***
Над городом ночь, а в книжном магазине ангел и демон отмечают несостоявшийся Армагеддон. Вино льётся рекой, и никто не собирается останавливаться. Кроули развалился на диванчике, а Азирафаэль, впрочем как и всегда, уютно устроился в кресле. Что они сегодня только не пили; началось всё с шампанского в Ритц, продолжилось вином в букинистической лавке, потом были сидр и бурбон. Когда бурбона не осталось, поступило предложение открыть ещё бутылку вина. Эта идея показалась обоим замечательной, и теперь два очень прилично выпивших человека сидели с бокалами в руках и о чём-то говорили. Вот только ни один из них не мог уловить суть разговора. Кроули сидел, лениво потягивая рубиновую жидкость, и решительно не понимал, как связаны современный сленг и коралловый цвет. Азирафаэль также был не уверен, что тут вообще есть что связывать, но знал точно: кораллы определённо бывают разных цветов. — Пора трезветь, — решительно заявил Кроули, когда комната начала плыть, а голос друга вдруг начал звучать как-будто издалека. — Да, — согласился его собутыльник, чувствуя примерно тоже самое. Пара мгновений и они более менее трезвые. Оба поморщились, от неприятного привкуса. — Так как всё-таки связаны сленг и коралловый? — Без малейшего понятия, — признался ангел, пожимая плечами. В помещении вновь стало тихо. Оба думали о чём-то своём: Азирафаэль пытался вспомнить, куда положил тот кусочек страницы с пророчеством Агнессы, а Кроули, казалось, ни о чём не думал. На самом деле, демон думал слишком о многом, вот только мысли об этом многом запрещались, поэтому он старательно пялился на кончики своих туфель. Наверное ему было пора уже ехать к себе домой, но очень не хотелось оставаться одному. Во всяком случае, ему нужна была компания состоявшая из одного определённого и очень милого ангела, который сейчас сидел напротив и внимательно осматривал свои книжные владения: кажется, он что-то искал. Рыжий вздохнул. Ему казалось, что он готов вот так сидеть целую вечность. Ещё тогда в Эдеме, при их первой встрече, Кроули понял, что его новый знакомый абсолютно не подходит под определение «типичный ангел». Тогда демон подумал, что было бы интересно понаблюдать за ним, но только с течением веков он осознал насколько был прав тогда. Азирафаэль позволяет искушать себя ужином и некоторыми вполне безобидными затеями, иногда ругается, умеет пить, что совершенно неожиданно для окружающих, и восхищается человеческими изобретениями (хотя некоторые из них ему кажутся абсолютно бесполезными). Он обожает книги, какао, блинчики и волшебство. Несмотря на прекрасное умение творить чудеса, отказываться от человеческих идей по сотворению того же чуда ангел никогда бы не стал. Уж слишком ему всё это нравилось. Кроули показалось, что он уж слишком долго смотрит на друга, пора картинно глянуть на часы и свалить в закат, чтобы никто ничего не заподозрил. Кроули вздохнул и сказал, поднимаясь с диванчика: — Я пойду пожалуй. Стоит хотя бы иногда выполнять свою работу. Азирафаэль взглянул на падшего и, приметив время на часах, в какой-то печальной манере чуть поджал губы: — Ох, уже так поздно, — заметил Азирафаэль. — Скорее рано. До встречи, ангел! — До свидания! — ответил ангел и мысленно добавил: «Удачи, Кроули…» Когда демон скрылся за дверью, букинист глубоко и немного грустно вздохнул, съезжая ниже в кресле. Он надеялся, что уже завтра, а лучше сегодня, они вновь встретятся в Сент-Джеймс парке и будут кормить уток. Там будет как и всегда спокойно, и может быть даже выглянет солнце. Оно будет играть в медных волосах и отражаться в темных очках, которые скрывают прекрасные глаза. Глаза у Кроули и правда очень красивые: жёлтые с вертикальными змеиными зрачками. Когда демон снимает очки, Азирафаэль не может не засмотреться на взгляд, направленный куда угодно, только не на него. Это было прекрасно и печально одновременно. Ангел понимал, что не имеет права просить друга ответить на его чувства. Нельзя даже мыслей подобных допускать, но не мечтать было просто невозможно. Поэтому всё, что оставалось небесному созданию это скрывать свои порывы и представлять их на месте каких-нибудь любящих друг друга героев из очередного романа.***
