I
— Пока вы были в отпуске, — М выделила последнее слово, вложив него все свое возмущение самоволкой агента, — Бонд, у нас много произошло. — Да, я видел. — Нет, — женщина вздохнула. — Это далеко не все. С год назад одному нашему сотруднику удалось заполучить чертежи из секретного российского интитута. Так как мы не имели понятия даже о примерном его назначении, то исследования велись под эгидой MI6. Около двух месяцев назад прибор был собран и протестирован. — И? — Бонд приподнял бровь. М снова вздохнула, провела ладонями по поверхности своего рабочего стола. — Оказалось, что прибор предназначен для… ну, что это нечто вроде машины времени. — Машина времени? Вы шутите? — мужчина откинулся в кресле и потер пальцем висок. Наработанная в последнее время привычка никак не желала сдавать позиции и теперь агента мучило желание выпить. — К сожалению, нет, Бонд. Я не знаю, с чем это связано, но… Нас там было пятеро, но только я и еще двое… тех мы пристроили в приемные семьи, а со мной… А, Олли, ты как раз вовремя. — Боковая дверь без стука распахнулась и в кабинет вошла девушка. Кивнув М, прошла вперед и села на соседнее с Бондом кресло. — Садись. — Привет, Оливия. Ты нас не представишь? — не глядя на мужчину спросила она. Бонд дал бы ей лет семнадцать — выглядит как женщина, но ведет себя и, по сути, — еще ребенок. На ней была длинная темная однотонная юбка и обягивающая трикотажная кофта с высоким горлом. — Ах да, — спохватилась М. — Олли, это Джеймс Бонд. Бонд, это Оливия Римингтон, будущая Мэнсфилд. — И это — знаменитый Джеймс Бонд?! — девушка широко распахнула зеленоватые глаза в обрамлении пушистых ресниц, подскочив в кресле. — Дядя, попробуйте побриться… Хотя не. Вряд ли поможет. — П-простите, мэм… — В любом другом случае Бонд бы решил, что его разыгрывают. Но сейчас, когда обе женщины сидели перед ним… не было никаких сомнений. Тот же овал лица, глаза, волосы, рост. То же выражение эмоций. — Это — вы?! М вздохнула особенно тяжело. — Как оказалось, прибор создает копию… — Вариант, — поправила ее Олли. — Вариант человека из прошлого. С некоторым трудом подняв челюсть с пола, Бонд выдавил: — Хорошенькая… — Окстись, дядя! Ты слишком стар для меня. — Олли закинула ногу на ногу и достала из кармана пачку сигарет. — Простите, до замужества мои манеры оставляли желать лучшего. Я же просила тебя не курить! — Я никогда не выйду замуж. Брак убивает любовь, — безаппелиционно заявила девушка, сунула сигарету в рот и чиркнула спичкой. — Курю я, чтобы вспомнить дом. Которого, между прочим, ты меня лишила! Вытянув своей дьявольской машиной в двадцать первый век. — Простите меня… Простите ее, я хотела сказать. Какое счастье, что, вырастая, мы забываем, насколько несносными были в юности! — Поднявшись, М распахнула окно, впуская шум большого города. Бонд невольно сравнивал их. С возрастом Мэнсфилд слегка уменьшилась в размерах, сидящая рядом с ним девушка отличалась весьма приятными округлыми формами. — Сколько вам… ей? — Насколько я помню события своей жизни — а я их помню! — то в конце года будет восемнадцать. — В точку, мамочка! — Олли сощурила глаз и ткнула в М пальцем. — Я же просила меня так не назвать! — одернула она девушку. — Что же я сделаю, если ты напоминаешь мне ее, — развела та руками. До Бонда донесся запах ее сигарет. Крепкие. — Официально она — внучка моей двоюродной сестры, — обратилась к нему М. — Кроме вас об истинном положении вещей в этих стенах имеет представление только один человек. И я прошу вас не как агента, а как того, кого считаю если не своим другом, то верным соратником и надежным товарищем — присматривайте за Олли всякий раз, когда она попадает в поле вашего зрения, Бонд. — Вы сказали, что пострадали еще двое. Почему было не отправить и Олли в приемную семью? — Там было другое. Во-первых, их варианты оказались младше. Во-вторых — не могу же я запереть себя в комнате! Пусть девочка ходит, где хочет. В конце концов это, возможно, сможет помочь… ей или мне. Насколько ученым удалось выяснить — прибор не забирает человека из прошлого, а копирует психику в заново созданное тело. Как мы надеемся, нам удастся запустить обратный процесс и вернуть Олли… Слить два существующих в данный момент параллельно сознания воедино. — Вы надеятесь? — А что еще остается? — М прикрыла глаза ладонью. — Я уже собиралась обратиться к русским, неофициально, разумеется, но этот взрыв… — А что это был за институт? — Очень секретный. Все, что мы знаем, это название. НИИ ЧАВО.II
Несколько месяцев спустя
На огромном экране разворачивался целый клубок цифр и названий. Нахмурившись, Кью отстукивал по клавиатуре. — Ты сможешь взломать его код? — Думаю, да. Но мне нужно время. — Ух ты! — Олли! — Бонд резко повернулся к неслышно подошедшей девушке. — Здесь небезопасно, ты должна уйти. Взяв ее за локоть, Ноль-Ноль-Семь повел юную Оливию прочь, к выходу из компьютерного зала. — Небезопасно или я буду вам мешать? — выворачивая голову на работающего Квартирмейстера спросила она. — И то и другое! Ты вообще должна быть дома! — Не могу оставаться в такое время одной. А М наотрез отказалась брать меня с собой на суд… Бонд подавил стон. — Олли, ты должна покинуть здание. Возвращайся домой, если нет, то пройдись по магазинам, сходи в музей, в конце концов! — выпроводив девушку, он вернулся к Кью. — Постой! А вон там — не название станции?..***
