Бантик

Доён тянется за тонкой белой лентой, что валяется у Хёка на столе. Он будто спасает её от наводнения из комиксов, дисков, карандашей и зачёрканных набросков. Доён часто удивляется тому, как Донхёк может жить и работать в таком беспорядке. «Теперь понятно от чего у него такой беспорядок в уме», — констатирует он мысленно. На удивление, лента была полностью чистой и без следов от кофе, как ожидалось, она также была цела, а не растрепалась на миллион тоненьких шёлковых ниточек. Доён понятия не имел откуда в этой тёмной комнате оказалась эта лента, словно лучик света, она выбивалась из бардака. Но для Доёна это был не единственный луч. Он обернулся и уставился на Хёка, который в свою очередь что-то закрывал книгой, что вручил ему Доён десять минут назад со словами: «Я спросил у вашей учительницы, что вы проходите сейчас по литературе, и она сказала, что по программе у вас французская литература, так что постарайся прочитать эту повесть «Гобсек», и кстати не краткое содержание. Я даже на своё имя её взял в библиотеке». Доён нахмурился и подошёл к сидящему на диване Хёку. -Отдай игрушку, — сказал строго Доён и вытянул руку. -Какую игрушку? — с наигранным удивлением ответил Донхёк. -Мне что нельзя на минуту отвернуться, а то ты сразу на что-то отвлекаешься! -Хён, — протянул Хёк — давай потом я прочитаю, а сейчас мы сыграем в «Колду». -Во-первых, я знаю, как ты «потом прочитаешь», а во-вторых, играть в тупую стрелялку ради стрелялки я не буду давай лучше в мортал комбат. -Во-первых, я тебе обещаю, что прочитаю, — Хёк встал с дивана, — честное геймеровское! — и снова повалился на диван и раскинул руки, — Во-вторых, какой, нафиг, «Мортал комбат», лучше «Тэккен»! -Хёк, я знаю твои обещания, ничего ты не прочитаешь, и геймерам я не верю. Тэён обещал мне три плитки шоколада за сочинения, что-то я их не наблюдаю, так что чирикни ему по «Дискорту», что я вообще-то всё ещё жду. -Ну, хё-ё-ён, пожалуйста! Я тебе обещаю. Мне уже намного лучше, и я могу выйти прогуляться, предлагаю завтра пойти в парк и сесть в самую дальнюю беседку, чтобы не отвлекаться, и почитать. Доён лишь выгнул бровь на предложение Хёка, потому что скорее всего они придут в парк и читать будет только он, а Донхёк либо глазеть на него, либо сидеть на корточках у деревьев и пытаться накормить белок. --Я знаю, что ты будешь делать в парке, — Доён подошёл к дивану, плюхнулся рядом с Хёком, сложил руки на груди и повернул голову на него- и это будет далеко не чтение. Поэтому ты сделаешь это сейчас. На самом деле Доёну уже тоже не хотелось сидеть тут с Донхёком в тишине и ждать, когда он прочитает хотя бы пять страниц из шестидесяти, потому что в нём загорелась страсть к играм, что он так усердно скрывает от Хёка, ведь если он узнает, то всему порядку придёт конец. -Доён, а кому ты поверишь? — спросил Хёк. В его глазах явно сверкнула искра. --Никому, — отрезал Доён. --Никому, никому? — будто по-детски, играючи сложив губы бантиком, протараторил Донхёк и приблизился к Доёну. -Никому, никому, Хёк, а теперь примись уже за дело. Я ещё хочу в «Теккен» поиграть, — сказал Доён и совершил самую главную ошибку, ведь теперь, Донхёк будет буквально давить на него идеей поиграть, он даже заметил, как глаза Хёка сверкнули опять. Хёк снова плюхнулся на своё место и взял книгу в руки. Это очень удивило Доёна, но он решил не праздновать свою победу упрёками, а лишь похвалил за настойчивость себя мысленно. Сначала он почти минуту смотрел на Донхёка, чтобы убедиться, что это не ещё один его розыгрыш, удостоверившись в честности, он принялся зачем-то, скорее всего от скуки, крутить ленточку, что была всё время у него в руке. Он вытянул её двумя руками и прищурился. «Примерно сантиметров двадцать, значит, как раз», — подумал Доён. Тонкими длинными пальцами он начал проводить по ленте, пытаясь выпрямить её заломы, и это оказалось не сложно, потом ещё раз взглянул на наличие пятен и потрёпанности. К счастью, ничего не разглядел в полумраке комнаты и принялся за выполнение своей задумки. Доён сложил кончик ленточки, чтобы получилось два «ушка», перекинул одно через другое, аккуратно потянул, чтобы ничего не распустить и поправил крошечный бантик, что с помощью ловкости пальцев появился на кончике. Он довольно взглянул на своё творение и улыбнулся. Доёну всегда нравились милые маленькие вещицы, что может не заметны глазу, но дороги сердцу. Он повернулся в сторону Хёка и встретился с ним глазами. -Скажи и зачем это? -Тебе