Кроули показалось, что он слишком быстро вылетел из книжной лавки. На самом деле ему некуда было спешить, но собственные мысли загоняли в угол. В итоге, ничего не оставалось, кроме как сбежать подальше от этого невыносимого ангела. «Прости…» — каждый раз думал падший, когда вот так исчезал. Демонам не свойственно извиняться, но Кроули готов был вымаливать прощение за любое действие, любое слово, которое не понравиться или, не дай Сатана, обидит его милого ангелочка (хотя сам себе никогда не признается в подобном). Они знакомы вот уже шесть тысяч лет и должны были бы давным давно разругаться, чтобы уж точно больше не встретиться; но каким-то чудом они всё ещё ходят кормить уток в парке, выпивают вместе, едят по вторникам в Ритц — не иначе, как чудо. Сев в свой чёрный автомобиль, Кроули хотел было сразу газовать, чтобы увеличить скорость своего побега где-то на сто двадцать километров в час, но взгляд, случайно брошенный на окна магазинчика, задержался на розоватых отблесках восходящего солнца в витринных стёклах. Воспоминание о том, как однажды Азирафаэль попытался помыть их самостоятельно, то есть используя исключительно человеческие методы, вызвало улыбку у рыжего демона. Да, его ангел действительно самый удивительный.***
Прошла неделя с их последней встречи. Что Кроули, что Азирафаэль не могли найти себе места. Не хотелось никуда идти одному, а повода позвонить не было. Им никогда не нужен был повод, чтобы встретиться, но сейчас появилась какая-то незримая стена, которая не позволяла просто позвонить. Теперь казалось для любого действия нужен был предлог, причина. Крайне неудобно. Работы, как назло, было совсем мало и она была крайне лёгкая в последнее время. На самом деле ни Рай, ни Ад не хотели иметь дело с этой парочкой после их весьма удачного обмена телами. Теперь Гавриил, который никогда и ничего, казалось, не боялся, никому не признаваясь, опасался появления создания, устроившего представление на Небесах некоторое время назад. Конечно, мало кто из ангелов знал, что тогда произошло, но слухи ходили, и они были не весьма приятными, особенно для свидетелей. Примерно такая же ситуация сложилась и в Аду. Вот только благодаря идее публичной казни, о происшествии знало всё Подземное царство, а благодаря гиперболизации и извечному превиранию, Кроули, то есть Азирафаэль, стал страшнее Сатаны, ну, или хотя бы на том же уровне. Такое положение дел вполне устраивало виновников шумихи, вот только в такие дни, когда нечем было занять себя и до дикости хотелось компании одного единственного ангела/демона; одиночество утягивало за собой, и оба молча страдали, ждали, но не решались даже позвонить и просто впадали в молчаливое ожидание следующего дня. Это молчание могло тянуться бесконечно, но всегда что-нибудь происходило и спасало от затянувшейся апатии. Азирафаэль заметил, что чтение перестало его так отвлекать от этого мира, только если рядом сидел Кроули и тоже листал какую-нибудь книгу. Ангел знал, что тот любит поэзию, поэтому секция с этими книгами держалась в особой чистоте и аккуратности. Ему казалось, что Кроули его стараний практически не замечает; это заставляло сердце сжиматься, и было не совсем понятно от чего: это могло быть разочарование, тоска, любовь. О последнем хотелось думать меньше всего, но думалось намного чаще позволенного, из-за этого становилось