Семнадцатилетней Оливии нравилось новое знание MI6. Бесконечные подземные коридоры, целый лабиринт. Каждый поворот мог скрывать комнату, где множество озабоченных людей, точно норвежские дварфы, выковывали безопасность Британской Империи. Настоящее сокровище Нибелунгов. Ей нравилось бродить, ловить обрывки разговоров. Дышать всей этой суетой, стоя — по крайней мере пока, если верить ей-взрослой — от нее в стороне. Задумавшись о своей пожилой версии (как она там, в суде? оправдают? или осудят? и если осудят, то какие это повлечет последствия?), она незаметно для себя забрела в прежде непосещаемые ей помещения. — Мисс! Вам сюда нельзя! — Ба, да это же родственница начальницы! Ей можно, Брэдли. — Пусть везде можно, а сюда — нельзя! — продолжал ворчать второй охранник. — Я заблудилась и потеряла выход, — автоматически пробормотала она, смотря на стеклянный шестигранник и встретивших глазами с сидящим в нем мужчиной. — А ты че встал! — набросился на поднявшегося на ноги заключенного Брэдли. — Погулять захотелось? — Да, засиделся что-то, — улыбнулся Сильва, потягиваясь и не сводя заинтересованного взгляда с появившейся девушки. В это время в компьютерном зале один за другим распахнулись все люки. — Что за… — Сильва! — крикнул Бонд и сломя голову кинулся к камере, молясь о том, чтобы успеть. — Ой. Ребята, кажется, в вашей системе какой-то сбой. — Не двигайся! — первый охранник достал пистолет и двинулся к распахнувшейся двери стеклянной тюрьмы. — Сейчас я тебя закрою. Брэдли повернулся к Олли: — Мисс… И тут его внимание отвлек тихий вздох. Обернувшись, он увидел, что заключенный скрутил его напарника, прикрываясь им и направив дуло пистолета на него. С матюгом Брэдли рванул свое оружие из кобуры, но не успел, Сильва выстрелил первым, пуля попала мужчине в голову. Олли застыла, расширенными зрачками наблюдая, как один, а затем и второй охранник оседают на пол, мертвые, мертвее не бывает. — Не думал, что М решится завести детей, тем более в ее возрасте. Суррогатное материнство, а? И почему я ничего о тебе не знаю? Олли шумно вздохнула и опустила взгляд. На пистолет Брэдли, лежащий в каком-то футе от нее. Все эти месяцы, за исключением первого, который она едва ли не весь провела в тихой истерике, приспосабливаясь к новому миру, М отвлекала свою копию от неизбежной меланхолии тем, что активно занималась ее физической и психо-эмоциональной подготовкой. «Тебе это пригодится» — твердила она. — Вы ничего не знаете обо мне потому, — голос дрожал и дрожал вполне натурально, — что еще полгода назад меня не существовало. Она подняла глаза, заглядывая в лицо мужчины, что усмехаясь стоял на пороге своей стеклянной камеры. А потом бросилась вперед, хватая с пола оружие убитого охранника. Бонд несся по коридорам, открытие всех дверей и люков вызвало в штаб-квартире панику и ему приходилось пробиваться сквозь толпу бестолково бегающих, натыкающихся друг на друга людей. На краю сознания мелькнула мысль о Олли, но тут же ушла — Ноль-Ноль-Семь был уверен, что девушка уже далеко и от здания MI6 и от Сильвы. Ест где-нибудь в кафе мороженое например. Ей удалось загнать его обратно за порог шестигранника — напору и энергии будущей главы МI6 позавидовал бы небольшой бульдозер. Но когда она уже пятилась назад, собираясь выскочить и попробовать запереть его внутри, Кью наконец-то справился с вирусной программой бывшего коллеги и дверь сама с тихим шипением захлопнулась за спиной Олли. — Ох. — Зеленые глаза округлились. Темные глаза ее противника сузились от гнева — план побега провалился из-за неучтенного фактора. Хотя у него хватало запасных планов, но как выбраться из камеры второй раз, среди них не было. Впрочем, неучтенный фактор сам же и представлял если не целый план, то возможность. Легко обезоружив перепуганную девушку, он разрядил пистолет охранника, отщелкнул магазин и отбросил в сторону. Только сейчас у него появилась возможность разглядеть ее как следует. — Значит, говоришь, полгода назад тебя еще не было? Что это тогда? Пластическая хирургия? Генная инженерия? Чушь! Просто, видишь ли. Я в некотором роде одержим Мэнсфилд. И определенно знал бы, должен был бы знать о твоём существовании. Олли молчала, слегка покачиваясь, приняв расслабленную позу, готовая к любым его действиям. Маленькие сжатые кулачки подняты на уровень груди. Взгляд Сильвы упал на ее левое запястье. Там белел такой знакомый ему шрам, на вид — еще достаточно свежий. Сколько раз, выслушивая инструкции от своей начальницы, он смотрел на ее тонкие руки, извивы линий ладоней и этот самый шрам… — Не может быть… — прошептал мужчина. Краска схлынула с его лица. Быстро, куда быстрее ее реакции — многолетний опыт агента давал о себе знать — он ринулся к ней, сломил короткое яростное сопротивление, рванул ворот ее тонкого свитера, обнажая родинку под ключицей. Убедившись, отпустил девушку, тут же обессиленно осевшую на пол и отступил к противоположной стене камеры. Ему доводилось видеть снимки М в молодости. Но не настолько юной. — Значит… Значит, правда. Ты — это она. Так? Отвечай, — холодно бросил он, глядя на нее сверху вниз. — Да. Да, я — Оливия Мэнсфилд из тысяча девятьсот пятьдесят первого года. Довольны? — с вызовом бросила Олли, поправляя растянутый им свитер. — Вполне. — На лице Сильвы появилась улыбка, которая, впрочем, тут же исчезла. Он медленно потянул вниз замочек молнии тюремного комбинезона.III
