За кадром Sailor Moon (by Hoshino Arashi)

- Чтооо? – Глаза Минако, сидевшей за столиком в кафе напротив Усаги, возбуждённо загорелись. – Один из каста «Сейлор Мун» - твой будущий муж? Усаги кивнула и, заметив, что на них косятся другие посетители, смущённо поднесла палец к губам. - Тссс! - А кто он, ты знаешь? – перешла на громкий шёпот воительница Венеры. - Нет. – Усаги отрицательно помотала головой. - Но подозрения-то есть? - Ну… - Воительница Луны зарделась и кокетливо сказала: - Пока вариантов два: либо это Мотоки-онии-сан, либо Джедайт-сан. На самом деле у Усаги ещё был вариант с Умино, который явно проявлял к ней симпатию, но его она предпочла не озвучивать, чтобы не накаркать. - А что насчёт Мамору-сана? – хитро усмехнулась Минако. - Нет, только не он, - скривившись, замахала рукой воительница Луны. – Его я даже не рассматриваю. Из всего каста он последний, за кого я согласилась бы выйти замуж. Кроме того, он меня игнорирует в последнее время. - Игнорирует? - Ага. Когда мы оказываемся рядом на съёмочной площадке, он всегда под каким-нибудь предлогом уходит от меня подальше, если наши взгляды встречаются - отводит глаза, а когда я обращаюсь к нему, делает вид, что не слышит… - Вспоминая обо всех выходках Мамору, Усаги начала злиться: - Он со мной просто здоровается, отыгрывает сцену и уходит. - Может, ты ему нравишься, и он старается это скрыть? – подмигнула Минако. - Хаа? Не издевайся надо мной, Минако-тян. Этот тип всеми руками и ногами был против моего утверждения на роль. Он меня терпеть не может. Как и я его. Даже представить не могу, что у нас с ним могут быть какие-то отношения… - Ну, никогда не знаешь, как повернётся жизнь, - пожала плечами воительница Венеры. – Ну да ладно. Так ты говоришь, что подозреваешь исполнителей ролей Джедайта и Мотоки? - Угу, - кивнула Усаги. - И кого из них сильнее? - Джедайта-сана, - зардевшись, призналась девушка, вспомнив про сон. – Кажется, он мне немного нравится… - Тогда в чём проблема? – Минако решительно сжала руку в кулак. – Признайся ему! - Я не уверена, нравится ли мне он как парень или просто как человек, поэтому признаваться пока рановато… Сначала я бы хотела узнать его получше. – Воительница Луны нахмурилась. – Но проблема в том, что у нас с Джедайтом-саном очень мало совместных сцен, а в следующем эпизоде его героя уже убьют, и мы больше не сможем видеться на съёмках. - Тогда тебе остаётся только признаться! - Но я же уже объяснила, что… - Вам же не обязательно сразу начинать встречаться. Просто скажи ему, что заинтересована им, и предложи начать как друзья. - Возможно, ты права… - приложив руку к подбородку, задумчиво сказала Усаги. - Я права, - отрезала Минако и, подмигнув подруге, шутливо добавила: - Действуй, Сейлор Мун! «А в самом деле, почему бы и не попробовать?» - подумала воительница Луны и, воодушевившись этой идеей, с энтузиазмом кивнула. *** - Ура! – Усаги радостно подпрыгнула и, словно окрылённая, заскакала по улице. – Ониисан сделал мне комплимент! Не удержавшаяся на ноге туфля взмыла в воздух. - А! – Девушка проводила дезертировавшую обувку взглядом. - Ай! – послышался возмущённый вскрик. - Извините! – Усаги кинулась к пострадавшему, но, увидев, кто это, очень удивилась. – А? Снова ты? - Опять ты в меня своей туфлей запустила, - возмутился Мамору. - Ты что, специально в меня целишься? - Это ты не смотришь, куда идёшь. - Ну и грубиянка! Может, стоит попробовать вести себя как нормальная девочка? - Неа, - Усаги показала Мамору язык, - потому что один парень сказал мне, что ему нравятся девочки, которые ведут себя не как все. - Дурь какая. Этот парень, наверное, просто неудачник. - Да он намного привлекательнее тебя! - Рыбак рыбака видит издалека, поэтому тебя к нему и тянет. - Как жестоко! – Глаза Усаги наполнились слезами. – Меня ты можешь оскорблять сколько угодно, но говорить так о Мотоки-ониисане… Упав на колени, девушка разрыдалась. - Эй, ты чего? – Мамору обернулся и увидел, что на них пялится куча народа. - Да как ему не стыдно заставлять девочку плакать, - донёсся до него осуждающий возглас одной из женщин. - Как жестоко, жестоко, жестоко! – сквозь слёзы выла Усаги. - Ну извини. – Мамору, затравленно озираясь по сторонам, попятился назад. – У меня срочное дело, так что… - Парень спохватился, что всё ещё держит в руке обувку девушки. – Вот, держи свою туфлю… Пока! С этими словами Мамору позорно сбежал, оставив рыдающую на тротуаре девушку. - Стоп! Снято! – объявил режиссёр. – Уже лучше, но всё равно не то. Цукино-кун, этот тип оскорбил человека, который