неловко, а позже совершенно невозможно смотреть в глаза демону: ангел постоянно смущался и очень боялся выдать свои чувства. Впрочем, Кроули чувствовал себя не лучше. Он также не мог ни на чём сосредоточиться и теперь спал большую часть своего времени. Конечно, он выполнял свою работу, просто теперь норма реализовывалась максимум за неделю, а всё для того, чтобы не думать, чтобы отвлечься. Растениям в квартире демона тоже приходилось несладко: падший и раньше держал их в адских рукавицах, а с недавнего времени приходил расстроенным, хоть и не показывал этого. Но его зелёные сожители чувствовали, что что-то изменилось; не потому что на них чаще срывались, а потому что они чувствовали, как Кроули злится на себя, как грустит, как мечется во сне, пытаясь продлить забытьё, как встаёт уставший, потому что ему снится тот, от кого он так старательно убегает. Кроули думает, что никто не узнает, думает, что никому нет дела до него, а уж тем более тому самому ангелу из книжного. Но это не мешает ему светиться от счастья, замечая, что стеллажи с поэзией всегда чистые, и книги всегда расставлены по порядку. Это не мешает его сердцу пропускать удар, когда он ловит на себе взгляд цвета серебра. Демон не верит, что со стороны Азирафаэля это внимание значит больше, чем просто дружба, но иногда, когда Кроули лежит на кровати, пытаясь уснуть, он представляет, что рядом лежит его ангел. Это помогает успокоиться и уснуть с улыбкой на губах. Итак, прошла уже неделя, а они так и не пошли кормить уток в парк. Но завтра будет вторник, а это значит поход в Ритц. Несколько дней назад в лавку заглянул очень интересный смертный: весь в белом, такой чистый и светлый. Если бы Азирафаэль не был ангелом и не почувствовал отсутствие благодати, то этот человек, мог бы с лёгкостью сойти за его собрата, спустившегося с небес. А одежда этого парня очень приглянулась ангелу. В тот момент он и подумал, что, возможно, стоит сменить свой повседневный костюм на что-то поинтереснее, вдруг одному рыжему демону понравится. Взвесив все «за» и «против», он решил, что стоит попытаться. Кроули же сидел за письменным столом, на фоне играл телевизор, растения тихо шелестели, казалось, что оно обсуждают нечто важное. На самом деле так прошла вся его неделя. Он никуда не выходил, ничего не делал, что, опять же, было ему не свойственно. Но что поделать, нужно было ждать вторника, потому что отвлекать ангела просто так было как-то неправильно (Хотя, что для демона значит слово «неправильно»? Стоило действовать). С наступлением вечера вторника Кроули направился к букинисту в лавочку, чтобы забрать оного и после двинуть в Ритц. — Хей, Ангел?! Нам пора! — крикнул он, как только вошёл. Заслышав шаги за спиной, падший обернулся, собираясь ещё раз напомнить что им пора, и замер. Азирафаэль стоял за ним, смущенно улыбаясь, в бело-голубой рубашке, бежевом пиджаке и белых брюках, которые так хорошо подчёркивали некоторые интересные места. Дополняли образ туфли цвета бистр и сапфировый галстук. Кроули не мог отвести взгляд, не мог сказать и слова: ангел был таким красивым. Он бы так вечность простоял, но его вежливо спросили, отвлекая от созерцания: — Прекрасный вечер, да? Пойдём? — владелец магазинчика ещё раз мягко улыбнулся и направился к выходу. Демон глубоко вдохнул, а затем шумно выдохнул. «За что ты так со мной?!» — сейчас он не знал злиться ему или восхищаться в полной мере, потому что сердце, казалось сейчас выпрыгнет из груди, особенно после этой милой улыбки, предназначенной только ему. С точки зрения смертных, что находились в ресторане, ужин прошёл спокойно; вот только ни ангел, ни демон так не считали. Азирафаэль не мог спокойно сидеть: он был крайне рад, что сумел лишить Кроули дара речи. А тот в свою очередь