Отползшая к самой стенке девушка тихо заскулила. А когда Сильва снял футболку, ее глаза расширились от ужаса. — Кто это с вами сделал? — с трудом выговорила она, не в силах отвести взгляда от уродующих его грудь страшных шрамов. — Ты. Добравшись до помещения, где держали Сильву, первое, что Бонд увидел, было тело охранника, лежащее напротив прохода. Выхватив оружие, он осторожно заглянул внутрь. У стеклянной камеры лежал второй охранник, а в самой камере… — А ну немедленно отпусти ее, гребаный извращенец! — заорал Ноль-Ноль-Семь, выскакивая на открытое место. В шестиграннике Сильва с обнаженным торсом и верхней частью комбинезона, болтающейся у его пояса, прижимал к стеклу Олли, приподнял девушку, закинув ее ногу себе на бедро. Услышав окрик, он не сразу оторвался от ее губ, несколько секунд смотрел на Бонда, скосив глаз, наслаждаясь произведенной реакцией. Наконец поднял голову, прерывая поцелуй и медленно, томно улыбнулся, облизав губы. Олли уронила голову ему на грудь, часто дыша. — Отпусти ее, — повторил Бонд, подходя ближе. — Сейчас же. — А вот и вы, мистер Бонд! Как видите, в результате непредвиденного сбоя дверь моей камеры оказалась открыта… Правда, ненадолго. И теперь, если вы не заметили, мы с маленькой Лив заперты здесь вдвоем. — Отпусти ее. — Да я не держу, — притворно удивился он, осторожно опустил девушку, поставил ее на пол, поправил задравшийся подол юбки, проведя по белому бедру смуглой ладонью. — Не правда ли, удивительное совпадение, что двое прошлых одного человека встретились сегодня в таком уединенном месте, а? В помещение, запыхавшись, с ноутбуком в руках вбежал Кью. — Камеры отключились тоже, и я… Внучатая племянница М, черт! — Внучатая племянница, значит, — Сильва усмехнулся. — Неплохо. — Олли, — позвал Бонд. — Олли, посмотри на меня. Та не откликнулась, только дернула головой, рассыпавшиеся волосы скрывали лицо. — Постой пока там, милая, мне нужно одеться. — Сильва погладил ее по плечу, вернулся к табуретке, куда бросил свою футболку. Надел ее, натянул верх тюремного комбинезона. — У меня к вам предложение, господа. Ты, — он ткнул в Кью, так и застывшего с открытым ртом, — сейчас откроешь дверь моей камеры и вон тот люк, чтобы я и Ливи смогли уйти. А вы, мистер Бонд, нам это позволите. Не так ли? — Закончив одеваться, он подошел к девушке, развернул ее спиной к себе, обнял одной рукой за талию, второй обхватил шею и сгорбился, прикрываясь ее тонким телом. — Ну же, мистер Бонд. Бросайте оружие. Лив объяснила мне, что ее смерть М не уничтожит, по крайней мере физически. Но, думаю, это ее вряд ли обрадует. Да, моя дорогая? — Он наклонил голову, целуя девушку в шею. Бонд медленно опустил пистолет. И отбросил его в угол. — Хороший мальчик! Послушный мальчик. А теперь пни своего эксперта, а то он так до Второго Пришествия и простоит. — Кью. — А? — Открой его камеру. — А! Сейчас! — Едва не роняя ноутбук, Кью застучал по клавишам, выпятив вперед нижнюю губу. — И люк не забудь! — любезно подсказал Сильва. Дверь распахнулась. Сильва шагнул за порог, продолжая обнимать Олли. Потом стал пятиться к распахнувшемуся люку. Бонд бессильно смотрел на них, юная Оливия подняла руки, тонкие пальцы легли на предплечье предателя. Видимо, Сильва слишком сдавил ей шею. — Олли! — Она наконец посмотрела на него. Ни страха, ни ужаса. Только бесконечная усталость и отстраненность. — Олли, мы спасем тебя. Я спасу! — Да? — хрипло спросила она. — И от той, кем я стану, тоже спасешь? Чтоб я не становилась чудовищем, что бросает своих же живыми в адское горнило… Сильва тем временем дошел до люка и начал спускаться. Одна ступенька, другая. Третья. — Родригез! — крикнул Бонд. — Она несовершеннолетняя! — О, хорошо. Алкоголем ее поить не стану, — растянул тот губы в кривой усмешке. Четвертая и пятая ступени. — А интересно. Если бы мы повторили стрелковый тест сейчас — ты бы тоже промахнулся, а? Джеймс? — В тот же миг голова Сильвы исчезла, а крышка люка захлопнулась.IV
— Куда ведет этот люк?! — Бросившийся вперед Бонд тщетно пытался поддеть крышку. — В подземку… В метро! — Открой! — Не могу. Его программа заблокировала двери. — Черт. — Агент успел привязаться к юной Оливии. В отличие от М та вся была — нараспашку, открытая книга, теплый огонек. Ершистая, как все подростки, выбитая из колеи переносом в будущее, но искренняя, чистая. Живая. Порой было утомительно переносить невербальные нападки ее пробуждающейся сексуальности (ему, как «тому самому Джеймсу Бонду», доставалось больше всех), но он полюбил ее. Наконец-то у него появилась М, которую можно любить, о которой можно заботиться, более того, которая нуждается в его заботе. Словно младшая сестра. И он не смог уберечь ее. Теперь Бонд не мог не вспоминать о Северин и о том, что Сильва сделал с ней. — Как я могу последовать за ними? Ну же, Кью! — Сейчас! — глаза Квартирмейстера бегали, считывая информацию с экрану ноутбука. — Вот! Здесь! За мной, Ноль-Ноль-Семь! Спустившись по лестнице вниз, Сильва потянул ее за собой. Пистолет охранника, снова заряженный, был у него в руке. Не для нее, на случай непредвиденной опасности. Попетляв по техническим переходам, он втолкнул девушку в тускло освещенное мерцающими лампами дневного света помещение с низким потолком. Сам прошел дальше. До Олли донеслись негромкие голоса. Она бросила взгляд на коридор, из которого они пришли. Но тут Сильва вернулся. И не один. — Отведите ее на явочную квартиру. И чтоб ни один волос с головы не упал! Я не шучу. Она нужна мне целой и невредимой. — Да, босс. — Один из бугаев в черной полицейской форме взял ее за руку. — Я сейчас отвлеку Бонда, а потом присоединюсь к вам. — Сильва снова исчез, чтобы появится спустя пару минут тоже переодетым в форму полицейского. Поправив на светлых волосах херувима фуражку, он обратился к конвоиру девушки: — Если я не вернусь… Да нет. Я вернусь. Не сильно скучай без меня, дорогая. — Подмигнул Олли и распахнул неприметную маленькую дверцу.***
