огненные люди

На город опускались сумерки и где-то вдали, из-под туч, догорали последние лучи солнца, самые теплые и самые яркие. Люди все так же спешили домой, кто-то старался успеть к ужину с любимой семьей, кто-то собирался провести вечер с друзьями или в одиночку. Чанбин относился, на удивление, именно к последним. Он ехал в автобусе, положив голову на стекло и слабо улыбнувшись. В наушниках играла очередная песня какой-то популярной корейской группы, а за окном мелькали фонари, неоновые вывески магазинов или клубов, и люди. В Сеуле много людей, но среди них Чанбин так и не встретил своего предназначенного. В семь лет у него появилась собственная метка — месяц на левом запястье. Тогда его мама сказала, что у соулмейта должно быть солнце на правой руке. « — Он будет моей противоположностью? Совсем другой?  — Он будет твоей половинкой. Той частью тебя, без которой ты не сможешь существовать. Как инь и ян, как солнце и луна. » Чанбин не знал, кем будет его истинный, парнем или девушкой, но честно-честно ждал и верил. Несмотря на свой стиль, местами грубость и неразговорчивость, Чанбин был очень мягким человеком. Он смотрел аниме и плакал над особо грустными моментами, сопереживая персонажам. Ему нравились пастельные цвета, книги и музыка. Среди сильных и глубоких текстов, что он писал иногда, можно было найти парочку песен о влюбленности, которую ни разу не испытал или друзьях, которых он очень любил и готов был сорваться к ним в любую минуту. Он подобрал Сана, маленького рыжего котенка, на улице и оставил у себя. Чанбин не раз шутил, что этот малыш и есть его соулмейт, слишком хорошо уж они прижились и любили вечерами лежать вместе. Бин читал какую-то книгу, а Сан сворачивался у него на груди, не потеряв эту привычку даже спустя года, когда маленький котенок превратился в большого такого кота, практически не давая вдохнуть хозяину. Даже несмотря на тяжелые будни, работу над музыкой до ночи, Бин был счастлив. Он встретил его. Чанбин помнит, как они встретились: несмотря на то, что тогда его запястье чертовски сильно жгло и голова шла кругом. Он понял, что его истинный здесь, совсем рядом, и если ничего не предпринять, он мог упустить свою судьбу. Это было в Сиднее, в Австралии, и когда Со осознал, что это в другой стране, достаточно далеко от его родного Сеула (однажды Чанбин даже узнал точное расстояние — восемь тысяч триста двадцать четыре километра), то был сильно счастлив из-за того, что у него есть один замечательный друг. Бан Чан был почти таким же, как Чанбин, и то, что первым связало их была музыка. У Чана был красивый голос, он мог быть кем угодно: хорошо пел, отлично читал рэп, продюсировал песни, да и вообще был идеальным лидером. Он нашел своего соулмейта, как ни странно, в Корее. Это был красивый парень с невероятным голосом. Его зовут, кажется, Уджин. Они с Чаном идеально дополняли друг друга. Бан Чан жил в Австралии, и иногда наведывался к Чанбину, чтобы поработать над трэками, а иногда приезжал Чанбин к Бану, как и в тот раз. « — Еще пару поездок, и я буду знать твой Сидней от и до, — улыбнулся Чанбин, шагая по одной из центральных улиц города и разговаривая с Чаном по телефону. — Я уже почти пришел, тут всего два.