Чернила

Кресло для посетителей в кабинете Малфоя было настолько неудобным, что о нём ходили легенды. Говорили про особое тёмное заклятие, которое советник министра постоянно обновляет. Рон этому верил. Более того, подозревал, что заклятие Малфой накладывает непосредственно перед его приходом. Казалось, пружины в кресле обладали разумом – зловредным и кровожадным, и он ощущал задницей каждую из них. Рон сидел тут уже полчаса – на него вечно занятой советник времени не жалел. Вот и теперь он писал что-то на пергаменте, позволяя сполна насладиться ожиданием экзекуции. Малфой окунул перо в чернильницу и задержал, чтобы излишек стёк обратно. Не тряхнул, мать его, а задержал. Кап… кап… Малфой явно никуда не торопился. Только не сегодня. Перо вернулось, заскребло полусухим уже кончиком по пергаменту с таким мерзким звуком, что пружины в сиденье сразу отошли на второй план. Рон стиснул зубы и почти расслышал их скрежет. — Итак, мистер Уизли, — Малфой вдруг отложил перо. – То есть, господин старший аврор. Рон кивнул, гадая, почему при этих вежливых словах ему неизбежно вспоминаются падающие изо рта слизни. — Полагаю, вы знаете, зачем я вас пригласил? Пригласил, как же. Да весь аврорат провожал Рона взглядом – смотрите, шеф идёт на регулярную выволочку к советнику! Будь он проклят. Но за последние полгода Рон выработал иммунитет к оскорблениям и придиркам и был готов ко всему. Он поклялся, что на этот раз Малфою не удастся его довести. — Не имею ни малейшего понятия. Сэр. — Вот как? – Люциус приподнял брови. – Плохо. Плохоплохоплохо, — он будто смаковал это слово. – А меж тем я получил ещё несколько жалоб на превышение вами и вашими сотрудниками должностных полномочий. — Чушь, — выпалил Рон и тут же об этом пожалел – глаза Малфоя многообещающе сузились. – То есть, я хочу сказать, мы не делали ничего такого. Кроме обычных при задержании вещей, мог бы добавить он. Ступефай, Инкарцеро, без этого иных не успокоишь. Кое-кому ребята, случалось, начисляли кулаком в морду или ногой по рёбрам, нервы ведь не железные. Аврорская работа – это не в кабинете пергаменты ворошить, всякое бывает. Однако озвучить свои аргументы Рон почему-то не мог: сидел и наливался краской под немигающим льдистым взглядом. Полюбовавшись на это пару минут, Малфой вздохнул. — Мистер Уизли… «Кажется, меня опять понизили». — Поверьте, я хочу как лучше. «Это конец». — Здесь у меня доказательства вашей профессиональной… несостоятельности. До сих пор я скрывал их от министра, но медлить дальше не представляется возможным. — Я… — Самый молодой глава аврората за всю его историю – от вас ждали многого. Но это столь ответственная должность, сам Гарри Поттер отказался. Напомните, кстати: вам ведь предложили пост после его отказа? — Да, но это не значит… — Полагаю, вы несколько переоценили свои силы, — Малфой погладил пергамент, над которым работал, и Рон заметил отпечаток непросохших чернил на подушечках его пальцев – не пятна даже, а их тень. – Это бывает. «Лучше бы он ругался», — с тоской подумал Рон. А Малфой гнул своё: — Понимаю, вам приходится нелегко. Сначала война, потом сразу работа в аврорате, руководство им! Но когда речь заходит об авторитете властей, это не может служить оправданием. Вы являетесь примером для своих подчинённых, именно на вас они равняются. Понимаете? Более фальшивого участия Рон в жизни не видел. Мерлин, и эта сволочь ещё осмеливается говорить о войне! В висках будто застучали маленькие молоточки, он на миг зажмурился. Нужно помнить, что сволочь эта высокопоставленная, и поддаваться нельзя, ни в коем случае. Рон заставил себя поднять глаза на Малфоя. — В наше время, когда ситуация в стране по-прежнему нестабильна, — вещал тот, — крайне важно помнить… Его голос отдалялся, гулким эхом пробивался сквозь шум в ушах, и звучал словно отдельно от самого Малфоя. Рон смотрел на узкие подвижные губы, на холёные белые пальцы, поцелованные чернилами. Не