Personal Identification Number

Рука Джереми застывает над цифровой клавиатурой, и он чувствует, как на его ладонях выступает пот. Парень смотрит на строку ввода, ожидая, что вот-вот случится чудо и он вспомнит. Этого, конечно же, не происходит. Он не может вспомнить свой пин-код. Даже мышечная память исчезла. Какого чёрта он не может вспомнить свой пин-код? Не паникуй. — Введите, пожалуйста, свой пин-код, — со вздохом повторяет скучающая кассирша, барабаня пальцами по стойке. Хир переводит взгляд со своего дрожащего пальца на её длинные ногти. Они покрашены ядовито ярко-розовым лаком, который облупляется по краям. — Джереми? — вторит Майкл. Хир покусывает губы и быстро-быстро моргает. Не может такого быть. — Я не помню, — выдавливает он, — ...Я не помню свой пин-код. — тихо признаётся Джер, желая, чтобы он сквозь землю провалился, лишь бы исчезнуть отсюда. Боже, эта кассирша, должно быть, думает, что он самый тупой человек на свете. Джереми чувствует, как Майкл переступает с ноги на ногу, а сам продолжает разглядывать облупленный ядовито ярко-розовый лак на ногтях кассирши. Рука Мэлла касается его руки, всё так же застывшая в воздухе, парящая над панелью с цифрами, он колеблется буквально на миг, а затем вводит пин-код Хира за него. Как он вообще смог забыть свой собственный пин-код? Что с ним вообще не так? С тобой много чего не так, информирует мальчика голос в его голове. Он едва слышит, как кассирша монотонным голосом благодарит его за покупку. Майкл тянет Джереми за рукав. Парень начинает идти. — Почему я не могу вспомнить свой пин-код? — вслух восклицает мальчик, когда они выходят из Seven Eleven, стоя перед машиной Майкла. Джер огорчённо трясёт головой и смотрит на Мэлла. У того очень странное перекошенное выражение лица, а затем он переводит взгляд на Хира и смотрит на него как-то слишком удивлённо. Нет, он не просто смотрит. Он уставился. — Майкл? — Что ты помнишь о своём пин-коде? — Он состоит из четырёх чисел? — предполагает он, потирая потные руки о джинсы. — Джереми, помнишь, что мы получили наши кредитки в один и тот же день, да? — осторожно произносит Майк. Парень кратко кивает. Он слишком хорошо знает этот тон. — У нас была невероятно крутая идея насчёт паролей, ага? — Майкл продолжает нервно играть с эластичным браслетом на его руке. Мальчик снова кивает. Он слишком хорошо знает это действие. — Ты помнишь мой? — спрашивает Майкл. Юноша кивает. Он знает язык тела Майкла достаточно, чтобы понять, как сильно тот расстроен, но изо всех сил пытается не показывать этого. — Ноль-три-один-ноль, — отвечает мальчик. Как он вообще мог забыть? Дурное чувство безнадеги омывает его грудь, достаёт до живота, и Хир ужасается. Боже, Джереми ведь хорошо знает Майкла. — Это— — Мой день рождения, — заканчивает за него Джер, и в его голосе слышится паника. Если Джереми так хорошо знает Майкла, почему он не может вспомнить его день рождения? — Джереми? — осторожно продолжает мальчик, когда Хир не отвечает, делая шаг ближе к нему. — Я-я не могу в-вспомнить твой д-день рождения, — заикается Джереми. Отлично, ещё и заикание вернулось. — Хей, всё в порядке, — успокаивает парень. Джереми быстро поднимает взгляд обратно на Майкла, потому что он знает, насколько это, блять, не в порядке. Джереми не помнит день рождения своего лучшего друга. Мэлл огорчён, но он не станет об этом сообщать, потому что знает, что это просто какая-то ерунда, связанная со Сквипом. Парень постоянно расстраивается из-за всего, что касается Сквипа, но притворяется, что всё нормально, чтобы Джереми не огорчался. Всё ради Джереми, и это так неправильно, Боже. Хир думает и думает об этом снова и снова, поднимая взгляд на вымученную полуулыбку и мягкие глаза Майкла. Ему должно быть позволено расстраиваться. Кричать, вопить и раздражаться на мальчика, устроить скандал и никогда с ним больше не разговаривать, и Джереми бы понял, потому что он действительно этого и заслуживает, но Майкл никогда такого не сделает, ведь это Майкл. И это несправедливо, это так нечестно, так как мальчик знает, что