Ауч!» — Со остановился и посмотрел на свою руку. Черный месяц на запястье словно горел огнем и даже покраснел. Он кинул другу быстрое «Я иду» и сбросил. Чанбин сначала медленно пошел вперед, как и должно было быть изначально, а потом побежал, почувствовав, что месяц болел только сильнее с каждым шагом — это значило, что он приближается к своему соулмейту. Он почти пробежал его, если бы запятье не пронзило адской болью в один момент, а потом она не начала спадать. Со остановился и пошел в обратном направлении, пока боль не прожгла руку снова. Он осмотрелся по сторонам и заметил в арке дома слева от себя какого-то парня, сидящего на асфальте у стены, который держал что-то маленькое и серое в своих руках и…плакал? Чанбин подошел ближе к парню, присел перед ним и положил правую руку на плечо рыжего. — Все хорошо? — Немного неловко спросил он на английском, ставшим ему вторым родным языком с Чаном, заглядывая в заплаканные глаза незнакомца. Тот вздрогнул от неожиданности, начал вытирать свободной рукой слезы и кивнул. — Что случилось? — Спросил Чанбин, взглядом указывая на серый комочек на коленях парня. Кажется, это все-таки был котенок. — Я пришел сюда, чтобы забрать его…а он…умер.— Запинаясь ответил парень. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, закрыл глаза и медленно выдохнул. — Почему я не забрал его раньше, — Чанбин был удивлен, что тот смог прочитать мысленный вопрос, который не хотелось задавать прямо сейчас. — Я живу не один и мой сосед не любит кошек. Мне пришлось его уговаривать некоторое время. — Как тебя зовут? — Внезапно перевел тему Чанбин. История с котенком тронула его, но его немного трясло от первоначальной цели. Его соулмейт прям перед ним, сидит сейчас весь в слезах. Он убедился в этом, еще тогда, когда сначала его метка сильно болела, а в момент прикосновения к плечу своего истинного прошла и снова стала черной, а потом увидел солнце на правом запятье парня, когда он вытирал рукавом кофты глаза. — Феликс, Феликс Ли. — Чтож, Феликс, меня зовут Чанбин и я твой соулмейт, — Медленно произнес Со, пытаясь улыбнуться и надеясь, что не очень огорчил этим заявлением. У Феликса глаза округлились от удивления, он начал искать глазами на руках Чанбина метку, потом посмотрел на свою, и снова на чанбинову. Он посмотрел Со в глаза и, кажется, снова начинал плакать. — П-подожди, если ты разочарован, что я не милая девушка, или что появился так не вовремя… — Чанбин не успел договорить, чувствуя, что Ли внезапно обнял его и так же быстро отсранился. — Прости, просто я очень долго искал тебя, — тихо сказал парень, поглядывая на котенка, который все так же лежал на его коленях. — Я из Кореи, Феликс. — Ли снова удивился, но потом понял, почему, исходив весь Сидней и посетив еще несколько городов Австралии он так и не почуствовал хотя бы малейшего знака, что он рядом. — Здесь я оказался, потому что приехал к своему другу, но уже через три дня мне нужно будет вернуться в Сеул. — Это прозвучит глупо, но мы только нашлись, и я не хотел бы так быстро избавиться от тебя? Все-таки ты мой соулмейт и я же должен узнать тебя… Чанбин внутри почти завизжал, как девченка, увидев, какой же Феликс был одновременно милый и грустный в этот момент. — Мы можем встретиться за эти три дня еще, да и кто запрещает общаться на расстоянии? — Со улыбнулся, надеясь передать позитивный настрой своему истинному, что, к счастью, получилось: он поднял голову и улыбнулся. — Ой! Тебя, наверное, ждет твой друг, прости, — Феликс поднялся с асфальта, все еще держа серый комочек в руке и свободной отряхиваясь, а за ним встал и Чанбин. — Я хочу похоронить его за домом, раз уж не смог обеспечить ему теплую жизнь, то хоть какой-то покой будет. — Ли замолчал. Он внезапно подпрыгнул на месте, а потом попросил Чанбина обменяться номерами, чтобы иметь хоть какую-то связь, на что тот охотно согласился. Им пришлось разойтись в разные стороны, потому что обоих ждали как их друзья, так и незаконченные дела. Оба не раз еще с улыбкой оборачивались, пока шли до дома. — Чанбин и где ты был вообще? Тебе идти было минут пять, — Ворчал Чан, впуская Со в квартиру. — Я встретил его, своего