Время и слова

Через неделю или месяц, или, быть может, прошло около года (для сверхъестественных существ время весьма условно) Азирафель решил, что пришло время исполнить давнее обещание, данное Кроули. По поводу пикника. Лондону не везет с погодой — в январе там вечно проливные дожди, а в июле нечем дышать. Но, к счастью, Азирафель точно знал одно местечко совсем недалеко, где круглый год стоит прекрасная погода. Тадфилд. — Мы отправляемся в Тадфилд, — сказал он Кроули, когда тот заглянул в магазинчик. — Только не говори, что там снова начинается Армагеддон! Второй раз я этого не вынесу. Азирафель задумался на секунду, но потом улыбнулся: — Ну нет, навряд ли Она станет повторяться. Пикник, Кроули! Мы собирались на пикник, ты помнишь? И теперь, я считаю, что время пришло. Азирафель не забыл той страшной ночи после Неармагеддона, когда они с Кроули только и могли, что ожидать Смерти. Не просто не забыл — за то время, что прошло с их ужина в Ритце, он довольно много размышлял об этом и пришел к выводу, что при всем ужасе та ночь была и странно счастливой. Он всегда, как ангелу и положено, знал, что любовь является божественным даром, чудесность которого в том и заключается, что стоит разделить ее с кем-то, как она удваивается и утраивается. В ту ночь его любви хватило на то, чтобы на какое-то время наградить Кроули благодатью. При этом каким-то образом ему самому удалось обмануть адских зануд в облике Кроули. Он старался не думать о том, что скорее всего это означает, что в нем теперь есть какая-то частица зла. Когда он во время медитаций тщательно осматривал внутренним взором свое ангельское тело (ангелы именно так медитируют), он не находил ни единого темного пятна. Но при этом, Кроули настаивал, что в ангеле достаточно темноты, чтобы дружить с ним. Все это смущало Азирафеля, и именно это он решил и выяснить во время пикника, отвлекая Кроули изысканным вином. — Ангел, точно ли ты знаешь, что такое пикник? — спросил Кроули, сдвинув очки на кончик носа и глядя поверх. — Конечно. Иногда ты считаешь меня совершенно устаревшей рухлядью, которая застряла во временах Потопа. Это несколько обидно, знаешь ли. — Пикники изобрели сразу после изгнания из Рая, — уверенно сказал Кроули, - так что ты наверняка знаешь, что это такое. Просто на улице, как бы это сказать, довольно омерзительно. Льет как из ведра, холодный ветер. Не собираешься же ты чудесить погоду и привлекать лишнее внимание Небес. — В Тадфилде есть кое-кто, кто прекрасно справляется с погодой и без меня, — улыбнулся Азирафель. И они отправились. В Тадфилде, действительно, оказалось чудесно. Стоял очаровательный зимний денек, когда с утра немного припекает солнце, а к обеду из белых облаков начинает идти пушистый снег. Они оставили «Бентли» у поворота к авиабазе и нашли на опушке леса заснеженную поляну, скорее похожую на декорации к Рождественнской пьесе, чем на реальный английский пейзаж. — Ты чувствуешь? — сказал Азирафель, когда они устроились с пледами и шарфами на поваленном дереве. — Чувствуешь, Кроули, какой любовью наполнено это место? — По-моему, довольно промозгло, — ответил Кроули, морщась. Он щелкнул пальцами, и перед ними загорелся веселый костерок, к которому Кроули сразу же вытянул ноги. Азирафель осторожно поправил плед, который появился на плечах его друга. — Спасибо, — сказал Кроули. — Ну, что теперь? — У меня есть славная бутылочка Гигаль Кот-дю-Рон и еще бутылочка Макаллан, если ты недостаточно согреешься. Вообще-то, ни ангелу, ни демону не было большой нужды в пледах, кострах и даже алкоголе. При желании они могли не испытывать дискомфорта почти при любой температуре. Но за долгие годы жизни на Земле, они оба как-то отвыкли от необходимой для этого сосредоточенности, «отуземились». Азирафель полагал себя слишком мягким и расслабленным для такого, а Кроули просто не заморачивался. Демон взял из рук ангела бутылку скотча и отвинтил крышку. Обычно всякий раз, когда они собирались разделить трапезу, Азирафель с разной степенью настойчивости предлагал Кроули поесть, прежде чем накачиваться спиртным. Конечно, обычно Кроули игнорировал эти предложения, ну, может быть, тыкал вилкой пару раз в паштет из гусиной печени или поддевал ножом устрицу. Но сегодня Азирафель решил, что