он скрывает все свои обиды и негативные чувства от Джереми за аккуратными, осторожными фразами и эластичными браслетами, потому что он волнуется, что простой, разумной и совершенно обоснованной реакцией на свою боль может причинить боль Джереми. Майкл делает всё ради Джереми. Притворяется, будто всё в порядке и мирится с дерьмом, которое произошло после Сквипа, даже когда оно возвращается в самые странные, самые неподходящие, самые невинные времена. А Хир в ответ даже не помнит его день рождения. — Я не помню, — повторяет Джер, и чувствует, как его горло сжимается, а слёзы покалывают глаза, — М-Майкл. — Приятель, это не твоя вина, — утешает Майк, ведя своего друга к пассажирской двери, и он закрывает лицо рукавом, потому что эта фраза заставляет его плакать ещё сильнее. Это его вина. Он сам выбрал Сквипа. Он сам позволил ему блокировать Майкла. И какой-то мелкий, глупый, абсолютно отвратительный кусочек всё ещё продолжает это делать. — Ноль-девять-два-ноль. Это твой пин-код, — тихо сообщает Мэлл, когда они отъезжают от магазина. — Ноль-девять-два-ноль, — повторяет Джереми. — Ноль-девять-два-ноль. — Оно исчезает до того, как он успевает запомнить, и сердцебиение Джера учащается. Его грудь сжимается, и из его горла вырывается ужасный всхлип. Он не может нормально дышать. — Майкл. Кровь приливает к ушам мальчика, и он перестаёт осознавать, что происходит, когда всё, что он может слышать — отдающийся звон в его голове. Пин-код Майкла — ноль-три-один-ноль. День рождения Джереми, десятое марта. Пин-код Джереми — ноль-девять-два-... Ноль-девять-... День рождения Майкла... — Почему, — повторяет снова и снова Джереми между тяжелыми вдохами, пытаясь восстановить дыхание, — Почему, почему, почему, — вдох-выдох, вдох-выдох, почему он не может мысленно возвратиться и понять, какая это дата? Гребанный детсадовец бы запомнил, Боже. Джереми чувствует, что машина движется быстрее, и Мэлл, должно быть, ускоряется, потому что прежде чем это кажется ему возможным, автомобиль останавливается, дверца открывается, и одна рука Майка держит его за руку, успокаивая, а другая мягко проводит по его волосам, и всё из-за того, что у Джереми, блять, паническая атака на пассажирском сиденье PT Cruiser Майкла, ведь Сквип так сильно повлиял на его сознание, что он не может преобразовать четыре числа в дату, которая раньше была настолько укоренена в его памяти, что он сделал её своим пин-кодом. — Джереми, всё в порядке. Всё в порядке, — повторяет Майкл между нежными тихими шёпотами. — Это всего лишь какой-то номер, да? Ты в порядке. Майкл отстегивает ремень мальчика. — Я просто худший, — бормочет Джереми, прислушиваясь к мягкому свисту несогласия со стороны его друга. — Неправда, — хмыкает Майкл. — Ты противоположность худшему. Ты самый лучший. Наилучший чувак в мире. — Я не могу, — начинает Джереми, икая. Его пин-код. За миг он как будто удаляется из его памяти. — Я не могу вспомнить. Это же твой день рождения, Майкл, — его голос срывается, и он сглатывает, продолжая. — Ты мне т-только что сказал, и оно уже ис-исчезло. Майкл кивает головой в такт настойчивому гудку машины, потерянный в своих мыслях. Джереми шмыгает носом, вытирает слёзы рукавом кардигана и осматривается вокруг. Водительская дверца распахнута настежь, и двигатель всё ещё включён. Вишнёвый слаш Мэлла наполовину растаял в подстаканнике. Они на подъездной дорожке к дому парня, но машина слишком криво припаркована. В водительскую дверь упираются несколько ветвей деревьев, и он уверен, что по крайней мере одна шина заезжает на лужайку. Джереми чувствует себя наихудшим другом в мире. — Завтра вместе сходим в банк, — говорит Майкл, вытаскивая Хира из машины. Джереми стоит как вкопанный, чувствуя, как мир теряет равновесие, наблюдая за тем, как Майкл обходит машину, ныряя под ветки, чтобы выключить звуковой сигнал. — Зачем? Майкл грустно выдавливает улыбку, больше похожую на болезненную гримасу, вытаскивает ключи из замка зажигания, и звуковой сигнал прекращается, оставляя их обоих в полной тишине. — Сменим твой пин-код.