Его наемники отвезли ее через весь Лондон на окраину, в старое шестиэтажное здание, явно требующее ремонта. Впрочем, квартира, в которую они зашли, отличалась уютом и была прекрасно обставлена. По вещам и обилию книжных полок Олли предположила бы, что здесь жил человек умственного труда. Ей хотелось думать, что Сильва просто снял эту квартиру у владельца, пока тот, например, уехал за город к родственникам. Сопровождающий отвел ее в дальнюю спальню и, проверив окно, запер за собой дверь. Девушка прилегла на застеленную покрывалом двуспальную кровать, намереваясь отдохнуть и обдумать план действий, но ее выдержки хватило ненадолго. Уже через пять минут она встала и принялась ходить по комнате, трогать вещи, брать и пролистывать книги. За этим занятием ее и застал Сильва. — А вот и я, любовь моя! — прикрыв дверь он пошел к ней, сняв фуражку и раскинув руки. Бросив на него короткий взгляд, Олли продолжила листать справочник истерических состояний. По мере того, как он подходил ближе, широкая улыбка мужчины увяла сама по себе. Остановившись в полшаге от нее, бывший агент произнес: — Боже. Ты такая хрупкая. Такая маленькая. — Он запустил руку в ее длинные волосы, пропустил светло-каштановые пряди между пальцами. Преодолел разделяющее их расстояние, наклонился, уткнувшись лицом в ее плечо. — Оливия… — Кстати говоря, мой отец был дипломированным психиатром. Он бы сразу поставил вам диагноз. — Чертовы мозгоправы, — глухо ответил он, продолжая перебирать ее волосы. Вторая рука мужчины легла на талию девушки. — Они меня еще во время службы в MI6 задолбали. — Это алогично, но я ощущаю по отношению к вам чувство вины. — Олли закрыла справочник, поставила на место. — Почему? Разве можно винить себя за, что еще не совершила? — На какой-то миг она поддалась его ласке, откинулась, прижимаясь к большому, разгоряченному погоней телу. Узкая ладошка легла на его руку, сжимая. Потом отстранилась, повернулась, заглядывая ему в лицо. — Но я виню. Ведь она — это я. А это из-за нее у вас такие страшные отметины. Она протянула руку, расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки. Потом следующую и еще три. Развела ткань. Прикрыла глаза и отвернула голову. Потом преодолела себя и посмотрела снова. — Знаете… меня ведь всегда пугали люди с физическими уродствами. С детства еще. Когда война закончилась и я смогла вернуться в город из эвакуации… там всякое было. — А ведь я еще не все тебе показал. — Сперва ошарашенный ее смелостью, Сильва снова ухмыльнулся, с удовольствием наблюдая, как испуганно расширились ее зрачки. — Но то я показывал тебе из две тысячи двенадцатого. Этого достаточно. Когда он встретился со своими людьми, ему передали, что М сейчас отважно, но без особого успеха защищается на суде. Потому Сильва решил оставить Мамочку сражаться с госаппаратом, а самому, после того, как увел Бонда от сопровождавших маленькую Оливию наемников, вплотную заняться своей новой игрушкой. Но сейчас, стоя так близко, он понял, что все задумки, какие крутились у него в голове, пока он ехал к служившей им временным штабом квартире на полицейском автомобиле, куда-то исчезли. Как и тогда, когда во время пребывания в китайской тюрьме он придумывал для сдавшей его женщины сотни страшных казней, тысячи пыток — и все они улетучились из сознания, стоило ему встретиться с ней лицом к лицу в подвале MI6. Сильва даже не был уверен, что сможет спустить курок, когда представится такая возможность. На чем бы там не настаивал чертов Спектр. Он наклонился и поцеловал Олли — нежно, осторожно. Его рука взяла ее ладонь, положила себе на грудь, провела по шрамам. Олли вздрогнула, но отстраняться не стала. Сама провела теплыми пальчиками по бугрящимся отметинам. Точно прося прощения. Велев привезти ее сюда, Сильва предполагал, что заполучил себе маленькую копию М, оттиск моложе и прекраснее (и — зачем обманывать себя? — более чувствительный к боли и страху). Но сейчас он видел, что перед ним — не просто вариация М семнадцати лет от роду. Совсем другая личность, из которой лишь со времен под влиянием обстоятельств получится суровая и холодная глава разведки. Какая ирония — ведь кому, как не ему знать, насколько могут поменять человека даже пару месяцев!V
