Шоколадка с изюмом

Истории про то, как мальчик-гей влюбился в натурала – дело обыденное. Этим никого уже не удивишь. Истории эти всегда заканчиваются одинаково - разбитые сердца и поломанные судьбы. Всё это никак не помешало мне влюбиться в, пожалуй, самого гомофобного натурала из всех, что я когда-либо видел. Его трясет об одном упоминании о людях нетрадиционной сексуальной ориентации. На меня он странно поглядывает и старается лишний раз со мной не пересекаться – по его мнению, я слишком по-гомосяцки выгляжу. Честно говоря, вообще удивляюсь, как он меня до сих пор не пришиб, с моей андрогинной внешностью. Как поговаривает мой друг: - Пока трусы не сымешь, хрен поймешь, девочка али мальчик! И вот такое чудесное я влюбилось в гомофобное чудовище Ярика. Который, ко всему прочему, был возмутительно хорош собой – ну ещё бы, в абы кого я и не влюбляюсь. В пору заламывать руки и рыдать в подушку, но русские не сдаются! Русские подкладывают Ярику в сумку шоколадки. О том, что Ярик редкостный сладкоежка знали все – он постоянно грыз что-нибудь сладкое и пил чай с шестью ложками сахара. Его коронная фраза в буфете: - Чай, пожалуйста, шесть ложечек сахара. И не размешивайте, не люблю сладкое… План в моей голове сложился сам собой и вот уже третью неделю каждый Божий день Ярик радостно находит в своей сумке шоколадки от тайного поклонника. Ворчит, материт эту «гомосяцкую сволочь», но шоколадки жрет. Аж за ушами трещит. Лучше всех шли шоколадки с фундуком – на них Ярик матерился больше всего, но и ел с особым удовольствием. Друг называл меня не иначе, как самоубийцей, но ничего поделать с собой я не мог. Хоть как-то выражать симпатию предмету своего обожания – чего ещё для счастья надо?! Для счастья нужны надежные объятья Ярика, его нежные, но настойчивые поцелуи… и губозакатывательная машинка тоже не помешала бы. О том, что мои мечты об объятьях сбудутся так скоро, я не мечтал. А оно возьми, да сбудься. Правда, назвать эти объятья надежными нельзя, да и объятьями – с бо-о-ольшой натяжкой. Меня просто прижали к стене и рявкнули: - Так это ты, да? – разъяренный Ярик был раз в десять сексуальней обычного, и поэтому меня затрясло, как эпилептика. - Ч-ч-что я? - а у самого аж в глазах темнеет. Ещё бы. Не каждый день такую красоту вблизи видишь. Он же совершенен! Бог! Аполлон! Интеллект, конечно, подкачал, но тут как в лотерее – всего и сразу не бывает. - Шоколадки! - рычит, а у меня, по-моему, ноги подгибаться начали. - Какие ещё шоколадки? – собравшись с духом, почти не дрожащим голосом спросил я, уходя в глухую несознанку. - Такие! Всякие! Ты или не ты?! - а глаза даже потемнели от злости. Тут-то я и осознал свое предназначение. Погибнуть смертью храбрых, принять смерть из рук любимого мужчины – чем не сюжет для мелодрамы? Я бы патетически возвел руку ко лбу, но Ярик держал мои руки над головой. Поэтому я ограничился простым, лаконичным: - Да! Я зажмурился, весь в ожидании. Надо было хоть позвать кого-нибудь, а то меня сейчас убивать будут, такой экшн – и никто не увидит. Обидно даже. Но вместо мероприятий по умерщвлению моего субтильного тельца, я вдруг почувствовал прикосновение сухих, горячих губ к своим. В шоке распахнув глаза, я увидел склонившегося к моим губам Ярика. Спросить ничего я не успел, потому что он углубил поцелуй, целуя напористо, глубоко, влажно. Я только и мог, что тихонько поскуливать от восторга. - Эх ты, гомосятина моя, - почти нежно сказал он, отрываясь от моих губ. - Принеси мне завтра шоколадку с изюмом…