если Кроули немного выпьет, прежде чем они перейдут к Важным Разговорам, то будет только лучше. Некоторое время они молчали. Кроули попивал скотч прямо из бутылки, а Азирафель достал из корзины для пикника бутерброд с пармской ветчиной и запечеными помидорами. День золотился солнцем. На буках и соснах в глубине леса лежали тяжелые шапки снега, а кусты жимолости неподалеку от места, где расположились друзья, переливались всеми цветами радуги от инея. На рябину, усыпанную яркими гроздьями ягод, прилетела стайка хохлатых свиристелей. — Ну, теперь давай, — сказал Кроули, когда бутылка скотча опорожнилась наполовину. — Что? — спросил Азирафель с набитым ртом. — Давай. Выкладывай, зачем притащил меня сюда, ангел. Я не первое тысячелетие тебя знаю: от всего этого, — Кроули широко взмахнул рукой, так что виски выплеснулся в костерок, издавший обиженное шипение, — за версту несет Важным Разговором. Азирафель не мог не понять, что отнекиваться будет чересчур глупо. Он проглотил еду, аккуратно вытер губы носовым платком и посмотрел Кроули в глаза. — Ну хорошо, дорогой мой, — сказал он. — Ты меня раскусил. Я собирался поговорить о той ночи после Неапокалипсиса, помнишь? О том, что произошло тогда. Кроули нахмурился: — Я спал. А ты опустошал мой холодильник. — Да, но это еще не все, — Азирафель почувствовал, что начинает волноваться. А когда волнуешься, трудно подбирать точные формулировки, даже такому умному ангелу, каким он был. — Когда настало утро, мы обменялись обличиями и славно надули Небеса и Ад, помнишь? — Естественно, я помню, — Кроули чувствовал, что Азирафель начал волноваться. А когда имеешь дело с взволнованным ангелом, рискуешь запутаться даже в десяти заповедях. — И это было своего рода чудо. Чем иначе можно объяснить, что ни демоны, ни ангелы не почувствовали обман. — Ну окей, чудо, — согласился Кроули, поеживаясь от того, что какая-то его часть начинала понимать, куда клонит его чертов ангел. — Вот. Но это не было Святым чудом или Дьявольским наваждением, так ведь? Это было настоящее чудо Божее, Кроули. Она, — Азирафель на секундочку поднял глаза к небу, на которое уже набежали облака, — благословила нас к спасению. — Ладно, ты это говорил уже, — раздраженно перебил Кроули. — Непостижимый план и все такое. Какого дьявола во всем этом разбираться, если он все равно непостижимый? — Нет, погоди, дело не в плане. Я думаю… Нет, я чувствую, дорогой мой, что ты, вопреки всему, что Сказано или Написано, или Заповедано. Вопреки всему! — Ну! — Ты можешь быть прощен, дорогой мой. Она может простить тебя. — голос Азирафеля предательски дрогнул, и, глядя на мгновенно протрезвевшее злое лицо Кроули, он понял, что все пропало. Кроули какое-то время смотрел на Азирафеля в молчании, а потом сказал. — …. Он произнес такое грязное ругательство, что у Азирафеля защипало в глазах. Потом ангел постарался стереть эти слова из своей памяти, именно поэтому мы их и не приводим. — Кроу… Кроули… подожди, — пролепетал Азирафель. — Подождать ЧЕГО?! — от крика, вырвавшегося из глотки демона, свиристели мгновенно снялись с рябины и умчались прочь, теряя пестрые перья. — ЧЕГО мне ждать?! — не унимался Кроули. — Пока ты придумаешь еще какую-нибудь ангельскую гадость, чтобы… Заманил меня на пикник! Место, полное любви! Знаешь что? — Кроули вскочил и от ветра его разгневанных крыльев, костерок, освещавший всю сцену, мгновенно погас. — Мне не нужно твое сочувствие! Мне не нужно прощение! Прекрасно обхожусь без него лет… гораздо, гораздо больше шести тысяч! Нет, вы только посмотрите на него, — Кроули обратился к соснам, — каков святоша! — Сосны поспешили согласиться, обдав сидевшего под ними Азирафеля снежным дождем. — Все что я хочу, ангел, это наслаждаться покоем оставшихся дней на Земле. ПОКОЕМ! А ты, омерзительно светлый ангелок, решил испортить это? О, я понимаю, теперь, когда тебе больше не присылают заданий с Небес: «Исправь это, ангел, благослови то, наставь такого-то на путь истинный», ты решил заняться мной! Так вот, ЧЕРТА С ДВА! Займись чем-нибудь другим, я тебе не игрушка! МЕНЯ НЕ НАСТАВИШЬ! Кроули заорал так, что где-то в Тадфилде такса мистера Р. П. Тайлера нагадила прямо на ковер. Азирафель смотрел на свои манжеты. Обнаружил, что они выглядят довольно