Часть 1
8 июля 2019 г. в 16:03
Припять . Один из прекраснейших городов СССР, в который когда-то стремились все. Жить там было очень престижно и не каждому могло посчастливиться остаться. Город всем казался идеальным. Люди здесь жили всегда в достатке и благополучии, словно Припять была защищена с выше от бедствий, кои сваливались на другие города. Конечно, и там были какие-то свои проблемы, но они не выделялись на фоне счастливых жизней жителей. Но какова цена этой идеальности?
Разве мог представить только начинавший жить, Леонид Топтунов, что умрёт в одиночестве больничной палаты, ограждённый от всего мира пластиковыми шторами с адскими муками? Нет, это точно не входило в его планы, что нельзя сказать про начальника ночной смены Александра Акимова.
Общий опыт работы Лёни на АЭС всего — то четыре месяца. Этого не достаточно, чтобы набраться опыта для профессии, но достаточно, чтобы влюбиться. Сначала юный 25- летний Топтунов не понимал, что происходит с ним. Почему ему становилось так хорошо, когда рядом с ним всегда поддерживающий Саша? Почему ему так хочется улыбаться каждый раз, когда он заприметит милую улыбочку Акимова из- под его густых усов? Почему его сердце так волнительно трепещет, когда к нему лично обращается Александр? Сладкое волнение переполняло Лёню через край, когда он ловил на себе взгляд шоколадных глаз Акимова. Осознание того, что он влюбился в доброго, дружелюбного Сашу пришло к нему слишком поздно, чтобы что-то остановить. Остановить это было настолько возможно, как летящую комету на световой скорости. И это знание, подобное тяжёлому свинцу, легло на плечи Топтунова. Все мысли молодого человека увязли в его коллеге по работе. И те чувства, что испытывал Леонид, с каждым днём только крепли и справляться с ними было очень трудно.
Благо, Топтунов не краснел, как десятиклассница на первом свидании, иначе бы точно выдал себя с головой. Его и без этого " странное " поведение начал замечать не только он сам.Хитрый Столярчук давно приметил, что стоило бы Акимову появится на горизонте, как Лёня начинал заметно нервничать, хотя какое ему было дело? Или это просто параноидальные мысли лезли в голову неопытного Топтунова?
Что оставалось делать Леониду в этой странной для него ситуации? Он старался контролировать себя и не смотреть на Сашу без надобности на работе, говорить с ним спокойным и ровным голосом. Он не хотел проблем ни себе, ни тем более Акимову, ведь отношения между мужчинами были просто невозможны. Сама мысль об этом уже казалась сверхъестественной. Да даже, если бы и был шанс, Топтунов сильно сомневался, что смог бы понравится Саше.
А вот вне стен станции, обычно по инициативам Акимова, Лёня и Александр частенько могли поболтать сидя где-нибудь в парке или просто прогуливаясь.Держаться подальше от симпатичного Саши у Леонида просто напросто не получалось, да и не хотел он этого. Разговор обычно всегда вёлся оживлённо между ними, Лёне нравилось, что с Александром он мог быть собой. Он всегда видел в нём только хорошее и вне сомнений был рад, что познакомился с таким чудесным человеком. Правда, было трудно себя сдерживать, чтобы не докоснуться до притягательного Акимова, особенно скрывать это в последнее время. Они сдружились чуть ли не с первых дней, будто это было предначертано им. Только вот, Топтунов не хотел оставаться в статусе друга.
После смен и таких прогулок Лёня уже давно не мог нормально спать, каждый раз он вскакивал в нервной горячке с кровати и ходил по квартире, нервно зарываясь руками в свои волосы. Закрывая глаза, чтобы попытаться уснуть, в его голове сразу же возникал Саша и Леонид больше не мог спать. Внутри всё предательски изнывало и съедало Топтунова, да так, что ему выть хотелось. Леонид достал бы с неба все звёзды, лишь бы быть рядом с Акимовым, но ему казалось, что и этого будет мало.