еле сдерживался, чтобы не начать откровенно пялиться на своего собеседника. После завершения их маленькой еженедельной традиции, оба направились обратно в книжный магазинчик, чтобы продолжить приятный вечер позвав с собой ещё бутылочку хорошего вина. Сегодня они были менее пьяны, чем обычно, но, по закону жанра, неловкостей избежать не удалось. После третьего бокала (восьмого за этот вечер) Кроули умудрился ляпнуть, то чего не хотел произносить никогда. До этого они обсуждали своих собратьев сверху и снизу, после были тема варварского обращения с книгами (пару дней назад ангел лицезрел как группа подростков уничтожает ненавистные учебники и не только) и попытка понять некоторые модные тенденции последних лет. — Я, как ты знаешь, не очень осведомлён в подобного рода делах, — тихо отметил Азирафаэль. — А. Фф… Конечно! Ведь это не ты решил приодеться сегодня, чтобы я не смог от тебя глаз отвести, — развёл руками Змий и только через пару секунд понимая, что он только что сказал. Он взглянул на покрасневшего до кончиков ушей ангела напротив. — А… Эм… Мне пора! Пока! — уже убегая, крикнул демон. А его белокрылый друг так и остался сидеть в своём любимом кресле и пялиться на хлопнувшую минуту назад дверь. «А ты всегда чёртовски красив».***
Падший был готов рвать на себе волосы, потому что он фактически признался, а потом сбежал снова. И как его угораздило влюбиться в этого ангела?! В итоге, он решил пойти спать, надеясь поскорее сбежать ото всех мыслей. Уже засыпая, Кроули вновь подумал, что новый образ очень идёт предмету его лю… нет… привязанности (он никогда не признается себе, что именно чувствует к его зефирке).***
Они сидели в квартире у демона и пили чай булочками, которые принес Азирафаэль. Булочки были с шоколадом, вишней, корицей и чем-то ещё. Во всяком случае это были очень вкусные булочки. Каким-то мыслимым или не очень образом вишневый джем оказался на щеке блондина, а его собеседник, достаточно долго обдумывавший дальнейший план, всё же решил что-нибудь сделать. Он протянул руку и пальцем собрал сладкую массу с покрасневшей щеки. — Ты испачкался, — сказал он и хотел было убрать палец, но ангел ловко перехватил запястье демона, извернулся и слизнул джем с пальца. Кроули замер, не в силах пошевелиться; в его голове пронеслось огромное количество мыслей самого разного характера и степени развратности. Серые глаза внимательно изучали каждую эмоцию проскальзывающую на лице парня напротив. Реакция падшего была крайне замедленной, поэтому, приняв молчание за согласие, Азирафаэль, не отпуская запястья, встал и плавно обошёл стол. — Кажется, я заставил тебя смутиться, — отметил ангел, наклоняясь ближе к Кроули. Мозг падшего наконец заработал, и он, сняв очки и откинув их в угол комнаты, притянул блондина ближе. — Что же ты творишшшь со мной? — прошипел змий, целуя ангела. Сначала нежно, спокойно. Это было как признание в любви, поэтому нельзя было спешить. Тягучие, как карамель, поцелуи разливались по венам, заставляя кровь закипать. Температура в комнате явно выросла, вокруг всё начинало потихоньку сгущаться, сливаться во что-то сплошное, концентрируя всё внимание на партнёре. Это было со вкусом вишни и корицы. Это было жарко, и становилось ещё жарче, когда демон углубил поцелуй. Он совсем позабыл, как дышать, как чувствовать что-нибудь кроме такого, казалось бы светлого и в тоже время греховного чувства. Они сами по себе были идеальным балансом греха и светлой чистоты. Они тонули друг в друге. И им очень хотелось никогда не останавливаться. Демон навсегда запомнит этот вкус. Вкус вишни.***
