора. — Он отказался фотографироваться. За всё это время разрешил запечатлеть себя лишь раз, для афиши, — будто прочитав его мысли, проговорила Агнесса, тихо добавив: — Да ты бы и не узнал его. Это уже совсем другой человек. Вы оба. — Зачем Вы здесь? — хрипло рыкнул испанец, когда голос снова прорезался. — Не могу смотреть, как мой внук умирает, — честно ответила старушка. — Он попал в психиатрическую больницу, едва пришёл в себя после лечения, вот, публиковать решился, благо Магнус помог, но эти таблетки его убьют, — выпалила она, поймав на себе испуганный взгляд тёмных глаз. — Не смотри так. Я бы не стала мотаться за тобой по целому миру просто так и не собираюсь сейчас разжалобить тебя или что-то в этом роде. Да и не нужны вы с Саймоном друг другу прежние, — в сердцах добавила она. — Не нужны? — растерянно прошелестел губами Рафаэль, ощутив боль от этих слов, разодравших сильнее так и не затянувшуюся рану. — Нет вас прежних больше, нет агентства, ничего больше нет. Но если уж вы теперь другие, незнакомые друг другу, то может, стоит попробовать познакомиться снова. Найти любовь никогда не поздно, даже если речь идёт об одних и тех же людях, — проговорила старушка. — Намекаете на дядюшку Асмодея и Лею? — скептически хмыкнул Сантьяго, обнаружив, что может держать эмоции в узде, если не смотреть на обложку книги. — Имею в виду, что кольца не покупают просто так, — в тон ему ответила Агнесса, заставив брови испанца взметнуться вверх: — Что? Я случайно увидела тебя сквозь витрину ювелирного тогда. Ты собирался сделать Саймону предложение. Ты хотел быть с ним навсегда. Неужели жалкий кусок какого-то мыла был способен разрушить это желание, если оно и вправду искреннее? — добавила она, поднявшись, когда к ним вернулись Бернард с Айсом. Старушка собрала вещи и выдвинулась со своим спутником обратно, больше не проронив ни слова. Она оказалась куда более проницательной, чем Рафаэль представлял себе. Он забрал фотографии и книгу в хижину, а сам полез в свой рюкзак, из потаенного кармашка которого за все эти два года так ни разу и не решился достать бархатную коробочку с кольцом. Он долго рассматривал его в свете нескольких свечей, но потом решил, что этот когда-то безумно важный символ его любви теперь так и останется бесполезной побрякушкой. Тонкая полоска белого золота с гравировкой знака бесконечности на внутренней стороне ободка снова была спрятана, а Сантьяго лёг спать, но так и не смог сомкнуть глаз до самого утра. Он обещал себе не читать, заставлял себя не думать о том, что ему рассказала Агнесса, не представлять, через что пришлось пройти Саймону. В итоге к утру Рафаэль возненавидел самого себя за то, что довёл парня до больницы и антидепрессантов, и на рассвете принялся собираться, чтобы вернуться домой. Книгу он начал читать ещё в кресле барбершопа, в который ему удалось попасть по дороге к аэропорту. Нужно было немного остричь неаккуратные волосы и сбрить бороду, а ещё успеть дочитать до приземления в Нью-Йорке. И Сантьяго удалось сделать это: текст был лёгким и узнаваемым, разве что Саймон изменил некоторые моменты и концовку. Рафаэль помнил, как тот разрешил ему прочесть немного ещё из того рукописного варианта в блокноте. Сейчас же ему не верилось, что романтическая история о супергероях, фактически написанная по их личной истории встречи и любви, стала популярным бестселлером, который разлетался с книжных прилавков, словно горячие пирожки. Уже в Нью-Йорке Сантьяго почувствовал себя растерянным, теперь он не знал, что делает здесь и нужен ли он тут хоть кому-то. Езжать к своим он не решался, вот так врываться в жизнь Саймона он тоже не имел никакого права, но вместо него всё решил случай. Испанец зацепился взглядом за рекламную афишу и перестал дышать, увидев знакомое лицо. Старушка Агнесса была полностью права, когда сказала, что он не узнал бы Льюиса, потому что изменились они оба. Заострившиеся черты лица, другая стрижка, красивая рубашка и отсутствие очков, отчего карий взгляд казался совершенно новым, чужим. Рафаэль хотел увидеть его вживую, и плевать, если тот и в реальности окажется таким же незнакомым. Значит, Агнесса была права и здесь: им придётся познакомиться заново и попытаться заново влюбиться. Когда спустя час Сантьяго вместе с послушно притихшим Айсом на поводке стоял в закулисье зала, где проходила пресс-конференция и раздача автографов, он всё ещё не верил в реальность происходящего. Больше всего он боялся, что его не впустят сюда с псом, что тот может гавкнуть и выдать их присутствие, но судьба благоволила даже здесь. Рафаэль едва смог дышать, увидев Саймона снова и действительно не узнав. Это был уже совсем другой Льюис, не тот шебушной неуклюжий птенец, но испанцу отчаянно хотелось узнать и эту его версию. Парень вёл себя с журналистами и просто фанатами