Единственное, что не могло навредить никому и спасало от помутнения рассудка — мечты Лёни в которых он утопал, как корабли в океане. Он закрывал глаза, и с блаженством мечтал о том, как признается Акимову в своих чувствах, как они сидели бы вдвоём в обнимку в пустой квартире, не задумываясь о запретах, разговаривали обо всём на свете, крепко держались за руки и их никто бы не разлучил, они засыпали бы вместе в обнимку, согревая друг друга холодными зимними вечерами, ну и в конце концов были бы просто счастливы вместе. Такие сладкие и запретные желания, которым не суждено сбыться. От этого Леониду становится только больнее, его словно протыкают тысяча острых ножей. Однажды, в очередной раз нарезая круги по квартире, он поклялся, что завтра признается обязательно во всём Александру.Но хватит ли у него на такое смелости и времени? Хотя насчёт последнего он был уверен, что всё хватит. Лёня был ещё так молод, да и Акимов не такой уж и старый, что могло им помешать? 25.04.86
***
Разве мог подумать Александр Акимов, что вместо прогулок после ночной смены, его ожидает больничная палата и медленная, мучительная смерть? Это не входило в его планы, что не скажешь про старшего инженера управления реактором Леонида Топтунова.
Акимов лежал в своей постели уже не первый час, а сон всё никак не приходил. Лёгкое, приятное волнение и немного ускоренное сердцебиение не давали прийти сну уже далеко не первую ночь. Всё это началось четыре месяца назад, когда в машинном отделении четвёртого чернобыльского реактора впервые появился Леонид Топтунов. Александр иногда просто недоумевает откуда вообще появился этот юный, невинный ангелок. По другому Леонида просто нельзя было бы описать.
Саша хорошо помнил день, когда впервые увидел Лёню. Да и вряд ли теперь когда-нибудь забудет момент, который стал переломным в его жизни. Знакомство непосредственно произошло в машинном зале четвёртого реактора. В тот день новость о пополнении рядов работников станции дошла до начальника смены раньше, чем он успел приблизиться к станции. Александр рассчитывал на то, что встретит новичка раньше, чем Дятлов, но этого сделать не удалось, видимо, хмурый начальник позаботился об этом раньше него. Саша совсем не хотел, чтобы молодой работник оказался запуган их начальником, а пугать Дятлов умел даже когда не хотел этого делать, поэтому Акимову ничего не осталось, как надеяться на то, что всё пройдёт гладко. Когда он, переодевшись вошёл в зал, Топтунов уже неловко стоял рядом с как всегда недовольным Дятловым, заведя руки за спину и боязливо встретил Александра взглядом нашкодившего котёнка. Лицо Леонида было немного нахмурено, видимо он сильно нервничал и пытался держаться невозмутимым перед всеми. Акимов невольно улыбнулся над эффектом серьёзности Топтунова. Даже хмурясь этот юный работник выглядел чертовски мило и походил больше на сердитого лисёнка. Нежно- серые глаза исподлобья, изучающе скользнули на Акимова, и кажется, что-то дрогнуло внутри Александра.
— Товарищ Акимов, это Топтунов Леонид Фёдорович, новый старший инженер управления реактором.- представил принуждённо Дятлов юношу, буровя строгим взглядом — Товарищ Топтунов, это Акимов Александр Фёдорович начальник смены. Он поможет вам освоиться.
И Акимов с радостью помогал разбираться, что к чему неопытному Топтунову, всячески поддерживая его. Как считал сам Александр, Лёня был слишком мил и юн, чтобы дать Дятлову точить об него свои " когти " и тем самым испортить его.
— Хорошо, ты молодец, продолжай.- слегка улыбаясь, Саша поддерживающе хлопал Топтунова по плечу, всякий раз, когда последний хорошо выполнял свои обязанности.
Акимову казалось, что он делает всё правильно. Он помогал Леониду освоиться и влиться в коллектив, что оказалось немного проблематично. Всё дело заключалось в молодости Лёни. Среди персонала ЧАЭС в основном были работники зрелого возраста и они не упускали шанс пустить в сторону Топтунова беззлобные подколки.
Акимов долго не понимал, что попался в сети юного работника, тревожные звоночки стали посещать Александра уже вскоре после их знакомства. Например, эти подколы стали по каким-то странным причинам задевать Сашу, услышав очередной обречённый вздох Леонида, он часто мог и шикнуть на кого-нибудь зачинщика. Со временем у него начало появляться и желание защищать робкого Топтунова ото всех бед, которые последний мог себе с лёгкостью нажить. Взгляд светло- серых глаз и вот, Саша уже забывает, что хотел сделать. От чего же Акимову так спокойно, когда юный Топтунов практически рядом с ним? Почему хочется смотреть на него не отрываясь, словно он картина из Лувра, настоящее произведение искусства? Хотя, наверное, так и было для Саши. Но понял Акимов это, когда надо уже смириться с тем, что чувствуешь. Александр прекрасно понимал во что он ввязался, но прекращать общаться с Лёней уже не хотел. Каждая их прогулка, чёртов разговор служили катализаторами. Но теперь не зачем об этом рассуждать, капкан плотно захлопнулся.
