Самый красивый демон

Наверно, это было очень глупо, если смотреть со стороны и оценивать все поверхностно, но у Энтони Кроули была небольшая проблема. Ему никогда не нравилась его человеческая оболочка. Совсем. Точнее, телосложение. Ему нравились его рыжие лохмы, когда они были длинными — Азирафаэль аккуратно заплетал ему косички. Потом демон сменил стрижку и не особо об этом жалел. Орлиный острый нос отличал его от этих рыхлых англичан с их одинаковыми лицами. Ну и, конечно же, змеиные глаза, в которые Зира мог бесконечно пялиться, с умилением замечая, как при взгляде на него узкие зрачки немедленно расширяются. Но все остальное тело иногда заставляло Кроули очень сильно рефлексировать, это очень отвлекало и мешало ему, хотя со стороны это кажется пустяком. Себе он казался несуразным, тощим и костлявым воплощением Ада. У него были узкие худощавые бедра, как и плечи, и если бы вы видели его вживую, вы бы сказали, что руки и ноги у него слегка длиннее, чем нужно. Самому же демону они казались просто отвратительно длинными. Это все он не показывал, наверно, все эти мысли кипели глубоко в темных углах его разума. Он каждый раз мог отмахнуться и забыть, но они всегда оставались с ним. И это даже заставляло его чувствовать себя никчемным — «дьявол меня побери, это же так глупо!». Зато у Кроули был Азирафаэль. Ад и все его черти, как же он любил Азирафаэля. Если рассматривать сейчас не личностные качества, а физические, то и здесь демон был очарован. Потому что, черт возьми, просто взгляните на него. Зира был таким, каким вы представляете ангела — круглолицый, с добрыми большими глазами и кроткой улыбкой. И в отличии от Кроули, он был полной противоположностью всему, что тот мог сказать про себя. Азирафаэль был мягким, с упитанным и гладким телом. Он был… гармоничным. Он был плавным, и будто все в нем было идеально, а засматриваться на него можно вечно. Он сводил демона с ума лишь этим. После чудесной ночи вместе Кроули обожал свернуться калачиком и положить свою рыжую голову на мягкий живот ангела. Тот, вне сомнений, каждый раз смущался (будто это не он только что позволял самому демону вторгнуться в храм своего божественного тела самыми непотребными способами, да), а его круглые щечки, и без того раскрасневшиеся, алели еще сильнее. Букинист тщательно пытался дышать ровнее, чтобы не тревожить демона. — Ты же знаешь, насколько ты красивый? — брякнул Кроули, глядя на лицо отдыхающего Зиры. — И насколько же? — поинтересовался ангел. — Я бы сказал, что ты чер-р-р-ртовски красив, — ухмыльнулся в ответ он, поднимая голову с тела партнера, давая своей жилистой руке еще раз огладить его пухлый животик. — Оу, дорогой, — Азирафаэль улыбнулся той самой милой улыбочкой, и казалось, еще секунда, и он замурчит, как домашний кот. — Позволь тогда ответить, что ты тоже ангельски прекрасен собой. — Вау, а я не думал, что такие, как ты, способны на ложь, — с легкой едкостью в голосе ответил демон. О нет, только не его чертовы идиотские комплексы, стыд обжег изнутри. Но что ему поделать, если он так себя чувствует? Зира тоже лежал в удивлении, поэтому быстро принял сидячее положение, чуть покряхтев. На его лице, которое мгновенно и искренне передавало все, что на душе (такова уж его натура), появилась тревога. Он мог точно различить, где была шутка, а где правда, и сейчас демон точно не шутил. — Кроули, зачем мне врать тебе? Ты правда одно из самых красивых существ, которых я встречал, а как ты знаешь, — Азирафаэль сделал еще один глубокий вдох, прервав взволнованную речь, — я встречал немало чудесных созданий Божьих. — Да что за ересь ты несешь, Ангел? — вспылил и зашипел демон, и, на секунду встретившись с голубыми и невероятно пораженными глазами Зиры, отвел взгляд. — Это невозможно, чтобы моя костлявая нелепая туша казалась тебе красивой. Не лги. — Кроули, дорогой, — мягко сказал ангел спустя секунды молчания, и демон мог даже не глядя понять, что тот кротко улыбается. Острой скулы коснулась такая знакомая и теплая, до боли родная, нежная ладонь. — Посмотри на меня, пожалуйста. Честно, сейчас Кроули мог бы напомнить вам подростка, который отказывается выполнять то, о чем его просят — он сжал губы и нахмурился еще сильнее, пялясь куда-то на свою напряженную ладонь. Не выдержав, он все же повернул голову на Зиру. Нормально ли, что он готов растаять от одного взгляда в эти небесно-голубые глаза? Демон не знал и не хотел знать. — Это правда, Кроули. Я не знаю, чем тебе поклясться, но ты правда красив таким, какой ты есть. И… это же ведь не самое главное, ты же понимаешь? — Понимаю, — угрюмо усмехнулся Энтони. — Да и если бы ты был не таким... думаю, это все равно не имело бы значения, потому что я давно привык к тебе. За шесть тысяч лет это точно потеряло бы всякий смысл. Думаю, к Вельз или Хастуру я бы не привык, потому что... — А, то есть все-таки имеет значение? — с удивленной ухмылкой откликнулся демон, склонив голову чуть набок. — Ну, может быть, самую капельку, — смущенно хихикнул Зира, ненавязчиво и аккуратно притягивая возлюбленного к себе, чтобы заключить в объятия, такие, какие бывают только у ангелов, и именно такие, какие бывают только у Азирафаэля. Именно в них Кроули чувствовал себя дома, это то чувство, которое обычно не знакомо жителям Ада. — Ты прекрасный, и я хочу, чтобы ты знал и понимал это. Я люблю тебя, мой самый красивый демон. — Какая же ты иногда сволочь, Ангел, — без капли досады или злости ответил тот и уткнулся носом в шею Зиры. Его внутреннее адское пламя стыда и самоненависти чуть поутихло и ушло, конечно же, на время, но он знал, что ему всегда могут помочь, и будет не так тяжело, как в одиночку. Напряжение покинуло его тело, и стало легче дышать. Ведь он же со своим ангелом. — Я тоже тебя люблю, Азирафаэль.