Кроули открыл глаза и резко сел в кровати, озираясь. Это был сон. Просто сон. Снова. — Бляять! — со всей злобой и нотками безысходности прорычал он, вновь падая на подушки. Ещё через секунду он понял, что ему срочно нужен или душ, или… Нет, никаких или! Змий поднялся с постели и проковылял до ванной. Конечно, он мог бы и помечтать, но боялся, что просто не сможет остановиться. После водных процедур, стоило съездить в книжную лавку. Вчера получилось крайне неудобно — нужно было всё исправить. Поэтому в качестве извинений были выбраны выпечка и какао из той кофейни, что так приглянулась ангелу. Долго не думая, он сел в свой «Бентли» и отправился за прощением. Когда падший зашёл в кофейню, на глаза ему попались те самые булочки с вишней, для посетителей и персонала кафе глаза не закатывались, а были просто скрыты темными очками. Рисковать Энтони не стал: взял то, что уж точно не создаст ситуацию, похожую на его странный сон. (один из его совершенно обычных снов) Забрав свой заказ, он снова несся по улицам Лондона, явно превышая скоростное ограничение. Впрочем, сейчас его это заботило меньше всего. Нужно было как-нибудь объясниться и при этом не выдать себя. Очень некстати вспомнилась фантомная мягкость ангельских губ, вызвав у водителя желание биться головой об руль транспортного средства. Из-за подобных мыслей от чуть не пропустил букинистическую лавку. Припарковав свою шикарную машину, демон вздохнул поглубже и вошёл, глазами ища друга. Тот сидел за прилавком что-то читая. — Привет, Ангел! — Кроули! — обрадовался Азирафаэль и принюхался. — Ммм… Неужели это?.. — Да, это какао и выпечка. Всё для тебя, — сказал тот и тут же заткнулся, понимая, что опять облажался. — Короче, прикрывай лавочку: твой какао стынет. — Ты принёс мне какао?! — радостно переспросил ангел, а его глаза засветились. — Секундочку, ты проходи, я сейчас. Падший беззлобно фыркнул, уселся на любимый диванчик и стал ждать. Блондин быстро вернулся: он был одет как и вчера, только пиджака не наблюдалось. Ещё раз фыркнув, Кроули отдал стаканчик с какао ангелу и открыл бумажный пакет с творожными пончиками. Никто, кроме одного белокрылого существа, не знает о его пристрастии к этому лакомству. Ещё демон любил разные шоколадные десерты и прекрасно помнил, как они сидели в одной из кофеен, что недалеко от парка, и ангел предложил попробовать лава-кейк. Эта штука очень понравилась рыжему, но он никогда не признается в этом. Хотя, «недурно» прозвучало для Азирафаэля, как признание. Долгое время они уплетали пончики в тишине, периодически друг на друга поглядывая, а потом тут же отводя глаза. Оба не могли сосредоточиться ни на чём кроме друг друга. По сути, им не особо-то и хотелось чего-то иного. Нужен был хотя бы взгляд, хотя бы прикосновение, а лучше всё сразу и взаимно, но оба боялись: вдруг разрушится то прекрасное, что у них есть? Кроули хотелось набраться храбрости, чтобы признаться, а ангелу нужна была эта храбрость, чтобы просто начать этот разговор. «Сейчас или никогда!» — решил Азирафаэль и, вздохнув поглубже, продолжил уже вслух: — Что ты… чувствуешь сейчас? — Ээм… — демон был слегка удивлен. — Кофе, я полагаю. Его вкус и запах… — Я не об этом! — блондин нахмурился, чуть поджав губы, и вздохнул, порываясь что-то сказать, но слова так и остались на его языке. — А о чём же тогда, позволь узнать?! — Внутри, Кроули. Сердцем, — серые глаза пристально следили за каждым изменением на лице падшего, за каждой эмоцией. Тот сначала нахмурился, а потом твёрдость взгляда исчезла, и там, в глубине, пронеслось что-то, чего ангел не видел за все тысячи лет знакомства. Там был и страх, и грусть, и… любовь? Эта искорка, которую быстро скрыли вновь надетые очки и маска уверенности. — У демонов нет ни душ, ни сердец. Не оснастили, так сказать, — непринуждённо, снова с лёгкой ухмылкой сказал Кроули, откидываясь на спинку диванчика. — Бери последний, я больше не буду. Это был логичный ответ на