— Сильва сбежал, — шепнул М на ухо сопровождавший ее человек. — И девочка у него. Бонд ведет преследование. — Простите, я вам не мешаю? — приподняв бровь, обратилась к ним председатель суда. Наклонилась вперед, заметив, как страшно побледнела обвиняемая: — Вам плохо? — Извините, госпожа судья, — М с некоторым трудом поднялась на ноги. — Только что мне сообщили, что один из людей, о которых я говорила здесь сегодня, человек, считающий меня своим личный врагом, сбежал из-под охраны, похитив мою близкую родственницу, совсем еще юную неискушенную девушку. Я должна идти. Долг зовет. И, не слушая больше возражений и возмущения высокого собрания, М подхватила свой пиджак и вышла из зала. — Меня не волнует, как это случилось, — чуть позже, все еще смертельно бледная, говорила она Бонду. — Я хочу, чтобы вы нашли ее… — Я разыщу их, М. — Постойте, я не договорила… вам нужно отыскать ее прежде, чем… прежде, чем Сильва что-то ей сделает. — Я приложу все силы. — На скулах агента Ноль-Ноль-Семь заходили желваки. — Но если… — Женщина резко вдохнула, точно ей перестало хватать воздуха. — Если вы не успеете… Мне не нужны такие воспоминания. Боюсь, придется… — Что? Ликвидировать вашу копию? Их взгляды встретились. Оба поняли друг друга, поняли, что едины в их боли. Но оба знали, на что может быть способен бывший агент Тьяго Родригез. — К большому сожалению, мы еще не научились штопать душевные раны так же эффективно, как и телесные, — проговорила М, пряча глаза. — Если случится самое худшее — девочке лучше умереть. — А та синхронизация сознаний… — Прибор русских в данный момент разобран для изучения. Без него шанс, что ее разум перенесется на полвека назад минимален, вы же понимаете. — Да. Я понимаю. Я все понимаю…***
— Вы, может быть, думаете, что я еще девушка? — срывающимся голосом прошептала Олли, в то время как Сильва, растянув ее тонкий свитерок, целовал хрупкие ключицы, родинку под правой. Запустив руку глубже, он стянул вниз ее лифчик, обнажив небольшие, налитые полукружия ее груди. Засунул голову в вырез, мужчина принялся целовать горячими губами нежную, совсем еще детскую кожу. — Так вот, ничего подобного! В эвакуации я сдружилась с мальчиком, сыном пастуха… Прошлым летом я снова ездила туда… — И тебе понравилось, моя маленькая? — выпрямившись и забрав ее лицо в ладони, спросил он. — Честно сказать, не очень. Вернее… я почти ничего не почувствовала. — А Мамочка об этом знает? — Моя ма… а, вы о М. Ну, обычно человек запоминает свой первый раз, не так ли? — А она тебя не ругала? — Переступив с ноги на ногу, Сильва прижался к ней нижней половиной тела, не отпуская головы девушки. — Ну… Мы мало с ней говорили по душам. То есть, вообще не говорили. О том, что я буду замужем, я узнала случайно. А о том, что у меня не будет детей — от вас. — И, конечно же, она не говорила обо мне… — Положив руки на лопатки Олли, он прижал ее сильнее. — Нет… — Девушка ощущала выпирающую упругость в его черных штанах и, несмотря на опыт с Китом, ей было страшновато. А еще — очень хотелось, чтобы он наконец перестал томить ее и снял с себя одежду. И с нее тоже. Чем-то он ее поразил еще тогда, в стеклянной камере. Улыбкой ли, поведением или тем, что его, одного, запертого, охраняли сразу двое… Или это то чувство узнавания, будто они уже давно знакомы? De-javu, кажется так говорят французы. А когда он поцеловал ее после того, как выдал сжатую версию своих злоключений… Это словно было именно то, ради чего она появилась на свет. Несмотря на то, что отчасти он сделал это чтобы позлить прибежавшего Джеймса Бонда. — Так ты и вправду хочешь этого? — мерно покачиваясь вместе с ней, спросил он. — Я не хочу тебя насиловать. Хотя хотел. — Я знаю, — хрипло ответила Олли, прижатая лицом к его разукрашенной отметинами груди. — И сделал бы это, не появись Бонд так скоро… — Я знаю. — Откуда? — Увидела по вашим глазам. — Сделал бы это прямо там, прижав тебя к стеклу. — Проведя ладонью по спине Олли вниз, он сильно сжал ее ягодицу. От неожиданности девушка взвизгнула. — Грубо, жестко. Оно бы выдержало, крепкое… Так ты хочешь этого? Она прикрыла глаза, сглотнула и пробормотала ответ. — Я не слышу-у. — Да! — почти крикнула она. Его эрегированный член вжимался в ее живот, а пальцы левой руки скользнули за край пояса юбки, поглаживая ложбинку между ягодицами, чертя круги по выемкам ее поясницы. — Господи, как же это… трогательно и неудобно, что ты такая маленькая! — Со вздохом опустившись на колени Сильва расстегнул застежку ее юбки и стянул вниз через узкие бедра, прихватив и трусики. Потом прижался лицом к покрытому завитками волос треугольнику, вдохнул ее запах. Как только он снял с нее юбку, Олли захотелось прикрыть руками свой стыд, но она сдержалась, стояла, покорная, по стойке смирно. Сильва потерся носом о ее лобок, встал, подхватил края свитера, стянул его ей через голову. Тут уже она не выдержала, обхватила себя руками, дрожа. — А вот этого не надо. — Он мягко отвел ее ладони в стороны, принялся гладить плечи, провел пальцами по выпирающим косточкам, по лицу, по груди, по животу, по бедрам. — Маленькая, моя маленькая Оливия… — Папа всегда звал меня Олли, — проговорила она, едва не сгорая со стыда. Тогда все происходило быстро, в полутемном сарае, на ворохе прошлогоднего сена. Она долго потом не могла избавиться от его прелого запаха. — Что же, приятно познакомиться, Олли, — с совершенно серьезным лицом Сильва выпрямился и протянул ей руку. — Меня при рождении назвали Тьяго, вот только я сменил своё имя на другое после того, как меня официально признали умершим. Она не сразу, но все же пожала протянутую ладонь и едва не рассмеялась — смотрите, голая девушка стоит перед одетым по всей форме полицейским, только что без фуражки и с расстегнутой