весьма уверенно и сдержанно, и только спустя несколько минут до Сантьяго дошло — тот мало что замечал вокруг. Саймон словно существовал в своём собственном мирке, словно видел всё сквозь дымку в замедленной съёмке. Он отвечал на вопросы тоже медленно, с задумчивыми паузами, уставившись в одну точку у противоположной стены зала. Его спрашивали о книге, вдохновении и будущих писательских планах. Им восхищались, делали комплименты, но порой пытались и перейти рамки позволенного, как это сделала одна нелицеприятная женщина, которая посмела спросить о Рафаэле. Тот замер в закулисье, увидев, как вздрогнул всем телом Саймон, словно его ранили десятками ножей. Вопрос оказался неожиданным и чересчур обширным, потому что спрашивали о личном, и он попросту сухо попросил задавать следующие вопросы, оборвав любые попытки пробраться ему в душу. — Мистер Льюис, наверное, всем фанатам любопытно, будет ли продолжение у Вашей книги, — бойко проговорила какая-то девчушка из центра зала, дождавшись своей очереди. — Ваша история о влюблённых супергероях тронула наши сердца, и мы очень сильно полюбили Ваших главных персонажей — Птенца и Хмурого. Но книга ведь называется... — продолжила она, но Саймон на долю секунды повернул голову и дальше уже ничего не слышал. Рафаэль мгновенно заметил, как надломились брови парня и резко отстранился, спрятавшись за собранным занавесом, отчего Айс недовольно взглянул на него, но не издал ни звука. Сердце билось где-то у горла, и Сантьяго понял, что не имел права приходить сюда и всё портить. Он буквально чувствовал, как парень продолжал смотреть в ту сторону, где он прятался, но даже не подозревал, что творилось у него в голове. Льюису казалось, что он сходит с ума, он был уверен, что ему привиделось. Наверняка после вопроса о Рафаэле сознание сыграло с ним злую шутку, создав этот секундный мираж. Ему нужно было выпить таблетку, чтобы всё прошло, чтобы снова отпустило, но для этого нужно было дождаться окончания мероприятия. — Мистер Льюис? — растерянно позвала его та самая девчушка из зала, заставив прийти в себя. — Простите. Не могли бы Вы повторить вопрос? — охрипшим голосом попросил парень, сжав дрожащей рукой баночку с таблетками в кармане куртки. — Ваша книга называется "В поисках любви", но в финале Хмурый исчезает и Птенец остаётся один. Это значит, что они нашли свою любовь, но потеряли? Или у этой истории всё же ещё будет продолжение? — повторила свой вопрос фанатка. Саймон молчал, раздумывая над ответом слишком долго. Этот роман был о них с Рафаэлем, и сейчас парень анализировал не персонажей, а собственные чувства, пытаясь понять и ответить себе самому на совершенно другой вопрос: хотел бы он продолжения спустя два года неизвестности, если бы только им посчастливилось встретиться снова, или нет. И Сантьяго, находящийся на расстоянии нескольких метров, словно читал его мысли и понимал причину этой затянувшейся паузы. — Честно, я не знаю, — проговорил Льюис, бросив взгляд на закулисье, где, как ему казалось, покачивался занавес, наверное, от сквозняка. — Но лично мне бы хотелось продолжения, — всё же смог произнести это вслух он, и испанец шумно выдохнул. Рафаэль терпеливо ждал окончания раздачи автографов, а затем бросился следом, когда Саймон вышел через чёрный выход из здания, попадая в небольшой переулок. Он нервно оттянул пальцами свои волосы, пытаясь отрезвить себя физической болью, а затем судорожно достал из кармана баночку и свинтил крышечку. — Не надо, — выдохнул Сантьяго, и таблетки с тихим перестуком рассыпались по асфальту от того, как резко дёрнулся парень, оборачиваясь. Они стояли в паре шагов друг от друга, Айс взволнованно посвистывал, но даже не пытался дёргать за поводок. Рафаэль чувствовал, как вся его сущность отзывалась на присутствие Льюиса. Саймон же неверяще хлопнул ресницами, а затем невольно потянулся пальцами к переносице, словно пытался поправить очки, которых больше не было. Он не делал этот жест уже так давно, но рядом с испанцем что-то ломало его, рассеивая этот чёртов туман, в котором он заблудился ещё два года назад. Парень был в растерянности, он не знал, реально ли всё это, не мог поверить, поэтому шагнул ближе и резко обнял, ощутив человеческое тепло. Рафаэль отчего-то думал, что расплачется, но смог лишь с облегчением выдохнуть и прижать Льюиса к себе ближе, обхватив поперёк спины. Исправить всё только этими объятиями было, конечно же, невозможно, сейчас они были друг другу никем. Но это не мешало им чувствовать себя так, словно они только что нашли свою любовь, как тогда, в темноте балкона, где впервые столкнулись губами. Было ли это продолжением? Нет, это было началом уже совершенно другой истории, где главные герои слушались старых мудрых женщин и, найдя однажды свою родственную душу, не отпускали её больше никогда...