Дом там, где семья

      Семья. Сколько смысла в столь привычном и простом слове. Но стоит заглянуть глубже, находится то чувство, цепляющее за душу, дарящее тепло и спокойствие, хранимое сердцем особенно, когда по какой-то причине приходится покинуть близких. Пойдя по стопам приёмного родителя, отучилась, получила профессию и стала тем, кем сейчас являюсь.       Впереди маячили первые командировки в горячих точках земного шарика, и ни капли романтического подтекста, всю дурь успели выбить ещё в колледже.       Интересно, кто-нибудь задумывался, насколько тяжело родителям отпускать своих детей? Нет, не в те годы юности, когда гражданин «обязан» отслужить определенный срок и вернуться с фанфарами домой, а когда он ныряет с головой в заведомо тяжелое дело, зная о возможном исходе. Когда просмотр новостей становится единственным способом узнать, жив ли он, не бомбят ли район, вблизи которого, разместили группу или, как в моём случае, госпиталь. Сможет ли выйти на связь? А, может, наконец, дойдет письмо с ответом на прошлое послание?..       И сейчас я уже не скажу, когда наркотиком стали эти командировки. После пятой? А, может, раньше, в тот момент, когда, зажимая дыру в груди рядового Слоуна, кричала, чтоб прикрыли спину. Мыслей в тот роковой момент не было: выживет ли группа, попавшая в засаду, выйдем ли живыми, успеет ли подойти подмога — ничего не было. Только ты и раненый боец, которому ещё жить да жить. И ты не заглядываешь себе за спину, подсчитывая собственные годы жизни, секунды становятся мгновением…       А потом было первое возвращение, потери, с которыми никогда не сможешь смириться, и жизнь без войны. Когда не нужно опасаться сирены, хлопки — всего лишь посторонний звук, а не выстрелы. Сон — способ дать организму отдохнуть, и это больше двадцати минут, без чьих-либо криков, постоянных дежурств. Это просто сон, способ уйти от воспоминаний, кадров пережитых ужасов.       И вновь, находясь вдали от родных краёв, вспоминаешь о семье, о тех, кто стал опорой, находясь в сотнях километров. Мысли о встрече греют, действуя лучше всякого живительного источника. Насколько бы тяжело не было в очередной раз, справляешься, находя резервные силы, пользуясь памятью, как книгой.       Мамина интуиция — самый проверенный и надежный душевный спутник. Это сложно объяснить словами, понять, как работает, но материнское сердце способно почувствовать, что происходит с её ребенком на любом полушарии земли. Эсми сильно волновалась перед моей отправкой, папа хмурился всё чаще, наблюдая новостные передачи, но он, как никто другой, понимал, по какой причине я вновь их покидаю. Было больно смотреть на мучения всегда веселой сестры, мучавшейся от головных болей. По какой-то неизвестной причине моё будущее всегда было закрыто для провидицы.       Отказаться нельзя. Не только из-за начальства штабных служак — тут внутренний лекарь поднимает голову, вопрошая: «Кто вернёт матерям сыновей? Кто спасёт? И разве так тебя учили родители? Даже если собственная чуйка не спокойна».       Полгода, полгода на чужой земле в напряжённом ожидании прилёта «подарка» от местных жителей или талибов. Здесь ветра злее, песчаные бури готовы уничтожить любого смельчака, который вовремя не укрылся. Вера, язык… Хотя с последним мне легче. Удалось выучить пушту и урду с помощью носителей языка; пускай маленький, но козырь имелся в рукаве.       Как проходили эти полгода? Хм, некорректный вопрос. Правильнее было спросить, сколько раз судьба подкидывала ситуации, граничащие между «жить можно, дайте только водички попить» и «я точно отправлюсь грузом двести домой». Но человек такой породы существо — умеет со временем абстрагироваться от проблем, приспосабливаясь к окружающей обстановке.       