тебе нравится. Ты возмущена и обижена настолько, что не можешь удержать слёз. Я хочу, чтобы зрители тоже почувствовали твою досаду. - Простите, я постараюсь, - поклонилась Усаги. - Постарайся, - кивнул режиссёр и, обращаясь к съёмочной группе, крикнул: - Сделаем перерыв минут на десять, а потом продолжим ту же сцену. Усаги тяжко вздохнула и покосилась на Мамору. Обычно он бы не преминул съязвить по поводу её актёрских способностей, но сейчас не сказал ни слова, а едва режиссёр объявил перерыв, развернулся и пошёл прочь. Это стало для девушки последней каплей. - Эй! – кинулась она за актёром. – Стой! - Чего тебе? – на ходу оглянулся тот. - Может, объяснишь, что я тебе сделала? - В смысле? - Почему ты меня игнорируешь? - Я тебя не игнорирую. - Да ты же со мной вообще не разговариваешь вне объективов камер! Даже свои дурацкие подначки - и те прекратил! - Скучаешь без моих подначек? – усмехнулся Мамору. - Вовсе нет, - покраснела Усаги. – Просто… - Слушай, Голова с оданго, у нас осталось всего восемь минут перерыва, так что, если тебе нечего сказать по делу, я, с твоего позволения, пойду. - Ну и вали! – обиделась Усаги. – Очень ты мне нужен. И, показав парню язык, она побежала обратно на съёмочную площадку. Мамору, проводив её взглядом, удручённо вздохнул. «Бесполезно, - мысленно констатировал он. – Как бы я не пытался свести общение с ней к минимуму, эти чувства не ослабевают… Похоже, поможет только время. Сколько там у нас длится влюблённость по мнению исследователей? От трёх месяцев до трёх лет? Ладно, три месяца я ещё вытерплю, но три года…» Фуруба Шин всеми фибрами души ненавидел людей, которые не умеют хранить верность. Таких, как его отец – известный политик, который, хотя и заверял его мать, что любит её, даже не думал о свадьбе, потому что такая жена, как она, не подходила под имидж, который он создал себе в политических кругах. Всю жизнь Шину приходилось скрывать, кто его отец, врать, что он либо умер, либо уехал за границу. Даже когда его мать положили в больницу, и отец таки взял Шина к себе, мальчика представили сыном его близкого друга. Все жалели его тогда… Особенно многочисленные любовницы отца. Любовницы, с которыми он развлекался, пока женщина, которой он клялся в любви, медленно умирала… - Ты же меня понимаешь, да? – заискивающе говорил отец, видя ненавидящий взгляд сына. – Мы, мужчины, не можем без ласки. Если та, кого мы любим, не может нам её вовремя дать, мы идём к другой. Это не измена, просто особенности физиологии. Оправдания отца вызывали у Шина только отвращение. Шин ненавидел его и клятвенно пообещал себе, что никогда не станет таким. Ещё будучи подростком Шин поклялся, что, если в его жизни появится женщина, с которой они зайдут дальше поцелуев, он полностью возьмёт на себя ответственность и женится на ней. И уж конечно он никогда не будет изменять, об этом и речи быть не могло. До этого бы Шин никогда не опустился… Черту невозврата, которую отмерил для себя Шин, они с Миюки пересекли незадолго до выпуска из старшей школы. Не то чтобы им это было жизненно необходимо, просто они почувствовали, что пора. Это был своеобразный рубеж, переход к серьёзным, взрослым отношениям, предшествовавшим образованию семьи. Когда они с Миюки закончат институт, Шин намеревался сделать ей предложение. Это решение не подлежало сомнению, и он собирался придерживаться его во что бы то ни стало. Но делать предложение одной девушке, когда в сердце живёт другая, было бы слишком подло и мерзко, поэтому прежде чем предложить будущей жене руку и сердце, Фурубе Шину предстояло полностью вытравить из сердца чувства к Анзаи Асами. «Но как это сделать?» - задал себе вопрос парень, задумчиво глядя в небо. Сегодня оно было таким же синим и безоблачным, как в тот день, когда Миюки, краснея и бледнея, призналась ему в любви. «Может, я неправильно поступил? Может, я поспешил?» - мелькнуло в голове парня. Больше всего Мамору беспокоило даже не то, что он влюбился в свою партнёршу по сериалу, – он прекрасно понимал, что это несерьёзно и он сможет это пережить, - а то, что он никогда не испытывал подобных чувств к Миюки. Они были друзьями - да, он дорожил ей, хотел заботиться о ней, но чего-то большего не было. «Глупости, - одёрнул себя парень. – Мои чувства к этой девчонке – простое увлечение, которое пройдёт так же внезапно, как и началось. Единственная, кого я люблю и с кем вижу своё будущее – это Миюки». Мамору снова посмотрел на небо, словно ища у него одобрения, и, спохватившись, что перерыв скоро закончится, быстрым шагом направился к трейлеру.