Уже около двух недель Азирафель метался от печали, проливающейся на улицы города, до счастья, светившего ясным солнцем на безоблачном небе.
Он чувствовал любовь в парках и аллеях, где любил прогуливаться для обретения некоего подобия душевного равновесия и отдыха от дел насущных и не очень доброжелательных посетителей книжного магазинчика, которые встречались, пусть не так часто, но встречались. Там же он иногда пересекался с Кроули. Смотреть на парочки в какой-то момент становилось тошно, и он возвращался в магазинчик, порой настолько увлеченный своими мыслями, что забывал закрывать его на ночь, замечая это лишь утром, перед открытием. Манускрипты и старинные книги на некоторое время были заброшены, как и все, за что брался ангел; все буквально валилось из рук, а одного пожара Азирафелю хватило на ближайшие шесть тысяч лет.
Откуда взялась эта вселенская тоска при ощущении чужой любви, ангел не знал. Как и другие ему подобные существа, он любил саму концепцию любви и всегда искренне радовался за людей, нашедших свое счастье, даже, возможно, в чуть большей степени, чем другие, — где-то на уровне Купидонов, чьей работой было соединение разных судеб в одну.
Почему же сейчас при взгляде на влюбленных и счастливых людей ангелу становилось не по себе? Все влюбленные были хороши собой, по мнению белокрылого, у каждого были свои собственные шарм и обаяние, которые он замечал и в демонах. Так скажем, в определенных демонах. Одном из них.
Началось ли это странное изменчивое настроение появляться после того, как ненароком он заметил Архангела Гавриила и Князя Ада Вельзевула, которые при странных обстоятельствах были вместе в одном из парков. Исходило ли чувство любви, витавшее в воздухе, от них? Людей, впрочем, тем вечером было достаточно, так что это было практически невозможно. Но шанс все же оставался. Не зря же они шли так близко и переговаривались, наклоняясь ближе друг к другу, видимо, чтобы лучше друг друга слышать? Они ВЫГЛЯДЕЛИ влюбленными. Насколько ангел мог судить. Нет, это исключено; поверить в такое было бы оскорблением и Архангела, и Князя Ада, если Азирафель все же ошибся. А узнавать и кликать на себя беду было сродни самоубийству. За такое Кроули бы не погладил его по голове.
Кроули. При упоминании имени или образа демона даже в мыслях, тут же эхом отдавалось в человеческом сердце ангела, которое билось быстрее, чем обычно. Все тело, выданное ему более шести тысяч лет назад и работавшее по этот век наилучшим образом, вдруг стало вести себя непредсказуемо. Не только сердце, которое предательски билось о ребра, но и румянец, поселившийся на пухлых щеках и никак не желавший сходить, а еще потеющие ладони, такого отродясь не было, — все выдавало волнение, причину которого Азирафель не мог себе назвать.
Случилось ли что с демоном или это пережиток дня, проведенного в попытке остановить Армагеддон? После обмена телами ангел стал ощущать старого друга по-другому, более веским стало его нахождение рядом и более противным отсутствие. На то была весьма банальная причина — они чуть не умерли. Несколько раз.
Но он ангел, а его… друг — демон. Они слишком разные! Кроули ему даже не нравится!
Почему же от ухмылки коварного змея становится так тепло на душе, а совместные обеды и попойки вдруг стали чем-то особым и интимным?
Это все одна большая чушь.
Тем временем они успели посетить свадьбы Анафемы и Ньютона, сержанта Шедвела и мадам Трейси, причем последняя была более, чем неожиданной. Но он рад, что среди человеческого населения друзей прибавилось. Шутка, сказанная милым маленьким Адамом о том, скоро ли свадьба Азирафеля и Кроули, ввела ангела в ступор настолько, что он даже возмутиться не успел. Кроули же лишь весело фыркнул и язвительно произнес «никогда». Почему простое слово, несущее в себе истину, так больно ранило ангела? И была ли причиной боли реакция демона, а не заданный вопрос? Конечно никогда, они ведь по разные стороны баррикад. Пусть самих баррикад больше не было и не будет еще какое-то время.
Он не подходит демону по определению, виду, стилю жизни, увлечениям и… внешним особенностям их тел. Ангел знал множество оттенков любви и нигде не было даже упоминания о том, что ангел и демон могут быть вместе, слиться в единое целое и никогда больше не расставаться. Были, конечно, упоминания в фильмах, которые мельком просматривались при посещении кофеен с установленных там телевизорами… Но все это было сущим вздором, придуманным людьми. В реальности быть такого точно не могло.
