Величайший подарок

— Абу! — Аладдин снова отчитывал своего неугомонного друга. — Мы уже говорили об этом. Отныне мы не воришки.       Он всучил обезьянке усыпанный драгоценными камнями браслет. — Понятия не имею, где ты его взял, но это нужно вернуть. Сейчас же.       Абу продемонстрировал своё явное недовольство, однако браслет забрал и был таков.       Аладдин покачал головой и вздохнул. Даже после нескольких прожитых во дворце месяцев, будучи членом семьи Султана, парнишка осознавал, что от некоторых привычек было сложно избавиться как ему самому, так и Абу. Время от времени бывший воришка ловил себя на мысли о том, что он раздумывает, как бы ему пробраться на кухню и стащить немного еды. Лишь после он вспоминал, что единственное, что ему следует сделать в таком случае — это сказать слуге, что он голоден.       Приспособиться к жизни во дворце было куда сложнее, чем предполагал Аладдин. Всю жизнь он провёл на улице, где был вынужден попрошайничать, красть всё до самой последней крохи. А теперь его женой была правительница Аграбы; его собственный титул «оборванец» сменился на «супруг королевы».       Мысли о Жасмин заставили Аладдина улыбнуться. В исполнении государственных обязанностей его жена была великолепна. Заботливая и добрая, однако при принятии решений всегда тверда и непоколебима. Некоторые вовсе не были рады лицезреть, как трон занимает женщина, но Жасмин умела справляться с подобными волнениями милосердно и с умом.       Аладдин никогда не уставал наблюдать за Жасмин, когда та находилась в своей стихии. Она еженедельно проводила заседания, узнавала о нуждах и тяготах её подданных. Никогда ещё она не сталкивалась с проблемами, которые не могла бы разрешить путём компромисса и справедливого судейства.       Аладдин любил её больше всего и всех. Когда он тосковал по безызвестности и простоте, которыми располагал, будучи простолюдином, он тут же осознавал, что не променял бы свою нынешнюю жизнь ни на что другое.       Аладдин отвлёкся от своих размышлений, заслышав громкие, стремительные шаги, приближавшиеся к нему сзади. Он повернулся и увидел молодого слугу; тот остановился, запыхавшийся от быстрой ходьбы. — Господин!       Аладдин озабоченно нахмурил брови и протянул руку, чтобы успокоить парнишку. — Стой, погоди, полегче. Что-то случилось? — Господин, — вновь начал слуга, — королева… Она потеряла сознание. Лекарь сейчас с ней в Ваших покоях.       Аладдин почувствовал, как сердце пропустило удар. Прежде чем биение в груди вновь восстановилось, он, проскочив мимо слуги, ринулся вперёд.       Как только Аладдин оказался у королевских покоев, его внезапно остановила стража, находившаяся снаружи. — Прошу прощения, Ваше Величество, но, согласно строжайшим распоряжениям, пока королеву осматривают, мы не должны пускать в комнаты ни души.       Аладдин был вне себя. — Каким распоряжениям… чьим распоряжениям? — Дворцового лекаря. — Его распоряжения не являются более весомыми, чем мои, — Аладдин едва не кричал. — Я — член семьи Султана, так что впустите. Меня. В покои.       Следует отдать должное стражнику — он не отступил: — В случае необходимости оказания неотложной медицинской помощи, распоряжения дворцового лекаря являются распоряжениями первостепенной важности. Я ещё раз прошу простить меня, Ваше Величество, но я не могу впустить Вас.       Аладдин бросил мельком взгляд на стражника, развернулся и начал расхаживать туда-сюда по коридору. Минуло несколько минут прежде чем он стал настолько спокоен, насколько вообще мог сейчас быть. Умом Аладдин понимал, почему стражники не дали ему войти, ведь всё, на что он был способен в данный момент — это не знать, что делать и путаться под ногами у лекаря. Но то, что он осознавал причины, не означало, что ему это нравилось.       Там была его жена. Его жена!       Прислонившись к стене, он медленно соскользнул на пол, обхватив голову руками.       Что, если её отравили? Или она больна чем-то неизлечимым? Что, если ему суждено раз и навсегда её потерять? Что, если она…       Двери покоев распахнулись.       Аладдин поднял голову, мрачный и подавленный, и вскочил на ноги, едва завидев появившегося в дверном проёме лекаря. Только Аладдин хотел задать вопрос, как целитель заговорил первым. — С королевой всё будет в порядке.       С плеч Аладдина как будто бы рухнула гора. — Так что же с ней произошло? — спросил он.       Лекарь покачал головой. — Не мне следует рассказывать подобное, Ваше Величество. Королева сама хочет поведать вам об этом.       