вопрос, вот только Азирафаэлю легче от этого не стало; наоборот, он только больше усомнился в правильности того, что чувствует и на сто процентов убедился: его чувства не взаимны. Ему оставалось только сидеть и озадачено жевать последний пончик. А демон как всегда облажался. Он прекрасно это понимал, но сейчас откровенно не знал: зачем сморозил подобную чушь. Да, у демонов не ни сердца, ни души, но учитывая их с ангелом триумфальное и уж очень удачное восстание против обеих сторон — можно было быть уверенным, что и душа, и сердце у него имеются. Правда, видимо разум решил помахать ручкой и свалить куда-то на юг, в отпуск. Змий смотрел на светлые вихры, смотрел на мягкие черты лица, смотрел на губы. На его губы, на которых было немного сахарной пудры. Её хотелось слизать, а потом затянуть это невинное создание в поцелуй, чтобы показать, как хорошо нарушать правила; как хорошо, что теперь они сами по себе, что их никто не посмеет прервать или сказать, что так нельзя. А если кому-то придет в голову подобное, то можно смело послать их далеко-далеко, а может и что похуже. Внутри у демона всё перевернулось, когда меж аккуратных губ просунулся розовый язычок, слизывая часть сахара с уст. И сейчас, как бы ему не было страшно, дьявольское нутро дало о себе знать. — Да пошло оно всё! — падший даже не заметил, что сказал это вслух. Азирафаэль поднял глаза на друга, собираясь спросить, что происходит, но не успел. Преодолевая все законы физики, Кроули через мгновение оказался у кресла ангела и тянул того вверх. Тот повиновался и, чтобы не упасть, прижался к демону, схватился за его футболку, пытаясь быть максимально близко. Их глаза встретились. Их разделяло несколько жалких миллиметров, несколько мгновений. Стоило только поддаться, стоило только захотеть. И рыжий хотел, но боялся и совершенно не ожидал, что сегодня вести будет Азирафаэль. Он тоже боялся. Однако, приходилось выбирать между сейчас или, возможно, никогда — он выбрал сейчас. Их губы слились в поцелуе. Сначала это было просто касание, и оба были в некотором замешательстве от происходящего, но, когда ступор прошёл, оба расслабились: Кроули начал действовать, а ангел старательно отвечал на этот порыв, обняв падшего за шею и перебирая пальцами его медные волосы. Тепло и нежность разливалась по венам обоих, унося куда-то далеко от этого места. Кроули показалось, что они сейчас вознесутся на Небеса. Сердца бились в унисон, мысли путались, сосредотачивая всё внимание на партнёре, а кислород был вытеснен из списка обязательных веществ для потребления. В этом поцелуе было всё: и демонический голод, и ангельская невинность, и человеческая любовь. Это была магия, которую невозможно сотворить просто так. Она требует отдаться ей полностью и редко показывается кому-то. Но им можно её видеть, чувствовать. Они готовы утонуть в чувствах, готовы не останавливаться. Оба знают, что им не было позволено заходить так далеко, но они чувствуют, что всё изменилось. Теперь не обязательно выполнять указания начальства, теперь они могут показать свои эмоции, теперь они могут быть нежнее, ближе. Ожидание длиной в шесть тысяч лет наконец завершилось — можно выдохнуть, отпустить напряжение. Ангелу можно грешить, а демону можно любить. Никто из них не заметил: кто первым разорвал поцелуй, но это было не важно. Сейчас значение имели лишь сплетённые пальцы, лишь глаза: такие разные, но такие родные, изученные вдоль и поперёк за века, проведённые на Земле. Конечно, эти глаза не перестанут открывать новые мысли, грани и эмоции. — И что же всё это значит? — улыбаясь уголками губ, спросил ангел. — Можно я не буду отвечать? — почти проурчал Кроули и, чмокнув блондина в губы, соединил их лбы. Теперь им было тепло, теперь им было спокойно, теперь было вместе.