***
Это имя — первое, что она услышала, когда появилась на свет. И столько любви и тепла было вложено в это слово матерью, словно от этого зависела жизнь ребёнка. Но это был последний раз, когда ей суждено было его произнести. Мать умрёт через несколько минут, прижав дочь к груди.***
— Хлоя Рэтчет! — так зовёт её отец, когда раздражён или зол. И она ни разу за всю жизнь не слышала другого обращения. Отец всегда был зол. Десятилетняя девочка не могла понять, почему отец никогда не называл её по имени. Почему он всегда смерял её презрительным взглядом, когда она пыталась привлечь его внимание. Почему он всегда на глазах у дочери выбрасывал сделанные ею подарки, даже если они и правда были не очень. Почему отец запирает её в чулане на, если повезёт, несколько часов, а порой и вовсе забывает выпустить, пока она не начинает колотить в дверь и кричать, хриплым от жажды голосом. Почему к ним в дом приходит чужая женщина, которая смотрит на неё как на чудовище и пихает в сторону, когда она предлагает ей поиграть. С тех пор она перестала быть Хлоей — улыбающимся ребёнком и любимицей родителей, а стала Хлоей Рэтчед, чьего прикосновения боятся как огня.***
— А ну иди сюда, шлюха! — не всегда можно было понять, к кому обращался отец, — к ней или своей пассии. Эта женщина стала всё чаще появляться в их доме, пока не перебралась насовсем. Отец постоянно избивал её за малейшую оплошность, а иногда привязывал к кровати и насиловал, пока та не теряла сознание. И оставлял в таком состоянии вплоть до нескольких суток, называя это «наказанием». Пятнадцатилетнюю дочь он больше не запирал. Иногда, прячась от пьяного разъярённого отца, она забиралась в шкаф, где находила дрожащую, покрытую синяками и гематомами женщину. Та вышвыривала её наружу, запираясь изнутри. И когда отец находил её, принимался бить и насиловать. Ему было не так важно, кого наказывать. Пару раз ей удавалось вырваться и сбежать из дома. Босая, полураздетая, без денег, она искала убежища на ночь. Но спрятаться было негде, её всегда находили пьяницы, наркоманы, кидавшиеся со словами: «Иди сюда, шлюшка, развлеки нас». Так, из Хлои Рэтчед она превратилась в шлюху. Шлюху, которая ни под кого не прогнулась.***
В 19 она собрала дорожную сумку и, оставив ключи в прихожей, уехала в другой город, где поступила в университет. Её жизнь стала похожа на жизнь белки в колесе — утром учёба, вечером работа, ночью снова учёба. И этот круг никогда не заканчивался. Однокурсники не издевались над ней, но она часто ловила косые, а порой и жалостливые взгляды. Она и правда выделялась: ходила в старой, потрёпанной одежде, не ухаживала за кожей, ногтями, волосами, не ходила на вечеринки и городские мероприятия. Просто не было денег. В 25 она устроилась на работу в городскую компанию, сняла квартиру на окраине города. Об отце она больше не слышала, но жуткие воспоминания преследовали её до сих пор. Она стала избегать ненавистного имени, и просила новых знакомых и коллег называть её просто Лу. — Лу? Какое странное имечко, — ухмыльнулся её собеседник, делая глоток кофе. Этот незнакомый парень подсел к ней в кафе под предлогом, что больше не осталось мест, хотя это была полнейшая ложь. — А я Рой, — он широко улыбнулся и демонстративно протянул руку. С тех пор он каждый вечер подсаживался к ней за столик. Поначалу его навязчивость пугала, и она всё ждала, когда где-нибудь за углом её схватят за волосы, оттянут голову назад и прошипят в губы: «шшшлюха». Но этого не произошло. И она отметила, что ей в самом деле нравится проводить время с Роем. Её покорила его детская беззаботность, простота, а где-то даже наивность. И она поняла, что снова хочет услышать своё имя, произнесённое его ласковым, игривым голосом. — Знаешь, на самом деле меня зовут не Лу, а… — Хлоя, - спокойно отвечает парень. — Что? Но как? — её пробивает дрожь. Она опускает взгляд, готовясь к худшему варианту развития событий. — Так мы в эпоху интернета живём. Забил в поисковике, нашёл в социалке, и вот тебе вся жизнь человека как на ладони, — довольным голосом ответил Рой. У неё было несколько аккаунтов в социальных сетях, ещё со времён школы, подписанных полным именем. Сейчас она ими практически не пользовалась, поэтому и менять не было смысла. — И правда… — она наконец подняла глаза и встретилась с его, полными нежности и сочувствия. И она, не в силах сдержаться, заплакала. Как плакала и на первом свидании, когда он пригласил её в гости посмотреть фильм. Как плакала в рождественскую ночь, когда он сделал ей предложение за их любимым столиком. Как плакала, произнося «да», под алтарём в пышном белом платье. Но никогда она больше не плакала от боли или грусти.***
— Хлоя! — слышит голос, полный тревоги. Такой знакомый, такой любимый. — Хлоя! — уже где-то совсем рядом. — Хлоя! О Господи, Хлоя, — её глаза пронзает вспышка света. Она слышит, что в комнате началась суматоха. Ей потребовалось несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд. Несколько долгих минут, показавшихся вечностью. — Хлоя! У тебя получилось, ты слышишь? — перед ней сидел Рой, держа на руках маленького ребёнка. — Как назовём нашу малышку? — он аккуратно передал ей ребёнка. Она со вселенской любовью посмотрела на маленький кричащий комочек и тихо прошептала: — Мэнди…