Перевожу взгляд с иллюминатора на стюардессу, объявляющую скорую посадку в международном аэропорту Сиэтл-Такома. Защёлкиваю ремень, чувствуя внутри поднимающуюся волну беспокойства или волнения. Слишком много эмоций, трудно разобрать, что к чему, кроме стойкого желания, наконец, встретиться с родителями. Наверное, находясь почти на грани, между жизнью и смертью, многое переоцениваешь, меняются взгляды. Начинаешь дорожить тем немногим, чего добился. За свои тридцать с хвостом, кроме карьеры… Нет, как-то печально становиться. Ведь есть друзья, коллеги, люди, с которыми мы прошли огонь и воду, и самое драгоценное для меня. Семья.       Пускай они не похожи на смертных людей, пускай их век жизни вечен, и имеется множество плюшек, но они стали частью моего мира, моей жизни, сделав больше любого человека, когда-либо оказывающегося рядом. Я не буду говорить про воспитание, фундамент, данный в самом начале, обучение и развитие хороших качеств характера. А вот то, сколько семья вложила любви, поддержки, заботы и участия, только Богам известно.       В таких случаях обычно говорят: «Не важно, кто твои биологические родители. Тот, кто воспитал и дал крышу над головой, не скупясь на любовь и ласку, может стать в разы лучшим отцом или матерью». В моем случае, оба родителя плюс братья и сестры мне роднее всех на свете.       Честно. Словами не выразить всей благодарности, которую испытываю к ним, но сейчас мысли лучше припрятать. Самолёт мягко садится, плавно тормозя на взлетной полосе, шум турбин замолкает, и пассажиры стремятся поскорее покинуть воздушное судно, благодаря за удачную посадку. Забираю рюкзак из багажного отсека и, опираясь о трость, ступаю по узкому проходу вперед.       — Всего наилучшего, — цепко ловлю улыбку молодой девушки, видя, что эмоция не приклеена маской. Потому стараюсь ответить тем же, хотя из-за усталости это сложно.       — Удачных приземлений, — желаю на будущее, ступая в рукав, выводящий народ к одному из терминалов. Если честно, видок не лучший, виновата. Но так домой я ещё никогда не стремилась: наплевав на уговоры отправиться в военный госпиталь, находящийся совсем в другом штате, полетела по возвращении первым рейсом, не забыв предупредить родных. Взгляд бегает по встречающим: кто-то, как и я, прилетел из военной командировки. Здесь всплеск эмоций — нормальное явление, будь то слезы радости или веселый смех; кто-то на моей памяти даже предложение делал своей половинке в стенах этого здания.       Я же ищу две пары золотистых глаз и, находя их в толпе, обретаю крылья. Мама прижимает ладошку к губам, заметив потрепанный вид своего дитя, жаль не могу столь же профессионально, как старший Каллен, успокаивать взглядом. Морщась, стараясь сильно не опираться на левую ногу, шагаю к ним. И, попадая в раскрытые объятия Карлайла, судорожно выдыхаю, обвивая мужскую талию руками.       Ночь — всё-таки чудесное время суток, особенно, вот в такие моменты.       — Моя маленькая малышка, — сколько трепетной нежности и заботы, тревоги и отцовской любви может скрываться в тоне родного человека, — с возвращением. Жива, Боже, больше никуда тебя не отпущу. Думал, поседею от новостей, которые передавали две недели назад и продолжают мусолить по сей день. С вашей частью не было возможности связаться, даже с помощью твоего брата, — прижимаюсь щекой к его плечу. Пшеничный оттенок маминых глаз стал заметно темнее, передавая все переживания и тревоги. Освобождая правую руку, тяну её к вампирше, тут же ощущая прохладу изящных пальчиков, которые сжимают ладошку.       — А больше и не возьмут, пап, — тихо говорю, — я официально теперь гражданский, по приказу высших чинов, — нет, не сплавили инвалида, сама написала рапорт. Переосмысление жизни о многом заставляет задуматься, — так что больше никаких командировок.       — Оно и к лучшему, крошка, — прижимается прохладными губами к виску, передавая всю пережитую боль, разделяющее расстояние, несмолкающее чувство беды. Он так же тонко ощущал меня, как и Эсми, — подлечим тебя, и всё наладится. Ведь это не конец жизни, лисёнок.       — Надо багаж забрать, — вовремя вспоминаю, понимая, что если простою так ещё немного времени, то превращусь в липкую жижицу чего-то вязкого и розового. Парой слов описываю свой скарб, тем более там всё равно на ремне спортивного баула тканевая фишка пришита, где написаны мои инициалы.       — Ты ведь там была, да, Т/И? — тихо спрашивает, обнимая за плечи. Врать без толку, да и не имеет смысла скрывать правду, потому лишь киваю головой. — Нашу семью обошло горе потери.       — Но было слишком близко в этот раз, пап, — сжимает ладонь сильнее, понимая, о чём говорю. — Знаешь, если бы нас не предупредил молодой парень из местных жителей... Сегодня в Сиэтл прилетело бы больше мертвых, нежели живых. Кто же знал, что в нашем госпитале окажется какой-то значимый человек из сопротивления… Вот и направили силы на уничтожение.       — Ш-ш, — плотнее прижимает к своей груди, будто стараясь защитить от окружающей действительности, — ты дома, крошка. Война осталась там... — отрицательно качаю головой. — Я знаю, что войну не вырвать из души, где бы ты ни находилась. Пойдем, мама забрала твой багаж.       Утягивает в сторону, позволяя опереться на его локоть. Сумку, как джентльмен, забирает, стоит нам встретиться по пути с Эс, и мы вместе продолжаем путь к выходу.       — Нужно по пути домой заехать в супермаркет 24, — предложение поддерживается, и, как оказывается, причина не только во мне, единственном человеке семьи, — Эдвард пригласил девушку к нам домой. Дочь шерифа.       — Как быстро дети растут. Не успеешь глазом моргнуть — бац! — успокаиваешь его перед свадебной церемонией, — оба аж остановились перед отцовской машиной. — Чего вы? Помечтать-то можно.       — Милая, а тебе самой не хочется? — тихонько вопрошает матушка, вновь касаясь темы собственной семьи. Нет уж, спасибо. С моей поломанной психикой, наверное, справиться мужчина чем-то очень похожий на главу клана. Отрицательно качаю головой. — Почему, лапушка?       — Ну, подумай сама, где я найду копию папы на земном шарике? И чтоб был точь-в-точь по всем показателям: характер, привычки, а главное — терпение. Как там говорят, дочери выбирают мужчин, похожих на отцов? — понимание в любимых глазах перетекает к щемящей в груди нежности. Да, она понимает, кто мой кумир, пример и образец настоящего мужчины.       — Девочки, я, между прочим, ещё здесь, — с веселой усмешкой замечает родитель. Эсми оказывается по левую сторону от своей половинки, и мы синхронно целуем его в щёчки.       — Мы знаем, просто захотелось ещё раз напомнить о том, какой ты у нас классный во всех смыслах, — тем более от дозы умиления и нежности ещё никто не отказывался. А кто-то растаял, и не сложно заметить сей факт. Мы с мамой подмигиваем друг другу. Ага, женское коварство в действии.       Размещаюсь на сидении рядом с водителем, потому что там ногу можно вытянуть с удобством, и, пристегнувшись, опускаю рюкзак на колени. Вообще, новостью про брата приятно удивили, ведь за прошедшие тридцать пять лет он даже не пытался найти ту единственную. Хотелось верить, что у них всё получится без глупых «Я — вампир, она — человек». Эдди достоин своего островка счастья.       Мерседес мягко трогается с места, покидая парковку, и знакомыми дорогами едет вперед. Темы для разговора берутся из повседневных дней родных, о командировке пока ни слова, знаю, что они терпеливо ожидают момента, когда буду готова, и мысленно каждый раз благодарю за это. Рассказывают, что творится в мире, какие изменения происходят.       