Демон его попросту не любит, отпуская шутки в сторону любви ангела к человеческой пище, хотя сам же не брезгует сном, совсем не нужным для них обоих. Красивому и статному демону пухлый ангел был совсем неподходящей кандидатурой. Особенно остро пришло осознание этого в момент, когда перед встречей с Кроули он заметил последнего, беседующего довольно мило с обворожительной женщиной. Когда ангел поинтересовался, кто это был, змей лишь отмахнулся, сказав, что это не его ангельского ума дело.
Тогда пришло и осознание любви, по каплям сочащееся из ангельского сердца, которое он не мог принять за ту любовь, коей она являлась, а не дружеским проявлением симпатии. Когда произошла смена любви с дружеской, почти братской, на ту, которую чувствуют друг к другу люди, желающие провести вместе вечность? Вопросы громом отдавались в белокурой голове, давя на мозг. В тот вечер он впервые напился в одиночестве.
Осознав свои чувства, он не мог больше спокойно смотреть на змея, но и находиться от него далеко долгое время не мог. Мысли перестали быть упорядоченными, придя в полнейший хаос от невысказанных чувств, которые он был должен, обязан прятать от демона, боясь разрушить то, что уже имел и остаться брошенным в целой Вселенной. Посмеялся бы над этими чувствами сам Кроули? Это было исключено, все же что-то хорошее было в каждом демоне, не зря же до падения последних все они были одного вида. Больше, чем в каждом демоне, Азирафель видел хорошее в Кроули, — слишком близко узнал его за эти тысячелетия.
Измени он образ, стань похожим на демона, будет ли он пробуждать в змее те же чувства, что испытывает сам при виде, при упоминании Кроули? Даже пасть ради совместного будущего уже не казалось такой страшной карой, ведь в Раю его более не ждали. Вот только… Ждали ли его в Аду?
Единственным из самых безопасных и легких вариантов было чудеснуть по-быстрому тело и показаться в нем демону. Вот только на изменение тела таким образом нужно было разрешение от ангела Квартирмейстера, а уж он, после всего, точно не даст на это добро. Можно было на свой страх и риск сделать это самому, но это было чревато побочными эффектами, не зря ангелам нужны были специальные тела, любое не подходило и при изменении структуры тела он мог просто повредить его, а то и лишиться полностью, чего никак нельзя было допускать.
Единственным решением оставалось — отказаться от человеческой пищи и заняться спортом, что делал на Земле тот же Гавриил. Лишь с одним исключением — Азирафелю это было действительно нужно.
План по похудению был составлен и приведен в исполнение в ту же минуту.
***
— Что ты… Что ты творишь? — узнать этот голос было невозможно. Да и кто кроме демона мог попасть в закрытый поздним вечером магазинчик?
Тихо охнув, ангел, одетый сейчас в спортивный костюм и занимающийся йогой, которую очень советовала для похудения миссис Трейси, чуть не упал, но был поддержан ловким движением друга. Смотреть в золотистые глаза было стыдно, будто ангела заметили за исполнением одного из семи смертных грехов, чего он, естественно, не мог себе позволить.
— Что ты делаешь тут? — голос Азирафеля предательски дрожал, а демон тем временем обошел его со всех сторон, внимательно осматривая, а после неопределенно пожал плечами.
— Я был неподалеку и решил, что ты составишь мне компанию и мы вместе выпьем вина из твоей коллекции. А тут ты занимаешься чем-то очень интересным.
— Просто решил похудеть. — взметнувшиеся над очками брови демона выдавали его крайнее удивление, которое он и не скрывал, лишь развел руками в немом вопросе. — Захотелось похудеть. Люди часто так делают. Тем более ты сам был в этом теле и знаешь, сколько в нем недостатков из-за моего увлечения человеческой едой.
— Ты был пухлым и до создания людьми еды. — весомо заметил Кроули, уже поворачиваясь к двери и уходя, виляя всем телом, будто его привычка ползать так и не прошла с годами.
Прекрасно начавшийся вечер был испорчен.