выходить из себя, только не сейчас, думал он. Вспомнилось, как Гермиона учила бороться со вспыльчивостью: если человек тебя пугает или нервирует – представь его голым. Или она говорила «в нижнем белье»? Малфой поднялся, опёрся на стол, чуть наклонился вперёд, говоря что-то доверительным тоном. Рон почувствовал его запах и представил. И в белье, и без. Зря. Он заёрзал, давая облегчение набухающему члену, но тут Малфой наконец выдохся и сел, выпустив Рона из своей душной, оглушающей тени. — Итак, вы согласны, что проблема требует немедленного решения? — Но я действительно не вижу здесь проблемы. Поверьте, никаких нарушений с нашей стороны не было. Малфой с явным удовольствием вновь погладил пергаменты. Рон уловил их шорох, вплетённый в тихий вкрадчивый голос: — Жалобы говорят об обратном… — Да это потому, что вы их собираете! Я знаю, и все знают! Позволяете этим уродам писать всякую чушь, и сами, возможно… — Рон сжал кулаки, пытаясь подавить ярость. Малфой на эту вспышку отреагировал своеобразно: откинулся в кресле, свёл перед собой ладони и ободряюще улыбнулся: — Не стоит так волноваться, мистер Уизли. Мы вот что сделаем: отправим вас в отпуск. — В отпуск? Меня? Но я недавно… — Скажем, на год. Я подготовлю доклад министру, изложу ситуацию. Отпуск. На год. Бешенство схлынуло, но сердце теперь не билось – вяло трепыхалось замерзающей рыбой. Годовой отпуск по приказу свыше – из них не возвращаются, уж Рон-то знал. После войны несколько ребят ушли в такие отпуска, но у них и правда были проблемы. Да законченные психи они были, если начистоту. Но ведь он не такой, никто не поверит... Взгляд упал на стопку заявлений. Вот сука… — Кингсли на это не пойдёт, — прошептал Рон, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла. — Господин министр, — с нажимом произнес Малфой, — разумный человек. Он не станет спорить с фактами, — его голос лился, стелился чернильным бархатом, — и никто не станет. Вы разумный человек, мистер Уизли? О да. Рон-разумный, Рон-хренов-спятивший-аврор, которого министерство отправляет подлатать крышу. А Малфой… Бледная скользкая мразь, не только выжил после войны, но и вполз на самую верхушку. Поговаривали, он вполне мог стать министром, но предпочёл держаться в тени… — Не делайте этого. Пожалуйста, — выдавил Рон. — Полно, мистер Уизли. Это для вашего же блага. — Вы не посмеете… Малфой рассмеялся, добродушно и мягко, словно услышал неуклюжую, но забавную шутку. — Боюсь, уже посмел, — он помахал исписанным пергаментом. – Доклад готов, я лишь хотел предупредить вас. О, забыл подпись, ну надо же. Сейчас-сейчас… Перо нырнуло в чернильницу. Задержалось. По-прежнему никто никуда не торопился. Кап. Кап. Кап… В следующий миг чернильница отлетела в угол, пергаменты вспугнутой стаей взвились в воздух. Рон за волосы стащил Малфоя с кресла, двинул коленом в живот, заставляя согнуться, наступил тяжёлым сапогом на руку. Малфой вскрикнул, выпустил палочку, и Рон пинком отправил её в компанию к чернильнице. — Лучше не дёргайся, — прошипел он, убирая сапог, но Малфой, конечно, попытался вырваться, вскинул голову и застыл: острый кончик палочки упирался ему прямо в веко. А за спиной было кресло. Магическая медицина не была всесильной. По крайней мере, вырастить нормальный человеческий глаз ещё никому не удалось. Малфою явно не хотелось щеголять с украшением Грюма. Секунд колебания Рону хватило, чтобы расстегнуть брюки и вернуть ладонь обратно. — Бери. Малфой упёрся взглядом в расстёгнутую ширинку, но не шевельнулся. Палочка сползла ниже, упёрлась в скулу, прямо под глазницей; Рон поглубже запустил пальцы ему в волосы и надавил на затылок. — Бери, — повторил он. – И не делай резких движений. Резких движений не было. Малфой просто опустил глаза и чуть подался вперёд. Головка скользила по влажным губам, упиралась в нёбо, но когда Рон протиснулся дальше, Малфой рефлекторно попытался выпихнуть его языком, дёрнулся. Пришлось