рубашкой. Сюрреализм, да и только. Сильва смотрел на нее, скрывая нахлынувшую внутреннюю боль. Он мог бы сейчас очаровать ее, заговорить, внушить, что он — сам ангел во плоти, пусть и павший, и лишь М во всем виновата, заполучив преданную — по крайней мере до поры до времени, как показал пример Северин — союзницу и помощницу. Искренне влюбленную любовницу… Но ему смертельно надоело притворяться, играть навязанную жизнью и другими людьми роль. Ему хотелось хоть немного побыть самим собой. Ведь все равно так или иначе скоро все закончится. Хотя бы перед концом сдернуть маску Рауля Сильвы, пугала преступного мира Китая, снова стать просто Тьяго Родригезом. — Жаль, что мы не встретились с тобой раньше, Олли. Тогда, когда для меня было еще не все кончено. — А такой момент был? — как-то очень по-взрослому спросила она. — Был. Но очень давно. Отпустив ее ладошку, он снял куртку, затем рубашку, расстегнул пояс и молнию. Закусив губу, девушка вскинула голову, смотря в оббитый панелями темного дерева потолок. — Олли, посмотри на меня. — Она отрицательно замотала головой. — Ох, ну ладно. Он подошел ближе, подхватил ее на руки и отнес на кровать. Там отвернул покрывало, положил на постель. Сам сел рядом, любуясь. Провел пальцами по изгибам тела, лаская. Потом встал коленями на кровать, нависая на ней, все так же не сводящей глаз с потолка. Наклонился, целуя в губы. Его рука скользнула ей между ног, разводя колени. — Наверняка тебя учили и расслабляться, не только загонять смертельно опасных киберпреступников обратно в камеры, — жарко дыша ей на ухо прошептал он. — Да? — Да… — выдавила она. — Так расслабься, — выдохнул он, пальцами гладя ее между ног. — Зачем? — Ох уж мне эти пятидесятые… никакого интернета, ни сексуального просвещения, ничего такого? — Ничего такого, — чуть угрюмо ответила она, еле сдерживаясь, чтобы не начать вырываться. — Тогда, прошу, просто расслабься и думай о благе Англии, М! Дернувшись, подскочив, Олли влепила мужчине пощечину: — Не смей называть меня так! — Ах вот как… — На секунду Сильва застыл, а потом впился в ее губы жадным поцелуем, прильнув к ее горячему телу. И снова, как тогда, в камере, она словно растаяла под напором его темперамента. Ноги расслабились, руки, пытавшиеся его оттолкнуть, упали. Рот открылся ему навстречу, пропуская требовательный язык. Снова то чувство захлестнуло Оливию. Волшебство. Безвременье. Счастье? Воспользовавшись моментом, мужчина изогнул спину и вошел в нее. Он мог бы сделать это быстрее, но Сильве хотелось, чтобы Олли прочувствовала все. Со стоном девушка выгнулась, запрокинув голову. — Оливия… — Держа ладонями ее плечи, он вышел и снова вошел, чуть резче. — Так твою разэдак… Мэнсфильд! М! М! М! Если Олли подняла голову, то увидела бы, какой яростью искажено его лицо. Но она не смотрела на него, зажмурившись и отдавших идущим от него совершенно новым ощущениям. Подняла руки, обхватила голову мужчины, запуская пальцы в золотистые кудри. Ей так давно хотелось сделать это… Еще несколько движений — и Сильва остановился, тяжело дыша. — Олли… Прости. — Поцеловал ее, провел ладонями по покрывшемуся испариной лбу, по ребрам, подхватил гладкие крепкие бедра, поднял, переплетая ее ноги у себя на пояснице. — Олли Римингтон… — Да, это мое имя, — хрипло шепнула она, опускаясь обратно на кровать, принимая его всего. — Олли. — Наклонился, целуя долго и нежно. Снова стал двигаться, на этот раз осторожнее, размереннее. Девушка не сразу, но все же влилась в его темп, раскинула руки, сжимая простынь в кулачках, начала тихо, коротко постанывать. Услышав это, Сильва ускорился. Несмотря на сравнительную прохладу в комнате, с него тек пот, падая на розовую кожу Олли. Ее тонкое лицо исказилось, дыхание стало неровным. Вскрикивая при каждом его движении, она снова изогнула спину, застыла в такой позе, сжав бедра вокруг его талии. Продолжая коротко двигаться в ней, он ощутил, как и так узкое горячее лоно сильнее обхватило его плоть. Олли громко вскрикнула и упала на кровать. И он вместе с ней, опираясь на локти, чтоб не придавить девушку. Когда-нибудь она научится выскальзывать после таких моментов из-под партнера, но до этого еще далеко. Обхватив ее талию, Сильва перевернулся на спину, усадил ее сверху, провел ладонями по бедрам. Чуть задыхаясь, спросил: — Как? Лучше, чем с твоим пастушком? Лежа на его груди, ладошки прижаты к коже, не поднимая головы пробормотала: — Еще по роже хочешь получить, Родригез? Сильва тихо рассмеялся. Почему-то показалось, что он сейчас занимается любовью с женщиной лет тридцати. Именно так, по фамилии, она звала бы своего любовника, предупреждая того, что он ступил на нетвердую почву. Одной рукой прижав ее за лопатки к себе, помогая себе другой, он передвинулся к изголовью кровати, оперся спиной на мягкие подушки. Наклонился, приподнял ее, поцеловал, руками оглаживая нежное тело. Олли без слов поняла его, приподнялась на коленках, резко опустилась. Мужчина испустил вздох удовольствия, откинул голову, взглядом прося ее продолжать. Ему всегда хотелось, чтобы эта женщина была сверху, во всех возможных смыслах. Ей бы он позволил. Но М точно не видела его страсти. Олли качалась на его бедрах, Сильва прикрыл глаза, придерживая ее за талию. Она снова начала постанывать, взяла куда более быстрый темп и, завалившись вперед, вцепилась в его надплечья