После покупки продуктов следуем домой, и, если бы не звонок Карлайлу, скорее всего, вернулись бы раньше. Шерифу очень была нужна помощь коронера — так узнала о нападении хищников в лесах Форкса. И навязалась в помощники, ибо появились некоторые предположения по этому поводу, и отговорить ему меня не удалось. Угу, ещё та упёртая личность, проще согласиться, нежели спорить.       Спустя некоторое время чёрная машина тормозит напротив полицейского участка, и, пока я покидаю салон с мысленным пыхтением, отец успевает взять свой кейс из багажника. Чем задаваться вопросом, как глуп тот нехороший человек, придумавший ступеньки, надо их просто преодолеть, держа на лице маску «плевала я с колокольни на такие проблемы».       — Доктор Каллен, — родителя окликает мужской уверенный голос, останавливаюсь немного позади, успевая осмотреться, пока обладатель голоса и, кажется, по совместительству шериф округа подойдёт к нам. Мужчины пожимают друг другу руки, здороваясь очень тепло и по-дружески. — А кто с тобой? — логичный вопрос. Особенно, если учесть тот факт, что я в военной униформе с нашивкой US ARMY, плюс отличительный знак, эмблема «Корпус медицинских специалистов армии». И когда замечает нашивку с фамилией, переводит удивленный взгляд на отца.       — Сестра, вернулась только сегодня из командировки, — мысленно возвожу глаза к потолку, ага, возраст-то не позволяет иметь такую взрослую дочь. Делаю шаг, выходя из-за спины.       — Старшая, — протягиваю правую ладонь, которую пожимают уверенно с долей силы. — Т/И Каллен, приятно познакомиться, шериф, — мужчина в форме кивает, так же представляясь.       Забавно, что по легенде нашей семьи старшим всегда выступает Карлайл, а тут появляюсь я, совсем немного смешивая карты. Ну, ничего, пускай привыкает к роли «младшенького». Тем более из-за вечных поездок, я в Форксе была всего пару раз и ни с кем не сталкивалась из местных жителей. Эсми сто процентов втихую посмеётся, когда поведаю ей про сей финт. Иногда изменения приносят интересные дополнения в быт повседневности.       Вскрытие провели достаточно быстро, оба поняли причину смерти, кроме посмертных увечий, дающих понять, что раскромсал мужчину какой-то хищник. Тут постарался кто-то из «не вегетарианцев», а это означает, что на территории Олимпийского клана расхаживают кочевники. Заключение писал отец сам, я же, переодевшись, попрощалась с полицейским и покинула здание участка.       Война осталась там, да? Качаю головой от приходящих на ум мыслей.       У нижних ступеней встречает мама, вопросительно глядя.       — Дома, — еле слышно выдаю. И, оперевшись на её локоть, хромаю к машине. Дорога до особняка проходит в напряженном молчании, каждый думает о своём, я не исключение.       Ажиотаж от моего возвращения спадает быстро из-за новостей, которые узнали в морге полицейского участка. Решается вопрос, как поступить и какие шаги стоит предпринять из-за гибели местного жителя. И когда Карлайл поднимается, показывая всем своим видом, что собрание окончено, торможу его еле слышным хлопком ладони о поверхность стола.       — Не так быстро, пап. Ты кое-что забыл упомянуть, — мама прикрывает рот ладошкой, но видно смеющиеся глаза вампирши.       Вздыхает точно простой человек:       — Наш лисёнок уточнила в участке, что является моей старшей сестрой. Потому для поддержания легенды, Т/И ваша тётушка, вернувшаяся из командировки.       — А задумался бы чуть раньше о моём обращении — остался бы в статусе «старшего», — губ касается еле заметная улыбка, и окружающую атмосферу напряжения разрывает веселый, звонкий смех всех обитателей дома, возвращая в те самые моменты прошлого, к теплу и наполняющему душу счастью. Всё-таки приятно возвращаться из долгого путешествия обратно в место, которое считаешь домом. Не важно, сколько мест жительства мы поменяли. «Дом там, где твоё сердце и душа», — говорил кто-то из мудрецов. В моём случае дом там, где Эсми и Карлайл.