прижать посильнее и удерживать за челюсть. Так можно было трахать этот красивый ядовитый рот медленно и глубоко. В тишине слышалось лишь сопенье Малфоя. Рон смотрел на опущенную голову, на выбившиеся из причёски светлые волоски, липнущие к влажному члену, на растянутые мокрые губы. Хотелось видеть, как распухает горло Малфоя, когда он делает заглот, хотелось спустить ему в рот и заставить выпить всё до капли. Но вместо этого Рон отстранился, и Малфой выпустил его с похабным хлюпающим звуком. Он по-прежнему не смотрел в глаза, подбородок блестел от вытекшей слюны. Рон быстро стёр её рукавом и приказал: — Сними мантию. Малфой медлил. Пришлось приложить его разок затылком о подлокотник. — Как вам такое превышение полномочий, господин советник? – выплюнул Рон в запрокинутое покрасневшее лицо. — Нравится? Малфой сглотнул и потянулся к застёжке мантии. Он молчал, когда Рон сдирал с него брюки, когда заставлял облизывать пальцы и наспех растягивал тесную неразъёбанную задницу, молчал, словно всё происходящее было неприятной процедурой, не имеющей к нему никакого отношения. И от этого каменного молчания у Рона окончательно потемнело в глазах. Он трахал Малфоя на полу, лицом к лицу, возя спиной по разбросанным пергаментам. На сером ковре расплывалась лужа чернил и тянулась паучьими лапами к размётанным волосам Малфоя. — А тебе ведь нравится, да? — прохрипел Рон, тараня покрасневшую дырку. – Нравится? – он просунул руку между их животами, и Малфой закусил губу, сдерживая стон. – Ах та-а-ак, — Рон остановился. – Тогда подмахивай. Малфой наконец посмотрел на него в упор, долгим потемневшим взглядом. Рон размахнулся и отвесил ему оплеуху – такую, что на щеке проступил узорчатый отпечаток зажатой в ладони палочки. — Подмахивай. Замерев, Рон смотрел, как Малфой вскидывает бёдра, выгибается, трахая себя его членом, и дрочил ему насухую. Драгоценный медальон советника звякал об аврорскую бляху, чернильные лапы тянулись к светлым волосам, почти дотянулись, вот-вот… Под веками полыхнуло чёрно-белым, и Рон кончил с глухим стоном. Малфоя прошила дрожь, он зажмурился, кривя рот в беззвучном крике, Рон прижался к нему губами… И тут же отлетел в угол, угодив в чернильную лужу. Малфой гибко поднялся, наклонился за палочкой. Рон успел заметить белёсые капли спермы на его бёдрах, а потом зазвучали заклинания. Он тоже встал, трясущимися руками привёл себя в порядок. Малфой, уже одетый, сжёг пергаменты, огляделся, убеждаясь, что ничего не пропустил, и обернулся к Рону. — Не смею вас больше задерживать, старший аврор. Хорошего дня. — Слушай, ты… Ты подожди, — пробормотал Рон. — Давай поговорим, это же ненормально, вот так… — Ах да, — протянул Малфой. – Спасибо, что напомнили. В два шага он оказался рядом, и щёку Рона обожгло полновесной оплеухой. — А теперь выметайся. Рон проследил взглядом, как он усаживается за стол, чуть морщась от боли, и придвигает к себе очередную порцию рабочих бумаг. На Рона он не смотрел. Тот взмахом палочки уничтожил позабытое чернильное пятно, повернулся и вышел в приёмную. — Как всё прошло? Заездил тебя наш бледный всадник? – сочувственно прошептала Дебби, секретарша Малфоя. Рон выдавил кривую улыбку. — Ты просто не представляешь. Да уж. И никто не представляет. В коридоре Рон встал у окна, прижался лбом к холодному стеклу. Он чувствовал себя измученным, опустошённым. Вытраханным. Малфой опять получил, что хотел, как и всегда. Полгода, это дерьмо длится уже полгода. Знать бы только, зачем ему всё это. Мордредов псих. Извращенец. Надо, надо с ним поговорить, разобраться. Может, в следующий раз. А следующий раз будет. Малфой позовёт, и он пойдёт. Как и всегда. Рон глубоко вздохнул и отлип от стекла. На всякий случай ещё раз оглядел себя. На руке, возле большого пальца, осталось пятнышко чернил. Рон поднёс ладонь ко рту, как в детстве, когда надо было зализать ранку. Пятнышко было солёным на вкус. Оно не стиралось. The End.