коротко стриженными ногтями: — Тья-а-а-го!.. Он подался навстречу, обнял ее и, уперевшись пятками в кровать, сделал еще несколько плавных движений и закончил следом. Отпустил девушку, та медленно сползла с него, прислонилась, тяжело дыша, к горячему боку. Он подсунул под ее голову руку, прижимая ближе. Начал: — Прости, забыл о контрацепции, моя быв… — и осекся. Фраза «Моя предыдущая партнерша провела детство в китайском борделе и поэтому не могла иметь детей» была не очень-то уместна. Впрочем, Олли ничего не заметила и, кажется, даже не расслышала его. Пробормотала что-то утомленным голосом, обхватила его грудь своей тонкой рукой, прижалась губами к шее, уронила голову на плечо. Пушистые тонкие волосы щекотали его кожу. Он подтянул свободной рукой покрывало, укрыл ее. Потом, когда дыхание девушки успокоилось и углубилось, мягко, по-кошачьи выскользнул из ее объятий. Взял одежду. Ему не хотелось снова одеваться в полицейского, но не мог же он предстать перед своими людьми в неглиже, они же не Бонд. Того бы Сильва попугал еще, и с большим удовольствием. Бесшумно одевшись, он вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь, бросив на спящую с легкой полуулыбкой на лице Олли последний взгляд.VI
Пройдя на кухню, кивнул сидящему там с автоматом здоровенному негру. Тот кивнул в ответ, мол, все спокойно, босс, не извольте волноваться. Поставив себе кофе, Сильва ушел в маленькую спальню, там переоделся в светлые брюки и рубашку в красную и бежевую полосы. Когда он вернулся на кухню, охранника уже там не было. Залив кипяток в чашку с быстрорастворимой бурдой, добавил три ложки сахара, налил молока. Как раз сделал первый глоток, когда от входа в квартиру прозвучали хлопки выстрелов из пистолета с глушителем. Неспеша поставил чашку на стол, достал свой пистолет, крадучись вышел в коридор. На ковре в гостиной лежал убитый негр, чуть поодаль корчился при последнем издыхании какой-то человек. Не его, агентик MI6. Молодой совсем. — Оружие брось, — раздался со стороны спины голос Бонд. Сильва разжал пальцы, пистолет брякнулся об пол с приглушенным стуком. — На колени. Руки за голову. Медленно заведя руки за голову, он сцепил пальцы и опустился на ковер. Старый, вытертый, залитый кровью, но все еще великолепный персидский ковер. — Здесь тоже чисто, — раздался еще чей-то голос от маленькой спальни. Сильва только вздохнул. Он оставил при себе восьмерых, остальных пока отослал ждать дальнейших приказание. Выстрелов слышал пять. Вряд ли стоит рассчитывать на то, что наемники в подъезде и доме напротив живы, Бонд наверняка сперва зачистил территорию. Входная дверь беззвучно распахнулась, пропуская М в сопровождении еще одного агента. — Здравствуй, Родригез. — Он поднял глаза, глядя без всякого выражение на конечную цель последних пятнадцати лет его жизни. — Где она? — Здравствуй, Оливия, — голос отчего-то слушался плохо. Что это, страх? Мужчина опустил голову, размышляя о том, хорошо ли будет умереть, стоя на коленях на ковре, который его дед привез из путешествия по Востоку, и решил, что хорошо. Справедливо. Правильно. Поднял взгляд: — А знаешь, я тебя прощаю. — Прощаешь? Ты? Меня? После всего, что сделал?.. Знаешь, сколько хороших людей, отличных агентов погибло по твоей вине? — Мне их не жаль. Как вы со мной, так и я с вами. Око за око, зуб за зуб. Но даже их смерти не могли примирить меня с тобой… — Что ты со мной сделал… — М резко спала с лица, схватилась за руку стоящего рядом мужчины. — А ты была не против! Сама меня попросила! — рассмеялся Сильва. Он все еще продолжал смеяться, когда Бонд нажал на спусковой крючок.***
На звук этого последнего выстрела из спальни вышла Олли. Дверь скрипнула, Бонд дернулся, вскидывая пистолет. Сразу опустил. Девушка осторожно ступала босыми ногами, край покрывала, в которое она завернулась, волочился по полу. — Джеймс? Оливия? — Тут ее взгляд упал на лежащего, раскинув руки Сильву. Из его головы, пятная потускневшие волосы, продолжала течь кровь вперемешку с чем-то беловато-серым, потеки медленно вычерчивали на ткани ковра новый узор. Девушка сдержалась, не вскрикнула, только пошатнулась, побледнев. М бросилась к ней, упала на колени, заглядывая в лицо. — Олли, ты цела? — Несмотря на в общем растрепанный вид, следов истязаний видно не было. Пока Кью отслеживал возможное местоположение Сильвы и его банды, а Бонд собирал и инструктировал штурмовую команду, воображение рисовало главе MI6 все те пытки, каким подвергали молодого Тьяго Родригеза в китайских застенках и что он захочет повторить их на ее семнадцатилетней копии, так что сейчас у женщины отлегло от сердца. Но она должна была убедиться. — Ты в порядке? — М попыталась взять девушку за руки, но ее пальцы прошли тонкие кисти насквозь. — Что это?.. Она повторила попытку. Попробовала схватить Олли за талию. Но под темно-красным покрывалом был точно лишь один воздух. Потом и оно упало, ничем больше не удерживаемое, открыв полупрозрачный силуэт. — Оливия… — Олли подняла просвечиваемые насквозь ладони к глазам. На лице девушки был испуг. — Что это? — Она перевела взгляд на так и стоящего с пистолетом в руке Бонда. — Джеймс? Что происходит?! Джеймс! Мне страшно! — Все в порядке, — с уверенностью, какую не чувствовал, произнес Бонд, кивнув. — Не бойся. Ты просто возвращаешься домой. Она снова посмотрела на тело Родригеза. Страх исчез, черты лица выразили странную решимость, прежде чем окончательно истаять в воздухе.***