Напиваться по выходным сидя в своей холостяцкой квартире, казалось, неплохим выходом для Акимова. Они не могли быть вместе ., даже если бы и хотели. Запретный плод так сладок, Сашу тянуло с огромной силой к лучезарному Топтунову. Но что он мог сделать? Пойти признаться и спугнуть наверняка этим Лёню? Между ними была некая связь, которую Александр никак не хотел разрывать. Наверное, сидя одиноко за столом в руках со стаканом водки и планами на будущее с Топтуновым — лучший вариант этой ситуации.
А ведь Саша не раз представлял их вместе. Да, наплевавшими на все запреты, сидящими вместе, может даже где-нибудь в парке, уплетая мороженое. А может, просто расположившимися на диване и за просмотром телевизора в обнимку.Или же совместном пробуждении после жаркой ночи… Столько разных вариантов, которые невозможны. Но им суждено было встретиться, иначе зачем Акимов собирался с духом перед сменой, чтобы признаться наконец Топтунову?25.04.86
Страшно умирать. Вне сомнений. Но знаете, что страшнее? Когда страдает тот, кого любишь. Они лежали в разных палатах, Акимов в 27, а Топтунов в 25.Но они слышали душераздирающие крики друг друга. Поговорить так и не удалось. Они оба думали, что у них ещё целая вечность впереди, но эта вечность оказалась слишком короткой. Среди опустевших домов Припяти остались лишь их потерянные мечты и планы на двоих.
Но было ещё кое- что, что сжирало обоих сильнее, чем радиация. Сожаление
Они не осмелились поговорить друг с другом и это их гложет сильнее, чем разлагающаяся плоть. А сейчас, они мучительно умирают с мыслью о том, какие бы это были четыре месяца, если бы только кто-то признался.
Акимов каждый раз спрашивает про Леонида, когда в его палату заходит очередная медсестра.Не всегда ему отвечают, презрительно смерив взглядом. Он умоляюще глядит на них, шепчет буквально из последних сил тем, что осталось от губ: «Как Топтунов?»
Но получает в большинстве случаев в ответ тишину. Лишь какая-нибудь сердобольная медсестра, ответит ему: «Плох он совсем». Саша жалеет, что не сказал много чего Леониду. Одна лишь надежда, что там, по другую сторону, что-то есть. Закрывая глаза, он мечтает о том, что если там что-то есть, встретится с тем, кто был всё это время его светом — Леонидом.
Топтунов измученно глядит в потолок. Если бы он знал, что всё так закончится, он бы не молчал. А теперь…всё кончено. Причём для них обоих. Они умрут, это дело времени и Лёня это прекрасно знал. Первым умер Акимов. Не выдержало сердце поражающей радиации. Леонид узнал об этом случайно, из разговора медсестёр. Они говорили не очень громко, меняя капельницы Лёне.
— Сегодня с утра умер тот, который без лица. — тяжело вздохнула одна из медсестёр, сочувственно поглядывая на полуживого Леонида.
— Это Акимов, что ли? — спросила нахмурившись вторая, помогая ей с заменой лекарств.
— Да, отмучился бедный.Всё звал Леонида. Бредил. — ответила ей печальным голосом первая.
У Топтунова не было сил пошевелиться или хотя бы что-то сказать. Он просто молча лежал, чувствуя, как слезятся его глаза. Хотелось выплеснуть боль потери изнутри, которая стала в сто крат хуже, чем сожаление. Но он не мог. Единственное о чём он мечтал, обрести свой покой вместе с Акимовым. Три дня он мучился лёжа от физических и душевных мук, прежде чем, его сердце остановилось навсегда.
Цена за 16 лет существования и тысячи сломанных жизней оказалась слишком высока. Чернобыль заставил нас её заплатить. 31 — такова официальная цифра жертв трагедии, но все знают правду, цифра куда больше. Припять опустела. Зеленью поросли дома, магазины, школы, сады… Остались лишь разбитые мечты и разрушенные жизни людей.