потертыми и решил при случае заняться ими. Наконец, в криках Кроули появилась совсем микроскопическая пауза, но не воспользоваться ею было бы грехом. — Послушай, дорогой мой, — сказал Азирафель. — Тебе может казаться, что я предложил это, желая тебя обидеть или уязвить, или, как ты любезно сформулировал, «наставить тебя». Но видит Бог, намерения мои были совершенно благими. Дело в том, что я не рассказал тебе, что той самой ночью, пока ты спал, попытался поделиться с тобой Благодатью. Это был спонтанный поступок, может быть, глупый, но мне все удалось. Понимаешь? Ты спал, а я обнял тебя и сказал… Может показаться, что в микроскопическую паузу в криках демона невозможно вставить такую длинную речь. Но, как уже не раз отмечалось, для сверхъестественных существ время не играет такой роли, как для людей. — Сказал что? — спросил Кроули, когда пауза закончилась. Крики еще висели в воздухе и всегда можно было продолжить. — Я сказал, — Азирафель поднял взгляд на Кроули, чувствуя странное пощипывание в носу, — что люблю тебя. Сосны вокруг поляны замерли, семейство мышей глубоко под снегом, за секунду до этого прощавшееся с жизнями, затаило дыхание. Кроули знал, что Азирафель не лжет. Хотя этот ангел отличается поразительной для ангелов склонностью ко лжи и притворству, в тот момент он был кристально честен и даже такой старый змий, как Кроули, не мог этого не почувствовать. Он поднял голову к небу. Из самого смелого облака на его лицо опустилась парочка другая пушистых снежинок. — Ладно, — сказал Кроули и сел на свое прежнее место, рядом с Азирафелем. — Хорошо. Азирафель укрыл его плечи пледом. — Знаешь, — сказал Кроули, еще немного помолчав, — не мог бы ты повторить это еще раз. Все, про ту ночь, с самого начала, ничего не упуская. — Конечно, дорогой мой. Ты ушел спать, а я дожидался курьера с суши. Пришлось ждать совсем недолго, потому что была уже ночь и в Лондоне чудесным образом не было пробок на дорогах. Потом я ел. Роллы с тунцом были очень хороши, такая свежая рыбка… — Нет. Ради всего святого, пропусти кулинарный обзор, Азирафель. Пожалуйста. — Хорошо, — с готовностью отозвался ангел. — А потом я пошел в спальню. Довольно уютная, кстати, такие черные простыни. Наверное, не маркие. — Ох, — Кроули посмотрел на Азирафеля, скривив рот, так что тому стало немного стыдно. — И я обнял тебя, Кроули, спящего, — продолжил Азирафель поспешно. — И сказал, что люблю тебя. — Ты мог пасть, — сказал Кроули медленно. — Наверное, какой-то риск был, дорогой мой, — ответил Азирафель, — но я тщательно следил за собой все это время и не обнаружил и следа падения. Поэтому я и решил, что Она… — Подожди, к черту Её, — перебил Кроули. — Ты знал, что можешь пасть, но все равно сказал это. В отличие от времени, слова, а точнее Слова, значат для сверхъестественных существ гораздо больше, чем для людей. Люди довольно сильно обтрепали их, употребляя налево и направо. Поэтому опасность для Азирафеля была нешуточной, и Кроули это прекрасно знал. Азирафель неожиданно для самого себя смутился — он совершенно не думал обо всем этом в таком ключе. — Ну, я просто сказал это, потому что… я сказал это потому, что это правда, Кроули. Наверное, тебе трудно это почувствовать, но я и сейчас, в эту самую минуту люблю тебя. Кроули кивнул, нашарив рукой бутылку скотча, однако весь виски из нее вытек. — Мне надо выпить, — сказал демон, отбрасывая ее прочь. — У тебя еще было вино. — Да, вот. Отличный сорт, немного терпкий, но тебе понравится, — сказал Азирафель, доставая бутылку из корзины для пикника. — Отлично, — Кроули в два счета выдернул пробку. — Ты будешь? — Пожалуй, — согласился ангел и достал два бокала. Кроули разлил вино. — Действительно терпкое, — согласился он, выпив свою порцию залпом. — Знаешь, я не уверен до конца. Но кажется, я ее чувствую. Твою любовь. И еще знаешь, — губы Кроули скривились, конечно, от вкуса вина, — мне жаль, что я не могу ответить тебе тем же. Демоны к такому не приспособлены, знаешь ли… Азирафель посмотрел на него и улыбнулся так, как только он один в целой Вселенной умел улыбаться. Так что из-за туч, а снегопад к тому времени шел уже нешуточный, — на мгновение выглянуло солнце. — Это не обязательно, мой дорогой, — сказал он. — Это не обязательно.