М простояла на коленях опустив голову еще пару минут, потом глухо проговорила: — Бонд? — Да, мэм? — Обходя пятна крови, он подошел к ней, убрал оружие, протянул руку. — Увезите меня, пожалуйста, отсюда. — Тяжело опершись на предложенную ладонь, М встала, отряхнула юбку. — Конечно, мэм, — мягко ответил Ноль-Ноль-Семь. — Я имею в виду из Лондона. Хотя бы на пару недель. Куда-то, где нас не побеспокоят. У вас есть такое место? Бонд помолчал. Медленно сказал: — Говорят, вересковые пустоши Шотландии в это время года особенно красивы. — Да. Да, отлично. Опираясь о руку мужчины, не взглянув на убитого преданного предателя, М вышла из квартиры. Один агент страховал их впереди, другой шел в арьергарде.Эпилог
Прежде чем вернуться к работе, Джеймс Бонд съездил в Россию. Неофициально, разумеется. Отвез в таинственный НИИ ЧАВО украденные чертежи (копии остались в сверхсекретном архиве MI6 вместе с подробными описаниями проведенного эксперимента) и собранный по ним, разобранный до винтиков прибор. Там агента британской разведки встретили с распростертыми объятиями, точно заблудшего сына. Как объяснил ему не то глава, не то первый зам главы Института, улыбчивый, загорелый до бронзового оттенка приятный в разговоре мужчина лет сорока, прибор был разработкой Отдела Всеобщего Счастья. Разработкой экспериментальной, предназначенной для разрешения создавшихся кармических узлов. Когда бы скопированный разум получил нужные для удачного разрешения ситуации воспоминания, созданное из ничего тело само собой бы дезинтегрировалось, сознания бы сливались. — Понимаете, у нас с коллегами возник спор. Вернее, разногласия. Сторонники теории «штанов истории» считали, что в таком случае возникнет альтернативная реальность, где бы трагедии, создавшей узел, не произошло. Другие предполагали, что действие прибора схлопнет нашу реальность и запустит новую с момента принятия человеком, подвергшимся излучению, судьбоносного решения. Первые решили, что реальность и так много, зачем еще одна? Вторые справедливо опасались, что новое развитие мира пойдет куда-то не туда, вполне возможно приведя нас всех к еще более серьезным последствиям. В общем, мы его так и не апробировали. Не то глава, не то зам откинулся в кресле, глядя на разведчика. Бонд во время его монолога только рассеяно кивал, посасывая предложенную ягодную настойку. — Но какой вариант более вероятен? — наконец спросил он. — Боюсь, что достоверно мы этого так и не узнаем, — русский развел руками. — В обоих случаях развитие истории пойдет вне зоны доступа для стороннего наблюдателя. Впрочем, как считаю я сам — все так или иначе случится к лучшему. И история сама найдет выход. Так или иначе. Да. Именно так. Возможно, случится нечто третье… кто знает! — А если… предположить вторую теорию. Когда наша реальность перестанет существовать? В момент перехода, слияния разумов? — Я думаю, это скорее произошло бы со смертью всех занятых в спектакле людей. — Не то зам, не то глава задумчиво наклонил голову. — Так а… вы ведь запускали наш прибор. И каковы результаты? — Простите. — Бонд поднялся, одернув охотничью куртку. — Это государственная тайна. — Да-да! Конечно, я понимаю. Заходите еще, мистер Брук. — Русский встал, протянул руку. — Только пожалуйста, ничего больше у нас не крадите, ладно? — Ничего не могу обещать, — белозубо улыбнулся Ноль-Ноль-Семь. — Работа такая. — О! Да! У каждого из нас своя работа и надо стараться выполнять ее как можно лучше! До свидания. — Proshayate.***
В конце года в М, уже официально вышедшую на пенсию, стрелял снайпер. Хотя пуля не заделала ни одного жизненноважного органа, через неделю, несмотря на все усилия врачей, женщина скончалась в палате интенсивной терапии. Ее сердце не выдержало.Пролог
Англия, старая штаб-квартира MI61991 год
— Что же, Китай так Китай. Почему бы… — глядя на молодое, пышущие энтузиазмом лицо свежеиспеченного агента MI6 проговорила сидящая за столом женщина и тут запнулась. Мэнсфилд показалось, что зрение ее подвело. Черты лица агента вдруг поплыли. Его лицо изменилось, став старше, с жутким провалом на месте левой верхней челюстной кости, с черными, будто обожженными пеньками зубов во рту. Мелькнула странная мысль — он оставил все это специально, чтобы впечатлить ее? Не стал лечить? Все эти годы? Потом — снова смена кадра. Это же лицо, но снова ровное, волосы, прежде длинные, аккуратно уложенные даже в камере, растрепались, пот течет по скулам, выражение восторга и страсти. М сморгнула — Мэм? Мэм, вы в порядке? — Тьяго Родригез подскочил, сделал движение к ней. — Да-да, все хорошо. — На несколько секунд она сильно зажмурилась, помотала головой. — Не надо тебе в Китай, Родригез. — Не надо? — недоуменно переспросил юноша, опускаясь на стул. — Не надо. Я пошлю тебя в Россию. — Но, мэм! Я ведь не знаю русский! — Выучишь. Ты способный. — Женщина, нахмурившись, провела руками по столу. Вся эта ситуация что-то ей напоминала. Дежавю. — И куда именно в Россию? Мэм, — спросил совершенно сбитый с толку агент. Особенно его напрягала интонация обычно холодной, точно айсберг в северном ледовитом океане начальницы. — Я дам тебе подробные инструкции. Ты разберешься, Тьяго. Прошу обратить тебя особое внимание на один прибор. Я его тебе опишу…