Гораздо проще

      «261. Я знал человека, который не хотел ни в чём признаваться. Он говорил, что это всё давно уже неважно, а я думал: как же неважно, ты же любишь до сих пор. Так мы с ним сначала поругались, потом посмеялись, а на утро он ушёл. Надеюсь, к своей любви. Большего, если честно, я ему не пожелаю. Уж слишком много он молчал».       В сущности, всё, что существует во вселенной, либо циклично, либо неправильно, либо быстротечно. Циклична музыка в плеере, неправилен июньский снег в северном полушарии Земли, быстротечно счастье от чьей-то улыбки. Цикличность надоедает, неправильность удивляет, а быстротечность обычно осознаётся только после того, как Событие заканчивается. Можно держаться за руки всю прогулку, а потом несколько часов в одиночестве сидеть на кухне, помешивая остывший кофе, и думать. Думать об этой самой прогулке и хрупкой ладони в своей собственной.       Можно, конечно, обмануть вселенную и махнуть в другую. Поиграть в догонялки с собственным эгоизмом полчаса, в итоге безбожно продуть и почувствовать себя невероятно свободно-счастливым идиотом. А потом, конечно же, сделать невозможное и немножко соврать. Кое-кто, конечно, сразу же поймёт, а остальным можно рассказать и потом. Иначе не получится.       Доктор закрывает глаза и раз за разом видит тот злой взгляд обречённого. Другой, не совсем правильный и настоящий, тоже любил и, наверное, любит её до сих пор. Они совершили равноценную сделку: более взбалмошному и молодому достались вечность в подходящем теле, бесконечные путешествия и родной мир, а уставшему и привязанному — одна девушка, короткая жизнь и кусочек коралла ТАРДИС.       Он помнит тот блеск в глазах Роуз, когда она узнала его в чужом теле. Роуз было всё равно на те слова, которые он прошептал, она видит его насквозь всегда, она бы не ошиблась. Доктор ей верит, а она верит Доктору.       Доктор бы не смог улететь от Роуз Тайлер так далеко, чтобы нельзя было взять за руку ещё раз. Доктор бы не смог заставить себя оставить её хоть на секунду. Другой бы тоже не смог, только вот за него всё решили. Зашили сознание в старое и немного потрёпанное тело и отправили путешествовать дальше.       Они с Роуз больше всего скучают по чудесному плащу, который остался Другому. Доктор иногда думает о том, что Тот регенерирует когда-нибудь и этот самый плащ оставит пылиться в гардеробной, а Доктор мог бы носить его всю оставшуюся жизнь. Другой теперь сам должен зваться Доктором, повстречаться с невероятной Ривер Сонг и обязательно когда-нибудь стать рыжим.       Он оставил после себя слишком много обязанностей, и ему кажется, что новый Доктор сойдёт когда-нибудь с ума. Он снова и снова говорит об этом Роуз, а та неизменно отвечает, что лучше свихнётся кто-то другой или даже она сама, только бы её «самая большая любовь», то есть он сам, был счастлив. Так и говорит, правда-правда. Доктор уверен, что забрал у Другого самое важное.       — Что происходит у тебя в голове? — Сонно спрашивает Роуз, когда Доктор начинает слишком громко думать, — оно настолько важное, что ты решил меня разбудить?       Она зевает, откидывает одеяло и ближе прижимается к нему. Доктор улыбается и включает лампу над их головами, чтобы было удобнее любоваться её лицом. Роуз недовольно жмурится, а он не может удержаться и целует её в кончик носа.       — Я молчал! — Вспоминая, что надо возмутиться, вдруг восклицает Доктор, и она вздрагивает.       — Мне не нужно слышать твой голос, — объявляет Роуз, — и ты об этом прекрасно знаешь.       Доктор знает. Правда знает, потому что читает Роуз так же легко, как она читает его. Это похоже на особый симбиоз, но, если честно, то всё гораздо проще: оно в пустых чашках с подсохшим какао на дне, в замысловатой игре Тони и Доктора, в ленивых поцелуях по утрам и во всём таком, что раньше не имело смысл для них обоих. Так бывает, когда долго нужный человек не находится. Доктор нашёл Роуз, а Роуз нашла Доктора.       — Я опять перебирал твои волосы, — констатирует он.       Она тихо смеётся и протягивает Доктору свою руку, а тот сжимает. Всё, как и должно быть.       — Даже если бы не перебирал, — настаивает Роуз, — я всегда знаю.       — Всегда-всегда?       — Всегда-всегда.       Ей от Доктора не нужно больше ничего, только возможность любить и чувствовать, что он любит в ответ. Доктор мог бы дать ей невозможное, а она просит так мало. Интересно, думает он, знает ли Роуз об этом.       — Знаю, — уже засыпая, отвечает она.       — Ты правда мои мысли читаешь? — Удивлённо спрашивает Доктор.       Роуз не отвечает, и Доктор теперь уже никогда не узнает о том, что произнёс это вслух. Он вздыхает и прижимает её к себе чуть сильнее, в очередной раз понимая: больше никогда от себя не отпустит.       Утром приезжают Джеки и Тони. Роуз не просыпается от звука дверного звонка, а Доктор не решается её будить. Он открывает дверь, немного ворча: у Джеки всё-таки есть ключи от их квартиры. Когда она говорит что-то про личное пространство, Доктор пожимает плечами.       Джеки передаёт ему заботу о Тони, который тут же начинает хвастаться новой рубашкой с пальмами и попугаями. Доктор послушно её хвалит, не решаясь напомнить пятилетнему моднику, что это их с Роуз подарок. Доктор обожает Тони настолько сильно, что придумывает для него по три новых игры в неделю. Может быть, это из-за глаз. Роуз смотрит точно так же.       — Не буди её, — просит Доктор, когда Джеки хочет пройти в их спальню.       — Ты позволяешь ей спать слишком много, — отвечает женщина, но всё же садится на диван, — до того, как ты испортил ей жизнь, она могла спать по четырнадцать часов подряд, если я её не будила.       — Эй! — возмущается Доктор, — какое ещё «испортил жизнь»?       — Ты понял, что я хотела сказать, — отмахивается Джеки, — страшно подумать, что однажды ты станешь моим зятем.       — Так ты даёшь добро? — Подозрительно спрашивает Доктор и садится рядом с ней, оставляя Тони наедине с энциклопедией для маленьких гениев, — поверить не могу! Джеки Тайлер разрешила мне жениться на её дочери!       — Как будто ты собирался спрашивать, — смеётся Роуз, показываясь в дверном проёме, — ты даже меня не спросишь. Скажешь, что это сюрприз, а подписываю я якобы какие-нибудь торчвудские документы.       — Только попробуйте! — Восклицает Джеки, — я вас двоих заставлю развестись и пожениться заново! Как все нормальные люди!       Доктор вскакивает в притворном ужасе, быстро обнимает Роуз и возвращается к Тони, чтобы показать ему фокус с монеткой. Мальчик не удивляется, быстро раскрывая обман, и строго смотрит на Доктора.       — Не думаете о своих? — Тихо спрашивает Джеки, когда Роуз садится рядом.       — Ты каждый раз задаёшь один и тот же вопрос, — отвечает та.       — Вы оба никогда не отвечаете.       — Ты и Доктора?.. — Роуз закрывает руками лицо, — Мама!       — Вот-вот, твой инопланетянин реагирует точно так же.       Доктор поднимает голову, слыша что-то про себя, подозрительно смотрит на Джеки и Роуз, не выдерживает и всё-таки смеётся. Тони дёргает его за рукав, заставляя вернуться к работе над портативным двигателем.       Джеки больше не говорит с Роуз про детей, но та всё равно облегчённо выдыхает, когда за ними с Тони закрывается дверь. Доктор выглядит немного грустно, думая о том, что мальчик забыл забрать их двигатель, и коммуникатор, и радио, и…       — В следующий раз, Роуз Тайлер, предупреждай меня.       — Обязательно, когда она решит сказать мне заранее.       Доктор смеётся и берёт Роуз за руку. Идеально подходят. Ему так нравится это ощущение. Он осторожно целует её, будто Роуз — самое хрупкое существо во вселенной. Или во Всём Известном, кто его разберёт.       Когда она рядом настолько близко, что каждый выдох — один на двоих, а все движения склеенные и смазанные, он может думать только об одной вещи. Какая же Роуз, чёрт возьми, красивая.       «411. Знаете, а я всё-таки видел его ещё раз. Мельком, конечно, он меня даже не заметил. А как тут заметишь, когда рядом такая красота? Приятная девушка. Я своим глазам не поверил, честно говоря. Я, когда надеялся, что к своей любви уйдёт, так, не по-настоящему надеялся. Метафорически. Думал — потерял давно уже. А тут вот как получилось. Красивая пара. Оба чуть ли не светятся. Мне бы так».