Колеса Любви

Как писала Каренина в письме к Мэрилин: «Колеса Любви расплющат нас в блин…»

      Тяжёлые пряди проскальзывали меж пальцев, как дорогой морровиндский шелк. Черные, как самый высокий качеством эбонит, бросали тень на бледное золото узких долгих ладоней. Венн любила расчёсывать ему волосы, убирать их в небрежный хвост или нарочито неаккуратную косу, потому что в такие моменты верила — мир есть, мир еще существует, а в нем пока еще есть она: Колесо не сломалось, Башни-спицы проредились, треснули или выпали, но Колесо еще вертится, наворачивает дни, недели, годы…       Крепкая ладонь сжала кончики её пальцев, прошлись ласково чужие ногти от середины ладони к запястью и выше, соскользнули на предплечье, поцарапали легонько широкий золотой браслет с альдмерским орлом.       Голова дракона, лежащая на коленях эльфийки, словно потяжелела. Венн нагнулась, чтобы мягко коснуться губами драконьего лба, хищного профиля, упрямого изгиба рта.       — Я видел Зарю Времен. И твоего Аури-Эля. Я помню его другим.       — Твой отец и есть другой. Бормах похож на Акатоша больше, чем Аури-Эль. Но эт’Ада есть эт’Ада…       — Я решил. Ты станешь моей новой Первой Жрицей. Твою маску все будут звать Ветер, VEN. И преклонятся перед тобой и твоей стихией.       Сердце Венн пропустило удар, и Алдуин это почувствовал, но промолчал. Наконец, когда тишина стала настолько вязкой и гнетущей, что ее можно было резать, эльфийка разомкнула крепко сжатые губы и выдохнула, снова пальцами тревожа его волосы:       — Как скажешь… Повелитель.       Алдуин сел на постели и притянул неловко — даэдротва смертная плоть порой нехотя отзывалась на задуманное движение — к себе за талию девушку. Она завоевала для него почти весь Скайрим, обещала пойти дальше — бросить под его крыло большую часть Тамриэля, но неизменно не хотела принять неизбежное — высокий пост его жрицы. Венн сама заслужила преклонения, но бежала от этого, как от проклятья. Алдуин чувствовал, что ей нужно то, чего дать он не в силах, и пытался выгнать засевшую в чужой голове мысль о недостижимом счастье как мог — нежностью, на которую едва ли был способен, уступками, на которые едва ли бы раньше пошёл.       — Ты не обязана… И я не прошу, чтобы ты стала ею сейчас, маленькая певунья. Венн усмехнулась, покорно чужому желанию приваливаясь к плечу, кладя на него подбородок и вдыхая горячий драконий дух — запах крови и пепла. Она и правда казалась рядом с Пожирателем Мира певчей птичкой-малюткой. Уткнулась лбом Алдуину в висок.       — KRONGRah… Ты победил, Первенец Акатоша… Я стану кем ты скажешь и когда скажешь, — взяла в ладонь его руку и прижала драконью длань к собственной груди. — Я не могу выполнить своего предназначения. Ты заставил меня ожить. Если ты умрешь, мне останется уйти следом.       Выпустила из неловкого плена его руку и немного отодвинулась. Коснулась босыми ногами каменного пола.       Сердце билось ровно, отдаваясь нервными трепыханиями в кончики пальцев Алдуина.       Колесо, треснувшее, с прореженными спицами, скрипело, отмеряя время…       Мир продолжал существовать…