***
Спустя какое-то время в букинистический магазинчик стал наведываться курьер, принося разные вкусности и, время от времени, записки с комплиментами. Чьих это было рук дело — было совершенно секретно и даже чудо ничего не помогло узнать, курьер сам не знал отправителя.
Настроение поднималось с каждым днем все больше, утешая ангела тем, что кто-то любит его таким, какой он есть. Мысленно представляя на месте таинственного отправителя своего демона, ангел не мог сдержать аппетита и уплетал тортики, пирожные и другие вкусности одним махом, забросив спортивную деятельность, которая не давала никакого эффекта — весы неумолимо показывали одну и ту же цифру и ни граммом меньше, насколько бы ангел не изводил свое тело.
Проскальзывающая и присасывающаяся пиявкой к ангельскому сердцу мысль о том, что демон бы на такое никогда не пошел, больно ранила все его существо, и тогда Азирафель закрывал магазинчик пораньше и никого не хотел видеть некоторое время. Благо за изучением старых книг и манускриптов об этом постепенно забывалось, а следующим утром его уже ждало новое лакомство и мысли о любви.
Демон же более не появлялся, лишь раз позвонив и сказав, что уехал по делам на материк, а когда вернется не знает, что не мешало мыслям ангела улетать в ту степь, где демон любит его таким, какой он есть.
Что было истиной в последней инстанции. Все это время Кроули, никогда до этого не перемещавшийся без своего Бентли на большие расстояния, использовал чудо, чтобы следить за книжным магазинчиком своего ангельски милого и наивного возлюбленного. Прятаться не было смысла, но сомнения в душе демона (если у него она присутствовала) били по самолюбию, так что нужно было все проверить, прежде чем он признает свое поражение или победу в этом вопросе, касающемся любви.
Заметить чувства ангела было легче легкого, он всегда был как раскрытая книга, выдавая себя с потрохами каждый раз. Но все же сомнения грызли червем и без того недоверчивое сердце демона. Кроули не мог достоверно знать, любит ли Азирафель именно его. Все эти слова о том, что они даже не друзья. Сказав, что он нравится ангелу, он не поверил даже себе, больше произнеся это язвительно, чтобы скрыть подступившую боль. Да и влюбленные взгляды бывшего друга при совместных прогулках были направлены на кого угодно, только не на Кроули. Это выводило из себя и он язвил больше, чем обычно, пусть ангел и не замечал этого.
После того, как белокурый начал чудачить, Кроули совсем перестал его понимать. Если бы он любил его, стал бы он хотеть измениться, ведь насколько бы раздражен демон не был — по поводу внешности ангела он никогда и слова не произносил ни вслух, ни мысленно, — уж в этом он был уверен на все сто процентов, ибо знал, что любит каждую клеточку ангела, будь то физическая оболочка или душа, наполняющая ее.
Все решилось в момент, когда Кроули позвонил в магазин и Азирафель отвечал как-то сухо, но при этом в его голосе отчетливо слышалось волнение и что-то, чего в ангеле ранее не было, будто его застали врасплох. Не сказав ни слова, демон быстрее, чем ожидал от самого себя, очутился в букинистическом магазинчике. Телефонная трубка валялась на полу, что было весьма и весьма странно. Пройдя дальше, Кроули заметил еще больший бардак, чем обычно. Ангел был в задней комнате, а его лицо было мокрым от слез и вина, скатывающегося из рта по подбородку тонкой струйкой. Рядом с опрокинутой бутылкой вина стоял недоеденный торт, присланный демоном этим же утром, в этом он был уверен. Белокрылый был пьян в том понимании, когда свои действия больше не контролируешь, а координация прекращала с тобой любое взаимодействие. В чем же была причина такого поведения ангела, всегда держащего себя в руках, было самым непонятным за последние сотни лет дружбы демона с этим существом.
Молча демон привел в порядок заходящегося в рыданиях ангела, отметив, что он бормочет что-то на разных языках, соскакивая с одного на другой. Разобрать бессвязный лепет было практически невозможно, но слова, которые вонзились в сердце падшего ангела стрелой, было не так сложно узнать. Всего лишь фраза, изменившая все в один момент. И пусть завтра ангел не будет ничего понимать, но Кроули твердо намерен все разложить белокрылому по полочкам и разжевать, если понадобится; сейчас, на Земле, он счастлив как никогда, будь то Рай или Ад.
— Я тебя тоже, мой ангел. 