соулмейта. Здесь, в Сиднее! — Чанбин снова улыбнулся, проходя на кухню Чана и хозяйничая там. — И как я только не встречал его раньше? Я же столько раз приезжал к тебе, и ты даже успел показать почти весь город. — Он на секунду задумался, достав чашку из верхнего шкафчика. — Феликс такой красивый… — Приехали, — Чан и сам улыбнулся, забирая у мечтающего друга коробку с чаем, чтобы заварить и себе тоже. Кажется, поработать над песней сегодня не получится, а может и за все эти несколько дней тоже. — Расскажи о нем. — Бан поставил кружку на стол и сел напротив Чанбина, пока тот вздрогнул, отойдя от размышлений и принялся рассказывать. Он не раз заметил, насколько Феликс был красив. Он был необычный, с рыжими волосами, карими глазами и россыпью веснушек на лице, которые невероятно шли ему. Он и правда напоминал солнышко, какой и была его метка. Совпадение? В тот день Чанбин много проговорил с Чаном о соулмейтах. Он расспрашивал даже об их с Уджином отношениях, как они нашли друг друга, как почувствовали, что любят и тяжело ли им так далеко жить. Чанбин вспоминает эти моменты каждый раз, когда ему грустно. Он даже помнит, что потом ему все-таки написал Феликс, сообщая о том, что «серенькое чудо» теперь точно спало спокойно и можно было с чистой совестью идти домой. Со временем Феликс стал собственным солнцем Чанбина. Он был очень позитивным и всегда обнимал при встрече или иногда даже в шутку целуя в щеку, пока Чанбин был расслабен и отвлекся на Чана, стоящего за спиной Феликса. Тогда Ликс отходил, хихикая и смотря на то, как меняются эмоции на лице его соулмейта от удивления до смущения. Пока Чанбин был в Корее, они часто созванивались и могли смотреть вместе одно аниме. В один из таких вечеров Чанбин впервые тихо сказал, что любит Феликса, думая, что тот спит, а потом получил в ответ сонное « я тоже люблю тебя, Бинни. » Феликс чудесный, на самом деле. Он постоянно возится с бездомными животными, кормит их и часто навещает. Кого-то ему удавалось пристроить в приют или найти хозяина, а кого-то пришлось снова хоронить. Чанбин помнит каждый раз, когда Ли звонил ему и снова плакал, рассказывая об этом животном, о его характере или милых действиях. Еще Феликс занимается в танцевальной студии и там же ведет занятия с детьми, с которыми он удивительно хорошо ладит. Чанбину же это никогда не давалось. У Феликса низкий и по началу непривычный голос, но по-настоящему Чанбин удивился и затаил дыхание, когда он пел. Его голос тут же менялся, он мог быть как нежным и тихим, так и более громким, серьезным и твердым. Со с каждым разом влюблялся как в первый раз, слушая пение своего истинного и был благодарен судьбе за такое чудо рядом. Ну разве он не похож на самое настоящее солнышко? Сейчас конец мая, Чанбин едет домой и надеется отдохнуть. Недавно он отнес пару своих песен, с которыми ему помог Чан на оценку, что могло дать ему возможность пойти в какую-нибудь компанию и даже дебютировать. Этот месяц всегда был самым тяжелым, когда бы и где бы он ни был. Даже сегодня, когда Чанбин возвращался из дома семьи, в котором ему снова не очень-то и были рады. После смерти родителей его брат совсем перестал принимать Бина. Сначала он хотел снова созвониться с Феликсом и посмотреть аниме вдвоем, находясь друг от друга в восьми тысячах километров, но этой идее не было суждено сбыться. Даже несмотря на то, что сейчас время перевалило за восемь часов вечера, Феликс все еще находился в своей студии, работая, скорее всего, над каким-то новым танцем до поздна. Чанбин понимал любовь Ликса к своему занятию, также и сам Чанбин относился к музыке, но он волновался за свое маленькое солнце и просил не перенапрягаться. Автобус наконец-то