Рождение звезды

Утро началось в семь с отжимания, пробежка опять в пролете — зима на дворе. Поприседав и пооджимавшись, я решил сегодня больше себя не утруждать, день и так должен быть насыщен. После душа меня ждал прекрасный завтрак в виде долгожданных оладушек со сметаной. Бабушка, как же я тебя люблю. После чего, подобрав темные брюки и темный верх, свитер не стал одевать надел темное драповое пальто, и осмотрев себя в зеркале я остался доволен. Из того, что я видел в шкафу, это выглядело лучше всего. Мы решили выйти чуть пораньше и тихим прогулочным шагом пошли навстречу, тем более идти всего минут пятнадцать-двадцать. Квартира дедушки была на Скатертном переулке. Вчера, возвращаясь с больницы, я не особо разглядывал старую Москву, а вот сейчас, пока шли, обратил внимание. Что я вам могу сказать, город серый, особенно сейчас, когда зима на улице, и наверное, самое главное для автолюбителей — это свободное движение, а не забитые предтротуарные зоны. Люди также спешат на работу, одеты, правда, в большинстве, как и я, в драп. Дом звукозаписи встретил нас своей монументальностью, дом своей эпохи, семь этажей сталинской постройки. На проходной сидел пожилой мужчина, который сначала потребовал документ и у меня, но узнав, что мне всего пятнадцать, смилостивился и поискал в пропусках наши имена, а когда нашел, отправил на четвертый этаж, где репетировал ансамбль песни и пляски имени Александрова. Я замер и даже не заметил, как ко мне подошли Анна и Игорь. — Саша, ты чего застыл? — поинтересовалась Шилова. — А? — это судьба, я должен их уговорить еще помочь мне исполнить песню. — Простите, просто я вдруг понял, что мне надо как-то уговорить Александрова Бориса Александровича, чтобы его хор и оркестр помог исполнить одну песню, а лучше две, познакомьте меня с ним пожалуйста. Я уже приготовился использовать самое страшное оружие — глаза кота из Шрека, — когда сзади раздался смешок бабушки, я повернулся и уставился вопросительно на нее. — Да не смотри так на меня, просто ты, наверное, забыл, что сам знаком с Борей, он к нам приходил пару раз, правда, тогда тебе было лет шесть и ты звал его дядя Боря. Я порыскал в памяти, и точно, он и в мои восемь приходил, они с дедом сидели в его кабинете, после чего веселыми расходились. Бабушки тогда не было дома — компромат, — улыбнулся сам своей шутке. — Точно, вспомнил, они дружили с дедом. — Ну с дедом он дружить начал уже после меня, а так да, — бабушка как-то романтично улыбнулась, что-то вспомнив. — Аннушка, — раздался голос сзади меня. Повернувшись, я увидел, как к нам шел быстрым шагом Александров, разведя руки в стороны для объятий. — Как мы давно не виделись. Борис обнял нежно бабушку и как-то даже мило поцеловал ее в щеку. — А кто в этом виноват, как умер Владимир, ты больше и не приходил, — в голосе бабушки сквозила обида. — Прости, я вначале все порывался прийти, но... — как-то замялся полковник. — Ладно, я уже не сержусь, надеюсь, теперь-то тебе ничего не будет мешать? — Нет, уже ничего, — грустно ответил Борис. — Софочка оставила меня полтора года назад, инфаркт, как и Владимира. — Ой, прости Боренька, — обняла его бабушка, — я не знала. — Все нормально, я уже свыкся, — Борис окинул взглядом нас всех и остановил глаза на мне. — Неужели это Сашка? А как вымахал, а глаза твои, глазища, были глаза — погибель мужиков, теперь и нам есть, чем вам ответить. Небось девки стаями вьются вокруг. — Здравствуйте, дядя Боря, — вежливо поздоровался. — Да откуда? Никто не вьется. — Врет, — припечатала бабушка, вызвав смех и Анны с Игорем и Бориса. — Вьются еще как, а с недавних пор я жду, когда начнут квартиру осаждать по всем правилам военной науки. Он же мало того, что красавцем вырос, так еще и поет, и ладно, если бы только в душе, так нет, вот выступать его позвали на двадцать третье февраля и восьмое марта. — Надо же, я хочу послушать, — и повернулся к нам боком, указывая мне при этом на сцену. — Ты же не откажешь? — С удовольствием, тем более у меня к вам просьба будет, — и пошел к сцене. Я спел вначале «Два орла» под свой аккомпанемент на рояле, и сразу за ней спел «С чего начинается Родина». — Саша, не ожидал, правда, не ожидал, — Борис Александрович поднялся на сцену и схватил за плечи. — Талант, и песни великолепные, особенно про Родину, но и первая за душу цепляет, и голос, который хочется слушать и слушать, права, Аннушка, будут осаждать. — Вот песню про Родину я хочу отдать Марку Наумовичу, мне кажется, что в его исполнении эта песня будет звучать лучше, — нет, тут никакая совесть не взыграла, просто мне нравится эта песня в его исполнении, а я все равно буду значиться, как автор и композитор, и перед каждой песней будет звучать фамилия Семенов. — Ну я даже не знаю, и в твоем исполнении песня прекрасно звучит. А вы как думаете, товарищи? — Александров посмотрел на бабушку и Игоря с Анной. — Если есть такая возможность. и Саша желает этого, то почему бы и нет, — вынесла вердикт бабушка, и телеведущие ее поддержали. — Ну что же, если вы так решили, то можно ему позвонить, я думаю, тут найдется его телефон. Наверное, чтобы не терять время, я сейчас пойду и свяжусь с ним, — Борис уже хотел уйти, но был остановлен мной. — Подождите, дядя Боря, я хотел к вам обратиться с просьбой, но перед этим послушайте еще одну мою песню. А мы с тобой, брат, из пехоты, А летом лучше, чем зимой. С войной покончили мы счеты, С войной покончили мы счеты, С войной покончили мы счеты, — Бери шинель, пошли домой! Война нас гнула и косила, Пришел конец и ей самой. Четыре года мать без сына, Четыре года мать без сына, Четыре года мать без сына, — Бери шинель, пошли домой! К золе и к пеплу наших улиц Опять, опять, товарищ мой, Скворцы пропавшие вернулись, Скворцы пропавшие вернулись, Скворцы пропавшие вернулись, — Бери шинель, пошли домой! (Бери шинель, пошли домой https://www.youtube.com/watch?v=5G2DhyJqbMk) — Как? Как ты мог это сочинить? — Александров смотрел на меня и ждал, ждал ответа на то, как мог пятнадцатилетний мальчик сочинить такую песню про войну. — Я часто говорил с дедом, я часто слушал людей, прошедших войну, я слушал бабушку, которая с такой болью вспоминает это время, и так радуется девятого мая, — я смотрел на него, не отводя взгляда. — Борис Александрович... — Дядя Боря и никак иначе, — перебил он меня. — Дядя Боря, мне нужна ваша помощь. Эту песню без хора и оркестра я не вижу. — До концерта всего неделя, — как-то нервно сказал он, видно было, что в мозгу он ищет способ, как бы успеть. — У меня почти готовы все партии, их надо только расписать, — полковник посмотрел на меня шокированно. — Вот ты знаешь, я почему-то верю, что ты сможешь расписать партии, если дать тебе ноты, — посмотрел на Кириллова. — Поступим тогда так: Игорь, вы тогда созвонитесь с Марком Наумычем, а мы сейчас же начинаем работу над песней. Как ты ее, кстати, назвал? — Так и назвал — «Бери шинель, пошли домой».