какое дело? Это может быть для меня! — слова Донхёка явно задели Доёна, потому что он надеялся на восторг и восхищение. -А…Ну раз для тебя, то ладно, кстати я уже три страницы прочитал, пошли поиграем…- Хёк тоже явно был недоволен ответом Доёна, почему-то ему хотелось, чтобы эта вещица была для него. -Всего три?! — возмутился Доён, — нет и нет. Ты будешь читать пока не посинеешь… -Или пока ты меня ленточкой этой не придушишь, потому что ты проигрываешь всегда, — перебил его Донхёк, — и прошу положи её на мою могилу! — наигранно драматично произнёс он и откинул голову назад, прикладывая руку ко лбу. -Да что ты привязался к моей несчастной ленточке! Это была закладка для тебя, дурилка, а ты даже не восхитился, вот я и подумал, что тебе не надо, — сказал Доён и отвернулся от «дурилки». -Ой ну так отдай мне её! — Донхёк вырвал ленточку из руки хёна, вложил в книгу и громко захлопнул её, — а теперь пошли играть! Обещаю, что завтра в парке дочитаю, ты сам сможешь проверить. -Ничего я проверять не буду, ты непослушный маленький ребёнок каким-то образом умудрившийся задеть меня такими глупостями! — Доён уселся на край дивана, можно было даже предположить, что он, подобно Хёку в таких ситуациях, надул губы и нахмурился. Донхёк, как молния, перепрыгнул через весь диван и сел у колен Доёна. -Эй, ты что? Как малолетка обидками выпрашиваешь поцелуи. Ты же знаешь, что я болею у меня… Ну ладно только выздоровел. Перестань мне аж тошно! -Да ты-дурак, Хёк! Я хочу тебя развивать, понимаешь, а у тебя на уме «колда». Да ты тупой, никакой «Колды» в этом доме! -Это вообще-то мой дом! -А сейчас я тут старший! Так что он будет моим, понял? -Ты-дурак, Доён… -Мы с тобой ни в чём не можем согласиться! Вообще зачем я с тобой общаюсь и помогаю с домашкой, ты не пробиваемый балбес. -Вообще-то мы не во всём не соглашаемся…- игриво произнёс Хёк. -Ну и в чём мы с тобой соглашаемся? В том что надо дышать воздухом? Доён только окончил фразу, как Донхёк прильнул к его губам. Поцелуй не был глубоким, скорее невинен со стороны Хёка, и боявшегося что-то потерять Доёна, он был нежен. Двоим им казалось будто вся вселенная ждала этого момента, ведь в прошлую встречу, неделю назад, Донхёк был сильно болен, и драматично с долькой иронии, что почти всегда присуща его речам подобного рода произнёс: «Ну вот я умру не поцелованный тобою, Доён…». Казалось, что это глупости, но Доёна почему-то так волновали такие глупости и мелочи и считал себя дураком. Всю неделю он не знал, как подступиться, а может такому человеку, как Донхёк это и не нужно, Доён думал, что тот совсем не понимает важности отношений и таких мелочей, поэтому просто умирал от тоски и безответности. Но сейчас же, словно паря в космосе, в полумраке комнаты он были вдвоём и им не хватало воздуха, точнее Хёку, что верно совсем не привык такому роду поцелуям, в отличии от Доёна. Они отстранились и посмотрели словно со стороны на себя. Хёк так же стоял на коленях у дивана, на котором сидел Доён. -И что это значит? Что я снизу? — возмутился Хёк. -Ты- дурак, Донхёк, — со смешком произнёс Доён. Хёк схватился за руку, что подал ему Доён, поднялся и сел рядом с ним на диван. Доён положил руку на колено Донхёка, и гладя его, посмотрел в глаза, пытался найти хотя бы какой-то ответ. -Эм… Мы не будем играть в «Теккен»? -Конечно будем, но пожалуйста подожди, я терпел так долго, вот и ты дай мне хоть пять минут. Словно читая дальнейшую мысль, Хёк снова потянулся за поцелуем. Это очень обрадовало Доёна, ведь значит, что тот не против и ему понравилось. Доён без замедления пододвигает к себе Донхёка и развернувшись, поджимает под себя ноги. Второй поцелуй глубже, кажется страстнее, Доён перебирает пряди на затылке Хёка, в то время как Хёк лишь подушечками тёплых пальцев касается холодной щеки Доёна. Тот вздрагивает и кажется будто отстраняется, но потом снова тянется и будто хочет повалить младшего. Хёк убирает свои руки от лица Доёна и пытается удержаться, но Доён сильнее, и они вместе падают. Случайно ударяясь зубами они щурятся от боли, но продолжают, сминают губы друг друга, когда же воздуха критически не хватает, Доён проводит по волосам Донхёка ещё раз и поднимается над ним. Он пытается оценить ситуацию и приходит в некоторую панику, вдруг зашёл далеко. Хёк же буквально бегает глазами по комнате, по Доёну, для него это впервые. Он не может понять, что же чувствует страх или преодоление какой-то границы, а может эйфорию? Донхёк приподнимается