привез его на остановку прямо напротив чанбинова дома, что было очень удобно. Чанбин зашел в квартиру и, разувшись, прошел сразу же в комнату, упав на кровать. Он включил на телефоне какое-то давно начатое аниме, которое так и не смог досмотреть раньше и принялся исправлять эту ошибку. Он даже нашел в себе силы сходить на кухню за мороженым. Где-то через три серии, прямо в разгар битвы между главным героем и очередным злодеем Чанбину пришло сообщение от Феликса, в котором он сообщает, что уже пошел домой и скоро будет лежать у себя в кроватке, а все тело болело из-за нагрузки и милый смайлик с котиком. Чанбин ответил ему, сначала прочитав мини-нотацию, что надо быть осторожнее и беречь себя, а потом сказал, что хочет поскорее услышать Феликса, когда тот придет домой. За весь день Чанбин ужасно соскучился по своему парню и единственное, что утешало его, так это то, что всего через несколько дней, третьего июня он снова приедет в Сидней и встретит своего любимого Феликса, услышит его голос и более того, сможет обнять и поцеловать. Чанбин вернулся к длинной битве героев и почти начал засыпать под крики и звон мечей в наушниках, пока не почуствовал жжение на кончиках пальцев. Он отложил телефон и сквозь сонную пелену посмотрел на свои руки. Света из окна было достаточно, чтобы увидеть, что руки его полностью стали черными, а пальцы покраснели. Его мама, вместе с историями про счастье соулмейтов, рассказывала одно их правило: если один из пары умирает, то второй загорается. Сначала его кожа становится черной, не сразу, начинается это где-то в одном месте и расползается по всему телу, а потом в этом месте начинает гореть огонь, точно так же следуя по пути черноты. Огонь никогда не переносился на другие предметы, которых касался человек, да и для него это ощущалось, как если бы он просто стоял рядом с костром. Маленький Чанбин часто спрашивал, почему же все так грустно? Почему второму обязательно умирать? « — Соулмейты это та пара, которую нельзя разлучать. Они не смогут существовать друг без друга. » — Отвечала мама, поглаживая сына по голове. Сейчас же Чанбин понимал, что с Феликсом что-то случилось, и он начинал ненавидеть себя просто за то, что сейчас не был в Сиднее, не пошел за ним к студии и не отводил его домой. Ему было все равно, что скоро он умрет сам, он не мог поверить в то, что его любимое солнышко погасло. Дрожащими руками он взял телефон, набирая номер Чана и поднося телефон к уху. — Чанбин? — Чан, — голос Со дрогнул, когда он увидел, что кончики пальцев на правой руке загорелись. Он вглядывался в небольшие языки пламени, бушующие на нем и расползающиеся по руке. — Феликс…умер. — То есть ты хочешь сказать, что ты… — Чан замолчал, видимо потому, что никак не мог сказать это, не мог принять то, что сейчас происходит с его лучшим другом. — Да, Чан, я сгораю, как в тех сказках про соулмейтов, — голос дрожал сильнее, а на глазах проступили слезы. — Я позвонил, чтобы попрощаться. — Чан все еще молчал, было слышно только его неровное дыхание и какой-то шорох. — Ты замечательный друг и я благодарен тебе за все, что ты сделал. По правде, именно благодаря тебе я нашел своего соулмейта и был счастлив. Я по-настоящему был счастлив. Спасибо. Позаботься, пожалуйста, о Сане. И, Чан, береги себя и Уджина, пожалуйста. — Чанбин отключился, не давая Чану что-либо сказать. Он дал волю эмоциям и слезы покатились ручьями. На кровать запрыгнул Сан, жалобно мяукнув и забираясь на хозяина. На его шее висел ошейник, который как-то привез Феликс в один из первых приездов в Корею. Чанбин обнял кота, дал ему удобно устроиться на руках и прижаться к своему человеку. Чанбин облокотился на стену и закрыл глаза.