На ещё совсем недавно безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, серые тучи, задавившие солнце своей тяжестью… Сверкнула молния, а через несколько секунд невдалеке прогремел гром, подтверждая своим ворчанием, что вот-вот на землю обрушится ливень. И люди, и звери начинают суетиться, стремясь поскорее спрятаться от неотвратимо надвигающегося дождя. Лишь только деревья, цветы и трава с радостью раскрывают свои немного засохшие листья… И вот первые капли дождя упали на землю. Но следом за ними уже летят другие капли, их становится всё больше, они сталкиваются боками, суетятся, теснятся и толкаются — каждая стремится поскорее, желательно самой первой упасть на поверхность земли, тротуаров и домов. Все хотят быть первыми — ведь именно о них каплях дождя пишут писатели. Хотя встречаются стихотворения, где описываются последние капли, но их очень мало. По крайней мере, Российская Империя не встречал еще ни одного произведения, где поэт писал о тех каплях, что упали в самый разгар дождя, а может он был просто не внимателен… Дождевых капель уже так много, что они сливаются в сплошные потоки, и дождь расходится — уже льёт, как из ведра.
В коридоре раздаются шаги, слышится скрип двери и в комнату заходит запыхавшийся слуга. Российская Империя даже не смотрит в его сторону, а продолжает наблюдать за природным явлением. В глазах слуги можно прочитать радость, но одновременно он печален, царь не видит этого, он чувствует этот взгляд на своей спине.
— Всемилостивейший Государь, у вас родился сын, — говорит прислуга и кланяется в ноги. Тут его голос начинает дрожать, и он произносит это предложение так тихо, что из-за дождя некоторые слова его были плохо слышны: — но Царица Халхе не справилась и погибла во время родов. Мне очень жаль.
Российская Империя даже не подал вид, что его это задело, он просто стоял и продолжал смотреть в окно. Будто ничего не произошло, будто это обычное дело. В это время все живут мало, его жена, которая являлась его сестрой, прожила своё. Это была её учесть.
Мужчина повернулся и посмотрел на прислугу, который всё ещё стоял на коленях. А потом посмотрел на дверь, за которой стояла женская фигура и дрожала. Она пристально посмотрела на Царя и по её щеке потекла слеза. Она быстро вытерла её рукавом платья и скрылась, стуча каблуками по полу.
— Отведи меня к будущему наследнику, — единственное, что сказал Империя и направился к выходу.
В довольно маленькой, но в тоже время роскошной по тем временам комнате, стояла в середине расписанная красивыми узорами колыбель, в которой кряхтел грудной малыш.
Российская Империя подошёл к люльке и посмотрел на мальчика, который, увидев своего отца, начал плакать. Царь строго посмотрел на сына, но тот только сильнее зарыдал, будто возмутившись, что мужчина не хотел его успокаивать. Тогда Империя взял его на руки и стал неумело укачивать. Малыш потихоньку успокоился и уже внимательно рассматривал мужчину, который держал его на руках и сердито смотрел на него.
— Ты довольно громкий, — сказал Империя и посмотрел в большие глаза малыша, которые были сонными и постоянно то закрывались, то открывались. — Ты хочешь спать? — Российская Империя покачал ещё немного ребёнка и уложил его обратно в колыбель, поглаживая по голове. Он наклонился и аккуратно поцеловал того в лоб. — Спи спокойно, СССР.
***
Стоят морозы, но маленькому Союзу всё равно, ведь выпал долгожданный первый снег. Он ослепительно белый и очень колючий на ощупь. Когда берёшь его в руки, пальцы коченеют от холода, и белый комок на ладонях быстро тает. А под ногами снег рыхлый и совершенно не пачкает обувь. Если вступаешь в сугробы, слышен приятный скрип. За шесть лет своей жизни СССР понял, что зима самое удивительное время года, и он безумно любит её.
С выпадением снега сразу стало красиво вокруг. Побелели окрестности, и природа преобразилась. Все деревья покрылись плотным снежным одеялом. Их тонкие веточки блестят на солнце и радуют глаз, как будто сделаны из дорогого хрусталя. Маленькие изящные ёлочки стоят в серебристом инее. Величавые сосны одеты в длинные бриллиантовые платья. Все деревья выглядят нарядно и тихо ликуют своему новому образу. С первого взгляда ясно, что первый снег принёс с собой праздник, а СССР любит праздники.
Блестит подо льдом речка, маня Союза надеть коньки и прокатиться, но отец говорит, что лёд может треснуть и поэтому строго настрого это запретил. А вот снежинки затеяли свою волшебную игру, сверкая и лукаво заглядывая в лицо СССР, припорашивая его нос и щёчки.
Что может быть веселее зимних забав! Можно кататься на лыжах, играть в снежки и лепить снеговика. Кстати, за полчаса прогулки мальчик так и не слепил ничего, надо срочно исправить.
СССР сразу начал делать огромный комок из снега, но он не собрался делать снеговика, это слишком просто для него, мальчик планировал сделать кое-что получше.
Через царский сад домой возвращалась девушка, держа в руках книгу с французскими романами. Российская Республика, дочь Российской Империи и старшая сестра СССР, была довольно симпатичной девушкой в свои четырнадцать лет. Милое личико с красными щеками, хрупкое телосложение, настоящая красавица! Только после смерти матери она очень сильно замкнулась в себе и начала недолюбливать отца и брата. Первого за то, что тот равнодушно смирился со смертью своей жены, а второго винила в смерти матери.