Аладдин практически сшиб с ног лекаря, пронесшись мимо. Он едва слышал звук затворяющихся за ним дверей, когда его взгляд упал на Жасмин. Она сидела полулёжа на кровати на нескольких подушках. Увидев её, очнувшуюся и в сознании, Аладдин перевёл дыхание (он даже не помнил, как задержал его). Он подошёл к ней (с невероятной осмотрительностью и настороженностью) и опустился на колени рядом с кроватью.       Жасмин мягко улыбнулась и протянула руку к его щеке.       Он неожиданно ощутил прилив эмоций, накрывший его с головой, и ему пришлось сглотнуть комок, образовавшийся в горле. Его глаза начали наполняться слезами; он медленно сморгнул их. — Я был… так напуган, — сказал он; его рука держала руку Жасмин, ту, что поглаживала его лицо, так что он смог запечатлеть поцелуй на её ладони. — Лекарь сказал тебе, что со мной всё будет хорошо, верно? — Конечно, — заверил её Аладдин. — Но прежде, чем я узнал… я не имел ни малейшего понятия, что происходит. Единственное, что мне рассказали — что ты упала в обморок ни с того, ни с сего. И я просто… просто не мог не думать о самом худшем раскладе. — Иди ко мне, — Жасмин похлопала по пустому месту на постели рядом с ней, и Аладдин шустро подвинулся, чтобы усесться на краешек кровати. — Он не сказал тебе, почему я упала в обморок, так ведь?       Аладдин мотнул головой. — Нет. Он сказал, что ты сама хочешь мне рассказать.       Жасмин издала довольный смешок. — Хорошо. Я хотела, чтобы ты узнал это только от меня.       Аладдин нахмурился, пребывая в замешательстве. — Узнал… что именно? Ты сказала, что ты в порядке… — Да, да, я в порядке, Аладдин.       Ну так что же тогда такое? Что она может скрывать от него? О Боже мой, подумал он, неужели она мне врёт? Она больна? Она… — Я беременна.       И это был тот самый момент, о котором Жасмин упомянет, когда будет рассказывать эту историю годами позже; она могла бы поклясться, что стала причиной «поломки» собственного мужа. И Аладдин никогда не станет оспаривать этот факт. Он всецело и искренне признает, что он, возможно, отключился тогда на целую минуту.       Жасмин пришлось пощёлкать пальцами перед его глазами, чтобы вернуть его к действительности. — Аладдин?       Он моргнул и смог наконец поднять свою челюсть с пола. — Ты беременна? — спросил он.       Она кивнула, прикусив губу в предвкушении его реакции. Они ещё не разговаривали о детях, но гарантированно предполагалось, что в конечном счёте они у них появятся. Всё-таки, Жасмин была правительницей, и ей стало бы необходимо заиметь наследника в определённый момент в не самом далёком будущем.       Аладдин уставился вниз, на её живот, ещё, как обычно, плоский; но скоро он должен будет округлиться, ведь Жасмин будет вынашивать его ребёнка.       Моего ребёнка, подумал он, когда с нежностью дотронулся до живота жены ладонью. — Я стану отцом, — прошептал он. Он посмотрел в глаза Жасмин и мысленно отругал себя за то, что заставил жену тревожиться. — Я знаю, мы об этом ещё не говорили, — сказала Жасмин, — и я была шокирована не меньше тебя. Поверь мне, я понятия не имела, что я беременна, и…       Аладдин наклонился и поцеловал её, чтобы прервать её монолог. Он не мог даже сказать, что беременность Жасмин была последней вещью, о которой он мог подумать, пока ждал целителя, потому что… честно? Это никогда не казалось ему возможным. Но сейчас, оправившись от первоначального шока, он был более чем счастлив слышать эту новость. Естественно, он был немного напуган тем фактом, что он станет отцом, но пока с ним рядом Жасмин, он чувствовал, что ему всё подвластно. Будут времена, когда они будут откровенно портачить, но до тех пор, пока они делают это вместе, они смогут во всём разобраться.       Аладдин отстранился, его губы покалывало, как будто это был самый первый их поцелуй. — Ты продолжаешь искать способы удивить меня, а?       Жасмин ухмыльнулась. — Кто-то же должен держать тебя начеку.       Аладдин покачал головой в ответ на её поддразнивание и уставился на её живот в неверии. — И всё же… ничего себе. Ребёнок? — Ребёнок, — подтвердила Жасмин. — Знаешь, я думал, у нас будет по крайней мере год, который мы посвятим самим себе, прежде чем начнем даже задумываться о детях… — Ох, ну, если ты ищешь, кого бы обвинить, просто взгляни в зеркало. — А, то есть это моя вина? — в голосе Аладдина прозвучали нотки удовольствия. — Конечно, — сказала Жасмин, не сумев скрыть улыбку. — Я не могла сделать это с собой самостоятельно, верно?       Аладдин рассмеялся и забрался на кровать, прилёг рядом с Жасмин, обнимая её. Они устроились на шёлковых простынях, голова жены покоилась на его груди. — Видимо, сегодня я буду спать на балконе вместе с Раджой. — Не говори глупостей, — Жасмин с некоторой иронией усмехнулась. Как он вообще мог подумать нечто подобное? — Я никогда не позволю Радже спать на балконе.