на локтях и проводит рукой по волосам, зачёсывая тем самым их назад, он зачем-то смотрит на ладонь будто ему не верится и продолжает бегать глазами по комнате. -И…и…и что это значит? В «Теккен» мы не поиграем? — Донхёк очень тяжело выговаривает это. -Эй, почему нет?! -Ну…эм… я не знаю …что сказать …знаешь, просто так не привычно…-Хёк замечает испуганные глаза Доёна и пытается исправить ситуацию, ведь он понял беспокойство хёна, — только не думай, что мне не понравилось! Нет, нет, наоборот! -Эм ну… Хёк, всё так неловко вышло, прости, может ты представлял свой первый поцелуй с девушкой в саду среди роз… -Ты — дурак, Хён! — перебил его Донхёк, — какие, к чёрту, девушки! Хёк резко поднимается и целует Доёна в губы будто ставя точку. -Не говори таких глупостей, Хён. В этом доме, пока я тут хозяин, никогда и ни за что. А сейчас я предлагаю пойти играть в «Теккен», потому что пять минут уже давно прошли. -Донхёк, какой к чёрту «Теккен»! У тебя есть и так задание, — возмущается Доён. -Послушай, Бальзака лучше читать в парке, в беседке, завтра, — ставит ноги на пол Хёк, -мне это сказал… Джехён-хён… Да точно он. А теперь мы идём играть в приставку, пока ты не задушишь меня шнуром. Доён всё ещё пытается испепелить Донхёка за то, что тот так поступает. Хёк тянет за руку Доёна, а тот противится, тогда он просто целует хмурящегося хёна в нос и тыкает по нему, тот же словно отойдя от гипноза сразу поддаётся вперёд и следует за ним. «Ужасно! Просто ужасно. Теперь он всегда так будет делать! Он издевается надо мной!» -думает Доён и садится рядом Хёком. Весь первый раунд они то и дело что поглядывали друг на друга, стояла какая-то неловкость, напряжённость. Но со временем это чувство просто растворялось и в воздухе, и в их головах. Оставались лишь яркие эмоции, чувство удовлетворения от некого сближения и спокойствия, что этот порог был преодолён. Прощаться они не стали, ведь Доён решил остаться переночевать у Хёка. По глупости, или просто от той эйфории, что придавала им сил, они зачем-то выбегают в сад, над которым мать Хёка так усердно трудится. Мать его самая сумасшедшая перфекционистка, иногда Доён удивляется как у такой женщины может быть настолько безалаберный сын, и видимо, она совсем не заходит в его комнату. Они выбегают в дождь. В холодный дождь с молниями и громом, сильный ветер качает деревья, что пытаются держаться за землю своими тонкими корнями. Они выбегают в не самую лучшую погоду на улицу, потому что Донхёк поставил цель поцеловаться сидя в розовом кусту, ну или хотя бы рядом с ним, а сейчас он решил, что подходящее для этого время. Он буквально тащит за собой Доёна, а тот противится, ведь единственный имеет мозги в этом доме. Но когда здравый смысл останавливал столь сумасшедшее желание любви и молодости? И вот Доён и Донхёк стоят, обливаемые дождём, держаться за руки и щурясь от ветра, пытаются в темноте рассмотреть черты лица друг друга. Только лишь тонкий лучик света фонаря задевает их и на лице Донхёка можно разглядеть улыбку. -Ты понимаешь, что мы заболеем? — кричит Доён, чтобы Хёк услышал его, ведь стоит ужасный шум. -Да… Я понимаю… Но так же знаешь, что ещё? Мне абсолютно без разницы. И я хотел спросить тебя, Хён! Готов ли ты идти со мной на эти безумства? -Конечно, Донхёк, что за глупые вопросы! — незамедлительно отвечает Доён. Он знает, что пойдёт на такие глупости только ради него. Они встают вплотную друг к другу, Доён чуть опускает голову, целует, холодный от дождя лоб Хёка. Спускается по носу к губам. И даже в такую погоду его губы остаются тёплыми. Он льнёт к ним так сильно, будто хочет согреться. Он пытается обнять Хёка так, чтобы тот не замёрз, но какая разница вся одежда насквозь промокла. Донхёк всё так же гладит холодные, а теперь и мокрые щёки Доёна. И тут он понимает, что они становятся теплее, он отрывается от поцелуя и смотрит на Доёна. Тот вытирает глаза, и Хёк понимает, что это слёзы потекли по щеке. Но Доён лишь плачет и улыбается, это так странно, он буквально никогда не плачет. -Хён, всё в порядке? -Да, Хёк, всё прекрасно. -Чего же ты плачешь, нюня? -Блин, ты такой оболтус и болван. Я просто чувствую себя живым с тобой, и если ты не знал, то люди иногда плачут от счастья. Донхёк лишь обнимает его. Конечно он понял причину слёз хёна, но просто хотел услышать это. -Так завтра мы пойдём в парк? -Какой к чёрту парк? Ты будешь сидеть тут дома, под одеялом, и читать, а я буду рядом за тобой следить. -Ты что издеваешься? -Да.