Тут Российская Республика услышала, как её позвали. Девушка сморщилась и посмотрела на мальчика, который приближался к ней с сияющей улыбкой на лице.
— Чего тебе, чудовище? —холодно спросила девушка, но Союз ничего не ответил, а просто взял сестру за руку и повёл куда-то. — Отпусти меня! Сейчас же!
СССР не слушал её, а просто продолжал бежать вперёд, смеясь, пока Российская Республика ругалась на него.
— Смотри, я слепил тебя, — гордо сказал Союз, поправляя свою шапку-ушанку, когда они остановились. Республика пыталась отдышаться, а когда подняла глаза, то увидела снежную бабу с крупным телосложением и хмурым лицом, которое нарисовали, судя по неровности, пальцем.
Девушка изучила творение брата, потом подошла ближе и сломала ногой, чем возмутила Союза.
— Сестрица, ты чего творишь? — кричал СССР, садясь рядом со своей сломанной работой.
— Это было ужасно, поэтому и сломала, — Ответила девушка и направилась в сторону дома. СССР строго посмотрел на неё, слепил снежок и бросил в сестру. Тот попал ей в шею. Девушка от неожиданности и испуга споткнулась и упала, уронив книгу в сугроб. — Ты совсем страх потерял? — Республика слепила снежок и кинула в брата, но тот быстро увернулся и начал убегать от злой старшей сестры.
— Что тут у вас происходит? — послышался строгий голос сзади. Дети обернулись и увидели Российскую Империю, который только что вернулся с важных переговоров и очень устал, а поэтому не хотел видеть, как его дети балуются.
— Отец, он…— начала оправдываться Республика.
— Царевне не позволено так себя вести, — перебил её Империя. — Ты позоришь свою семью. — Девушка злобно посмотрела на брата и пошла в сторону дома.
Союз вздрогнул от этого и посмотрел на отца, который одарил его строгим, но одновременно мягким взглядом:
— Пошли домой.
Российская Империя развернулся и отправился за своей дочерью, а СССР встал со снега и хотел пойти за ними, но вдруг нашёл ту самую книгу, которую обронила Российская Республика. Он поднял её и открыл на середине. Там описывались романтические отношения между персонажами. Мальчик нахмурился, когда его окликнул отец. Союз закрыл книгу и побежал домой.
***
— Отец, а ты кого-нибудь любил? — спросил вечером СССР у Российской Империи, придя к нему в кабинет, с той самой книжкой в руках. Мужчина разбирал какие-то важные документы.
— Любил? — Империя как-то странно и грустно усмехнулся. — Это неправильно, сын мой. Я всё ещё люблю. И буду любить. Изумительное тело.
Российская Империя, мимолётно отрывая взгляд от бумаг, смотрел на девушку, которая сидела на его столе и пила вино маленькими глотками. Французская военная форма отлично подчеркивает ее стройную утонченную фигуру. Верхние две пуговицы расстегнуты, немного оголяя грудь. Одной рукой она теребила вышитый на её форме французский флаг, а второй крутила в руках бокал. В комнате чувствовался мягкий запах её духов, который пленил и манил. Империи хотелось подойти к ней и уткнувшись в шею, полностью вдохнуть этот аромат. Её талия была изящна. Казалось, если обнять её, то она рассыпется в руках как хрустальная статуэтка. Сердце Российской Империи билось чаще, каждый раз, когда он касался её или она его, это прикосновения нельзя передать словами…
— Она всегда улыбалась, но не мне. — Мужчина усадил сына к себе на колени, взял его книгу в руки и отложил её в сторону. — Рядом со мной она плакала.
— Отец, расскажешь про неё? — попросил СССР, прижимаясь к большой груди отца.
— В следующий раз, сын мой, — Ласково ответил Российская Империя и погладил мальчика по голове, обнимая. Потом взял его на руки и понес в комнату. — Сейчас уже поздно, пора спать.
— А ты споёшь мне? — спросил мальчик, смотря на мужчину и улыбаясь.
— Тебе и твоей сестре каждый вечер поёт няня, — РИ аккуратно уложил сына на кровать.
— Ты очень красиво поёшь, нежели эта няня, — ответил Союз, а потом хитро улыбнулся. — Или расскажи мне про девушку в французской военной форме.
— Хитрец, — мужчина снова строго посмотрел на ребёнка, а потом еле заметно улыбнулся. — Хорошо, я тебе спою. Закрывай глаза… — РИ погладил сына по голове и тихо запел:
Как узор на окне
Снова прошлое рядом,
Кто-то пел песню мне
В зимний вечер когда-то.
Словно в прошлом ожило
Чьих-то бережных рук тепло,
Вальс изысканных гостей
И бег лихих коней.
СССР прикрыл глаза и задремал, а Российская Империя гладил его по голове и улыбался.
Вальс кружил и нёс меня,
Словно в сказку свою маня,
Первый бал и первый вальс
Звучат во мне сейчас.
Зеркала в янтаря
Мой восторг отражают,
Кто-то пел на заре
Дом родной покидая.
Российская Империя встал с кровати и наклонился к сыну.
Будешь ты в декабре
Ребёнок уснул, а монарх наклонился к нему и поцеловал в лоб, поглаживая по голове.
За дверью стояла Российская Республика, прижав руки к груди. По ее щеке потекла слеза, поэтому она сразу попыталась скрыться, пока совсем не заплакала. РИ услышал скрип, выглянул и увидел край платья своей дочери.
Вновь со мной дорогая…
