Ничего

Ничего. Барабанная дробь, как признак чего-то прошедшего, неумолимого, возникла в голове Шоичи. Его трясло, ему было стабильно плохо. Знать, что Джессо — ужасный человек с ужасными амбициями — теперь никогда не вернется из своего заточения, было почему-то вовсе не обнадеживающим, а пугающим. Настораживало рыжего и чувство, которое расцветало в его груди до этого при каждом взгляде, а теперь и просто при вспоминании о боссе. Однажды сестра, спустя год после происшествия, поинтересовалась, не влюблен ли он. Ирие промолчал, как-то пугливо отвернувшись. Только монитор темного ноутбука мог увидеть, как Шоичи покраснел. -Ничего, — повторяет себе и (заодно) своей технике рыжий, растрепывая от напряжения волосы. Последние повинуются воле хозяина, послушно рассыпаясь в своё обычное подобие творческого беспорядка. Через некоторое время сестра удивилась, почему Шоичи не пришел к ней на свадьбу. Рыжий промолчал. Трубку он не брал, а читать электронную почту-бессмысленно, бог не станет станет туда писать. Не выдержав, сестра устроила любимому братцу свидание, но тот так искусно и наигранно его провалил, что девушке стало стыдно за то, что лезет в его личное пространство. -Шоичи, тебе уже почти двадцать шесть!-продолжала настаивать Миса спустя два года после — неужели нельзя выползти из своей мусорки на свет?! -Во-первых, лаборатория — не мусорка, — обижается Шоичи, теряя нить сестринского повествования. Он уже два года как не хочет видеть мать и сестру. Они обе зовут его 'Шо-тян' и от этого еще больше страшно становится. -В лабораториях должен быть порядок,— капризно отвечает девушка, радуясь, что хоть что-то еще может задеть брата за живое. — А у тебя здесь что?.. -Ничего,— с уже привычным жестом Ирие отворачивается к ноутбуку. ____ Мерное шипение волн. Золотистый, почти солнечный бархат песка. А ведь волны — это только видимость того, что вокруг бескрайний океан. Шоичи боязливо спускается с некоего подобия вертолета — рыжему даже потрудились объяснить, что этот аппарат всегда возит пленному еду, поэтому фигура человека, одетая в такой привычный белый, не обратила на него ни малейшего внимания. -Этот демон без крыльев страдает топографическим кретинизмом?— добродушно спросил один человек из охраны, в последний раз осматривая Шоичи и на наличие тех предметов, которые брать с собой категорически запрещалось. — или он так любит Японию? -С чего это?-даже обижается Ирие, не понимая, из каких соображений были сделаны такие выводы. -Просто он часто сидит на восточном берегу. — ответил мужчина, отпуская. Рыжий вздрогнул. Он знал, что Бьякуран любит вовсе не Японию, а одного маленького и глупого предателя, который в ней живёт. Секунда — минута — пять. Сколько надо неспортивному программисту, чтобы пробежать около полусотни метров по песку? Тем не менее, Шоичи уже очень скоро нагнал белую фигуру, всем телом резко прижимаясь со спины. -Шо-тян? — даже голос хочется ловить и ловить, жадно вслушиваясь в каждый звук — что с тобой? Кажется, этот вопрос, именно в такой формулировке, рыжий слышал уже много-много раз. Но не от того, не там, не при той обстановке. -Я люблю Вас,— выдыхает Ирие, пугаясь и одновременно радуясь своей искренности — больше всего на свете, Бьякуран-сан.